Музыканты: Борис Гребенщиков - голос, гитара Олег Сакмаров - флейта, гобой, саксофон, перкуссия, голос Алексей Зубарев - гитара Александр Титов - бас Алексей Рацен - ударные Сергей Щураков - аккордеон Андрей Вихарев - перкуссия
Фото: Знает БГ, что «Б» он и «Г»: рассказ о тусовке 90-х и концерте «Аквариума» в Воронеже Концерт БГ для Воронежа в середине девяностых был событием, которое не могли пропустить даже те, кто терпеть не мог «Аквариум». Все знали, что вся интересная молодежь того времени соберется в Филармонии… Этот материал родился спонтанно, из ничего. Мы решили разыграть билет на концерт БГ, и на «Глаза» попалось фото артефакта образца 1994 года. А чуть позже отыскался и его владелец Александр Марочкин. Чтобы изображение простой, по сути, бумажки обросло историей, мы попросили Сашу вспомнить что-нибудь о том выступлении «Аквариума» в Воронеже. Как раньше вокруг храмов строились города, так и этот материал разросся вокруг обычного билета… Творчество Боба Гребенщикова (как он сам предпочитал именоваться в 80-90-х, это уж потом он стал БГ) мне никогда не нравилось – ни в музыкальном, ни в текстовом, ни в вокальном плане. В подростковом возрасте, когда мои ровесники слушали «Аквариум», «Кино» и прочих, по остроумному выражению Севы Новгородцева, «представителей бобово-цоевых культур», я увлекался тяжёлым роком: хардятина, хэвишник, позже – трэшак и «мясо». Моим кумиром гитары был Ричи Блэкмор, скрипучий вокал Удо Диркшнайдера приводил меня в экстаз, барабаны Кози Пауэлла волновали куда больше, чем какая-нибудь там виолончель Севы Гаккеля. Песни БГ я воспринимал исключительно как материал для пародий собственного сочинения, которые с удовольствием блеял всем желающим. При этом большинство моих тогдашних друзей и просто хороших знакомых слушали именно «советский социальный рок» (как это пафосно тогда называлось) и было вынуждено терпеть мои безбашенные околоБГшные эскапады. Просто люди все были пацифичные (peace, love, фенечки-хайратничи), да и просто адекватные (а не гопники какие-нибудь). Один только приятель Боря из медицинского обещал отвалтузить меня дворницкой лопатой для сгребания снега, если я не угомонюсь. С тех пор прошло много времени, Боря уже не подрабатывает дворником, а вполне себе респектабельно трудится анестезиологом в БСМП, а я так и остался не отвалтужен и по-прежнему не люблю Гребня (так его тоже тогда называли, хотя сейчас об этом мало кто уже помнит). Вот в таком социально-культурном контексте мне и довелось побывать на своём первом (но отнюдь, как потом выяснилось, не единственном) концерте Бориса Борисыча. Фраза «Это были 90-е, мы развлекались как могли» на самом деле полностью соответствует действительности: это были годы тотального дефицита не только хорошей еды и хорошей одежды, но и хороших развлечений. Любой завалящий местный сейшенок становился событием, а уж большие гиги, типа концерта БГ, собирали всю тусню независимо от личностных вкусов каждого отдельно взятого индивидуума. Поэтому на выступление «Аквариума», которое должно было состояться в «Юбилейном», я собирался пойти. При этом ни билета, ни денег на оный у меня не было в принципе. Заплатить за билет восемь тысяч для меня было примерно то же, что сейчас заплатить за такой же билет три миллиона – когда денег нет, то их просто нет, нисколько. Но надо заметить, что отсутствие кэша вовсе не мешало мне (и множеству мне подобных) вести насыщенную культурную жизнь: проходить на концерты бесплатно всё равно получалось, причём каждый раз разным способом. Например, на сейшн «Граданской обороны» в «Полтиннике» я и ещё около десятка человек прошли, просто взяв измором мента, стоявшего на входе. Концерт начался, из «Полтоса» глухо грохотало, мы переминались у входа на морозе, а на входе стоял унылый мильтон, которому