Интервью c Борисом и Джоанной 1986 год Интервью берут Джуди Филдс и Дмитрий Девяткин Вопрос: Говорят, вы собираетесь работать вместе: советский музыкант и американский музыкант. Борис: Мы и так уже давно работаем вместе, года два. Для меня это очень непростая задача – писать вместе песни для американских чартс или по крайней мере для простых американцев, которые ничего не знают о России и, как правило, и ничего не хотят о ней знать. Но пробовать было весело и интересно. Интересно наблюдать за Джоанной и видеть, что с ней происходит, когда она поет эти песни. Ну и как автор песен она растет прямо на глазах. Вопрос: Ну, а что вы делаете вместе? Борис: Пишем песни. Джоанна: Ну не то что мы садимся и планируем, что бы мы могли сделать. Не то что я приехала в Россию, познакомилась с русским музыкантом, и мы сели и начали писать песни вместе. Просто что-то происходит само собой. У меня всю жизнь так, что-то происходит. Да, я приехала сюда и познакомилась с Борисом. И в ту же минуту, когда я его увидела – мне в Америке еще дали его имя, и мы встретились у выхода из метро, час пик, сотни людей снуют туда-сюда. И вдруг наши глаза встретились, и в ту же минуту я поняла – знаете, так бывает – я поняла, что этот человек будет моим лучшим другом. У меня было ощущение, что мы знаем друг друга тыщу лет. Мы стали проводить время вместе и быстро подружились. А так как мы оба музыканты, мы начали писать песни. Я в этом деле была еще новичок, была очень наивной, и песни у меня очень простые, самые что ни на есть примитивные. То, что у меня за эти два года произошло с Борисом, могло произойти где угодно в мире. Я могла бы, например, в нью-йоркском Сохо встретиться с Дэвидом Бирном и начать писать песни с ним. Для меня это все период роста, просто получилось так, что это произошло в России и с Борисом. Вопрос: Есть песни, которые вы оба знаете и хотели бы спеть вместе – без аккомпанемента, а-капелла? Борис: В это время суток я могу петь только ирландские пьяные песни. Да и то слова могу забыть. Джоанна: Чуть позже мы вам сыграем и ирландскую песню споем. Ну или вот еще пример того, что мы делаем и как мы это делаем – спонтанно, безо всякого предварительного плана. Примерно год назад мы решили записать вместе песню Сонни и Шер I Got You Babe. И голос Бориса мы записывали в московском отеле. Я была в турпоездке с группой из Англии, и в соседнем номере жили английские туристы. У меня уже была сделанная в Лос-Анджелесе болванка, которую он слушал в наушниках и дубль за дублем пел свою партию, которую я записывала на кассетник. Пока, наконец, я не услышала через стенку голос с британским акцентом: «Милый, как ты думаешь, что там происходит?» А затем мы подумали, что нужно нам к этой песне сделать еще и видеоклип. Камера у меня была с собой, мы в отель вернулись после того, как целый день носились по городу и моя сестра Джуди нас снимала. Борис: На улице и в ванне. Джоанна: Да, в ванне. Круто получилось. Вопрос: Вопрос к вам обоим. Как вы, каждый из вас, сами себя мыслите? Кто вы больше – граждане мира или же граждане своих стран? Борис: Не вижу принципиального различия. Россия – часть мира, и Америка – часть мира. Мы живем в такое интересное время, когда мир становится всё теснее и всё больше сливается воедино, и страны не живут больше в обособленности, в изоляции. И мы надеемся внести и свою долю в это единение. Небольшую долю, конечно, но все же хоть что-нибудь. Ведь раньше таких возможностей ни у кого из нас не было. Обычные люди в Америке и России жили в разных концах планеты, разъединенные страхом друг перед другом. И куда мог завести нас этот взаимный страх? А теперь у нас в руках такое прекрасное оружие, как рок-н-ролл, с которым всё понятно и который всем понятен. Вот с его помощью мы и пытаемся решить эту задачу. Джуди: Джоанна, ты говоришь, что это могло с тобой случиться где угодно. Но все же песни, которые ты сейчас поешь, песни, которые вы пишите вместе, — они ведь совершенно другие, чем они были бы, если бы ты писала их с американцем. Может быть, расскажешь поподробнее о людях и об идее альбома – то, о чем говорил Борис: музыкой разрушить барьеры. Это то, во что ты начинаешь верить, частью чего ты хочешь стать и что хочешь распространять. Идея единства мира. Борис: Народная музыка – это музыка, которую слушает и поет народ. Современная народная музыка – это рок-н-ролл. Это поистине народная музыка. И она интернациональна: в ней есть африканская кровь, американская кровь, ирландская кровь, теперь вот еще и русская кровь, да и любая другая кровь, которая только существует на планете. Она впитала в себя всё это, поэтому она доступна и прекрасно понятна любому человеку на планете. И раз уж она, эта музыка, общая для всех, она может стать мостом для единения народов. И именно этого, среди прочих вещей, мы и пытаемся добиться. Джоанна: А если говорить о том, чему я научилась от дружбы и совместной работы с Борисом, то теперь я пишу о жизни, о том, как здорово быть самой собой. И дело тут не в России и не в Америке, всё едино. Музыка – она границ не имеет. Что я делаю здесь с Борисом – то же самое я делаю дома с друзьями. Ну ты ведь знаешь, я раньше часто ездила к друзьям в Нью-Йорк. Просто теперь мои друзья и люди, которых я ощущаюкак свою семью, – они в России, так что, приезжая сюда, я делаю то же самое, что я делала бы дома. Борис: Да какая вообще разница? Нью-Йорк, Россия… Джоанна: Ну да, перелет только дольше и дороже. Борис: Я взял нормальную американскую девчонку и превратил ее во что-то среднее между даосисткой и хиппи. Вопрос: А какое у тебя представление об Америке, в особенности теперь, когда ты столь близко подружился с Джоанной? Какое у тебя впечатление об американцах, с которыми ты сталкиваешься? Борис: Ну, надо сказать, что я и до встречи с Джоанной был неплохо информирован об Америке и о том, что там происходит. Так что встреча наша не так уж сильно и изменила эти представления. Быть может, они стали более цельными. Как-то все теперь сливается в общую картину. Вполне естественно, что люди встречаются друг с другом и пытаются что-то делать вместе. У нас так и получилось. И тут не важно, какие у меня представления об Америке, а у нее о России. Важно, что эти представления могут сделать для создания новой атмосферы, создания нового времени, чего-то в таком духе. Джоанна: Когда я показываю видео с Борисом своим друзьям или рассказываю о том, с чем я столкнулась в России американским школьникам, люди поражаются тому, что Борис – русский. Он выглядит как настоящий рок-музыкант. И на людей это действует. В этом есть позитивная энергия: люди смотрят на него и говорят: вау, да он похож на Боуи, он выглядит как настоящая рок-звезда. Для них это неожиданно. Как неожиданно это было и для меня. Ведь когда мне сказали, что в России есть рок-н-ролл, я к этому отнеслась так же скептически: ну да, конечно, рок-ролл в России. Но теперь преобладают позитивное отношение, люди видят, что все мы одинаковы. Борис: А я что хочу сказать. Будет здорово, если ко мне на улице начнут подходить люди и говорить: «Знаешь, мы слышали, что ты работаешь с Джоанной, значит, и в Америке есть рок-н-ролл!» Кое-кто из молодежи может этого и не знать! Д.Стингрей "Русский Рок. История. Фотографии. Интервью. Документы", 2020