Интервью Б.Б. Гребенщикова (Самара, 1997)
За день перед концертом Гребенщиков осчастливил своим посещением пресс-центр фестиваля "Российская студвесна-97", где имел продолжительную беседу с участниками фестиваля, хотя сперва беседа не клеилась. Об этой встрече - первый вопрос. Вчера вы чувствовали себя комфортно? БГ: Слово "почувствовал" здесь не совсем верно. В последнее время я себя вообще некомфортно не чувствовал. Это общество вам понравилось? БГ: А это общество на самом деле не меняется. Студенты просто стали постарше. И с этим обществом мне интересней, чем, скажем, сейчас, с журналистами. По одной простой причине - журналисты задают вопросы из какой-то своей уже сложившейся концепции. Там же гораздо больше разных людей. Нет привязки к чему-либо. К сожалению, вчера общения как такового не получилось... БГ: Почему, просто мало времени... Не то чтобы мало. Людей поставили перед свершившимся фактом... БГ: Нас тоже поставили перед свершившимся фактом... Дело не в этом. Просто первоначально нам никто не верил. Когда мы говорили, что сейчас к нам в пресс-центр приедет Гребенщиков, все смотрели на нас как на дураков типа: Ребят, вы чего? БГ: Все произошло вдруг. И я получил большое удовольствие. Есть аудитории в которых вам не комфортно? БГ: Боюсь, что последний дискомфорт я испытывал в основном в общении с худсоветами. Уже давно не общались, и с тех пор как-то все комфортно. Вы вчера говорили, что во всех городах, во всех странах себя чувствуете комфортно. Но это практически везде. Есть ли какие-то исключения? И чем вызван этот дискомфорт? БГ: Особого дискомфорта нет нигде, потому что я в большей степени самодостаточный человек и не очень связан с тем, что меня окружает. Но... в Лондоне или в Нью-Йорке мне, например, лучше чем в Париже. Или, скажем, в Самаре или в Саратове мне лучше чем, например, в Усть-Илиме. Но это кратковременное ощущение, я не всю свою жизнь прожил в Усть-Илиме, а всего два дня. Вот Братск мне понравился меньше, нежели чем волжские города. А с чем это связано? БГ: Это связано напрямую с аурой города. А с чем связана аура города - это уже богословский вопрос начинается. Атмосфера отечественной и зарубежной аудитории как-то разнится? БГ: Как правило, когда мы играем вне России, на концерты приходят те же самые люди, которые приходили и в России. Мы играем, как правило, для рускоязычной аудитории. Но насколько я знаю, существует маленькая, но достаточно активная группа ваших англоязычных поклонников? БГ: Очень приятно, но я с ними не знаком. Вы хитрый человек? БГ: Это нужно спрашивать не у меня. Если я хитрый, то я вам об этом не скажу, а если не хитрый, мне это и в голову не придет. Имеется ввиду конкретно ваше ощущение. БГ: Вы знаете, я сам себя не обдумываю. Каков был ваш первый выезд за границу? БГ: В Нью-Йорк на подготовку записи возможного альбома, в декабре 1988 года. Или даже 1987-го. И как это восприняли вы, человек, который какую-то часть жизни ориентировался на Запад? БГ: Вы знаете, я хочу вас поправить. Я не ориентировался на Запад, я до сих пор считаю со стороны русских преступной тупостью считать, что кроме России ничего нет. Я считаю это нелепым по отношению к остальному миру и самоубийственно по отношению к самому себе. Россия - эта часть мира. Одна из частей. Но Америка тоже никого вокруг не замечает? И живут... БГ: Понимаете, американцы в подавляющем большинстве являются довольно ограниченными людьми, с которыми просто неинтересно общаться. А русские в своей ксенофобии, надо сказать, близки к американцам. Большинство русских считает, что они - избранная нация, которой ни к чему знать о существовании прочих. Как нас учили, что до 1917 года ничего не было, и кроме России ничего не существует. Так в общем мы и думаем. С моей точки зрения это все тупость и оскорбление собственного мозга. То есть вы космополит? БГ: Я не космополит, но я считаю шовинизм - крайней формой дебилизма. Если люди думают иначе, я уважаю их точку зрения, но я могу с ними не согласится. А понятие Родины? БГ: Я чуть-чуть переиначу вопрос и скажу старую пословицу: "Патриотизм - это последнее прибежище жуликов". Нормальный человек не обязан рекламировать свою любовь к родине. Нормальный человек не будет кричать на каждом углу: "Я люблю свою мать!" Ему в голову не придет кричать об этом. То есть любовь к Родине вы не отрицаете? БГ: Нет, конечно, это самый очевидный факт. Я говорю на русском языке, я пишу песни на русском языке... Не все.... БГ: Я могу писать и на английском, но писать на русском значительно интереснее. Я человек русской культуры, но помимо этой культуры в мире есть много других. В юности у вас были кумиры? БГ: Я не знаю, что вы имеете ввиду, говоря кумиры... Но легенды гласят, что молодой Борис Гребенщиков старательно переписывал в тетрадочку всего Девида Боуи с параллельным переводом... БГ: На самом деле переводить ничего не нужно, надо понимать. У русских же создалась печальная, но неисправимая ситуация, когда мы создали представление об окружающем Россию мире по переводам текстов различных культур, и поэтому приезжая в Англию все ищут Шерлока Холмса в исполнении Бориса (sic!) Ливанова. Что не строго соответствует истине. Тем не менее у вас были какие-то ориентиры в музыке... БГ: У меня до сих масса ориентиров. Раньше их было больше, теперь я вышел на какой-то определенный свой собственный уровень. А Дилана я до сих пор слушаю. Я слушаю не меньше, чем 18 лет назад, даже больше. Поле постоянно расширяется. Вы достаточно плодотворно общались, например, с Джорджем Харрисоном... БГ: Если бы мы общались плодотворно - давно бы вышла пластинка "Борис Гребенщиков и Джордж Харрисон". Но вы ощущали трепет от знакомства с одним из ливерпульской четверки? БГ: Даже моя жена, которая не трепещет ни перед чем, как бы заметила про себя, что проистекает легкое чувство робости. Естественно был трепет... Потом вы втянулись, поняли, что он простой человек. БГ: То, что простой человек, это я и так знал. Он был в каких-то местах, в которых я не был. Я имею ввиду в творчестве. У меня был трепет похожий при первой встрече с Окуджавой. То, что вы сейчас даете интервью - это работа? Или все же вы выговариваетесь? БГ: Ну... Выговариваться мне не имеет никакого смысла. То есть вы боретесь с собой, выдаете какие-то фразы. БГ: Нет, я не борюсь с собой. Я пытаюсь честно ответить на вопросы, так чтобы при переносе на газетный лист от этого что-то осталось. И как часто у вас появляется желание кому-то открыться? БГ: Вообще не появляется. Мне нечего скрывать, я ничего не прячу. Но порой вы уходите от вопросов... БГ: Порой вопросы сформулированы так, что иначе не ответишь...
Deluxe http://www.deluxe.narod.ru/texts/bg.htm
Спасибо за ссылку: Вячеславу Синицыну
Дополнительные ссылки: Событие: 1997 22 мая. Концерт Аквариума в г. Самара