явно очень хотелось уйти. Но просто запереть дверь и свалить он явно опасался: «Полтинник» весь стеклянный, а его же явно предупредили, что придут злые и невменяемые панки, которые могут учинить любое непотребство. Вдруг он ушёл бы, а мы тут стёкла начали бы бить? Кто оказался бы виноват, а? Вот то-то и оно! Поэтому мент принял поистине соломоново решение: убедившись, что никого, кроме нас, вокруг и в помине нет, он запустил нас внутрь, после чего облегчённо запер дверь и свалил. Ну а мы пошли на концерт, который оказался настолько великолепен, что администрация Дворца культуры им. 50-летия Октября впоследствии выставила организаторам мероприятия счёт в 50 тысяч рублей за поломанные кресла и прочую мебель. Так что пойти на выступление БГ я определённо намеревался. С таким настроением в один прекрасный день я оказался в главном корпусе универа (тогда в Воронеже был один универ – ВГУ), где училось множество моих закадычных братушек и сестрёнок на всяких там биофаках-ПММах. И прямо в «стекляшке», у входа, я встретил Сержанта. — На БГ идёшь? – больше ради соблюдения формальной логики разговора спросил Сержант (ответ-то он явно знал ). — Конечно, — подтвердил я. — А билет есть? — Конечно, нет, — как бы отрицательно, но снова подтвердил я. — На, держи билет, — распахнув свой рюкзак, достал откуда-то из его глубины бумажку Сержант. – Только имей в виду: он не настоящий. Я пригляделся: билет действительно был левым, но очень мастерски сделанным. Отпечатан он был на ксероксе (которых тогда было раз-два и обчёлся), печати были аккуратно нарисованы синей ручкой. Не знаю, откуда это чудо взялось у Сержанта, но я был ему чертовски признателен за такое неожиданное и приятное решение проблемы прохода на концерт. И действительно: пройти удалось без проблем. Уже будучи внутри, я услышал несколько «страшных историй» про то, что бабушки-контролёрши прохавали фишку и некоторых людей с «фантиками» не пустили. Настоящие же билеты пользовались повышенным спросом: где-то на втором этаже «Юбилейного» обнаружилось незакрытое окно, через которое билеты с уже оторванным контролем сбрасывались людям вниз, чтобы те могли предъявить их контролёршам со словами «Я только что выходил с другого выхода». Наверное, и мой билет мог бы проканать ещё энное количество раз, но я решил его «сохранить для истории» (как выразился Корольков в «Приключениях Электроника»). Народу внутри (и в фойе, и потом уже в зале) была тьма-тмущая, но, как это и бывает на подобных узкозаточенных мероприятиях, примерно 70% присутствующих оказывались мне знакомы: либо в лицо, либо просто по тусовой погонялке, либо даже хорошо, на уровне приятельских отношений, либо они были с кем-то, кого я знал (а познакомиться при таком раскладе – дело нескольких секунд). Я понимаю, что большинству граждан это чувство не знакомо: ты входишь в концертный зал и видишь, что значительная часть публики (десятки человек вокруг) – твои приятели. Но любой, кто тусил в те годы, может это подтвердить: так и было. Наоборот: странно было видеть каких-то незнакомых людей. Вопросы типа «А кто вон тот мэн, не в курсе? А ты случайно вон ту герлу не знаешь?» были обычным делом – все искали общих знакомых (и чаще всего находили, что характерно). Но даже без общих знакомых познакомиться на такой тусне не составляло никакого труда: достаточно было подойти к понравившемуся челу и сказать: «Привет! Я — (дальше следовала погонялка). А ты кто?». В ответ традиционно следовало «Я – (дальше тоже погонялка)». Это, кстати, было настолько чисто тусовой заточкой, что левых людей всегда можно было вычислить по фразам типа «Как тебя зовут?», «Можно с тобой познакомиться?» и т.п. Для меня и сейчас формулировка «А ты кто?» вместо «Как тебя зовут?» — признак «своего» человека (хотя сейчас так практически никто не говорит – другие времена, другие нравы…). В те годы уйти с концерта с десятком-другим новых знакомых было, как вы понимаете, абсолютно в порядке вещей. Все в таких случаях были очень дружелюбно настроены, царила очень приятная атмосфера всеобщего братства (когда «все — киски», как говорила одна моя сугубо цивильная знакомая, побывав случайно на «Груше»). Сам концерт я помню весьма смутно. Во-первых, я, мягко говоря, слабо знаком с творчеством сабжа, чтобы сказать, какие песни с каких альбомов звучали. Во-вторых, в ходе концерта я мало обращал внимания на происходящее на сцене, а, мягко проталкиваясь сквозь толпень, нарезал концентрические круги, чтобы со всеми пообщаться, поздороваться, пообниматься. Помню, что над сценой на заднике висело «психоделическое яблоко» — некое световое пятно, постоянно менявшее свои весьма кислотные цвета (что-то подобное, как мне пояснили знатоки позже, было на концерте какой-то известной англоязычной группы сходной направленности – у каких-то, условно говоря, «Джефферсон Эйрплейн»). Помню, встретил Юджина, который, в жизни будучи очень тихим, воспитанным юношей, на концерте дико прыгал и орал: «Сакмара-а-а-а! Сакмара-а-а-а!» Увидев меня, он обрадовался и тут же предложил: «Давай вместе орать!» — «А что орать-то?» — поинтересовался я. «Сакмара!» — как само собой разумеющееся предложил Юджин. «Давай!» — охотно согласился я (мне, в общем-то, было глубоко пофиг что орать). «Сакмара-а-а-а!!!!» — завопил я, распахивая рот как граммофонный раструб. В это время мимо меня протискивалась девушка, в руках у которой был пакет с чипсами. Увидев мою «трубу», она – в самый момент «А-а-а-а!!!» положила мне в пасть большую вкусную чипсину. Я засмеялся и чуть не подавился чипсиной. Девушка улыбнулась, махнула мне рукой и исчезла в толпе. «Слушай, Юджин, а что такое «сакмара»?» — прожевав чипсину, решил я прояснить для себя в паузе между песнями этот уже несколько секунд мучивший меня вопрос. «Не «сакмара», а Сакмаров!» — возмущению Юджина не было предела. Оказалось, что в тот вечер в составе «Аквариума» играл известный (всем, кроме меня) музыкант по фамилии Сакмаров. Играл он, как мне показалось, то ли на флейте, то ли на кларнете. Юджину этот музыкант очень нравился, вот он и орал «Сакмаров!» — ну, и я, вроде как, приобщился. Самым же примечательным в том концерте Гребенщикова для меня было то, что спустя два или три дня мы праздновали бёздник замечательной тусовой герлы Айки. И в её комнате, в ВГУшной общаге (ЕМНИП, в «тройке», но могу и ошибаться), на стене висел один из главных подарков – афиша прошедшего концерта «Аквариума» с дополнительными подписями. В результате народного творчества текст на ней гласил примерно следующее: «Такого-то числа (не помню дату, но это была дата концерта, напечатанаая на афише, далее шёл рукописный текст) – Айкин бёздник и приехавшая по этому поводу (далее – снова афиша) группа «Аквариум»!» Помню, что день рождения тогда получился очень душевным, мы классно пообщались (компания набралась человек 20, наверное), попели песен (я, как обычно, лез со своими пародиями) и засиделись таким образом допозднища. Мне пришлось идти домой пешком, я точно знал, что мама уже волнуется, не случилось ли чего (телефонов тогда в нашей семье не было даже обычных, стационарных, позвонить не было возможности). И в связи с этим все ребята коллективно написали мне «Объяснительную записку» для моей мамы, где указали, что спецально долго меня не отпускали, удерживали насильно и т.д. Эта записка до сих пор хранится в моём домашнем «архиве» как живое напоминание о славных тусовых деньках. Это действительно были 90-е, мы действительно развлекались как могли… Автор — Александр Марочкин http://iglaza.com/2015/02/znaet-bg-chto-b-on-i-g-rasskaz-o-tuso/