1984 2 декабря. БГ участвует в подготовке спектакля Свердловского ТЮЗа. Событие. Справочник

БГ участвует в подготовке спектакля Свердловского ТЮЗа по пьесе Вампилова "Прощание в июне".

Режиссер-постановщик - Владимир Рубанов решил приблизить спектакль к молодежи посредством некой группы музыкантов, постоянно присутствующей на сцене и исполняющей песни на тему происходящего действия (типа: "Девочка из хорошей семьи", "Бери когда дают"...). Сначала хотели пригласить Юрия Лозу. БГ был привлечен по совету режиссера Ларисы Леляновой.

Приездов Бориса в Свердловск было несколько - первый раз чтобы понять, что от него требуется и, по крайней мере, еще один раз - уже с готовым песнями. Материал готовился дома, ноты помог записать Курехин. Все песни исполнялись артистами театра. По свидетельствам работников театра, работать с БГ было легко и приятно (по контрасту с ожиданием "страшного рокера").

В общей сложности БГ прожил в Свердловске 2-3 недели. Работа оплачивалась: 30-70 руб за песню (всего около 700 руб). Еще Борис получил бумагу в которой он квалифицировался как театральный композитор (по-видимому о ней БГ позже упоминал в различных интервью).

Спектакль имел шумный успех и шел очень долго (ТЮЗ выезжал с ним из Свердловска на несколько театральных фестивалей). Сняли спектакль через несколько лет, в основном по причине переезда ведущего актера Олега Гущина в Москву. Сейчас (1997) он играет в театре Гоголя.

Существует аудио-запись этих песен. Александр Пантыкин передал их в 1997 году Андрею Гаврилову (Solid Records) в Москву.

По материалам видео-интервью Леонида Баксанова с работниками театра

Музей рок-н-ролла. Из "Апокрифов".Вторая апология БГ

Б.БГ должен был прилететь в аэропорт «Кольцово» города Свердловска 2 декабря 1984 года около полуночи. Это мне сейчас помнится, что рейс был поздним, а как все обстояло на самом деле —кто его знает. Гораздо интереснее ответить на вопрос, почему именно в этот самый день, 2 декабря уже упомянутого 1984 года господин Гребенщиков должен был прибыть в Свердловск, причем — во второй раз, ибо летом, то ли в июле, то ли в августе, а может,что и в сентябре... Да, да, было это именно в сентябре, когда...
Но обо всем по порядку. Есть в нашем городе такой театр, театр юного зрителя, попросту говоря, ТЮЗ. И есть в этом театре один человек, Олег Семенович Лоевский. С Олегом Семеновичем еще на заре семидесятых мы играли в увлекательную игру под названием «русские хиппи» и даже каким-то необыкновенно странным летом прошли пешком (хотя это так только называется) от Москвы до Ленинграда. Впрочем, оставим эту страницу воспоминаний, вернемся к Б.БГ и всему, что с ним связано.
Олег Семенович в то время был в театре завлитом — заведовал литературной частью. Театр надумал ставить спектакль по пьесе Александра Вампилова «Прощание в июне». Режиссер задумал, чтобы кто-то из культовых в молодежной среде (так было принято говорить) фигур написал к спектаклю песни. Вообще-то вся эта история заварилась еще летом, ибо в августе господин Лоевский позвонил мне (а у меня дома тогда жил Шевчук) и попросил привести его в театр. Я привел, они поговорили, но песни к спектаклю писал не Юра, их писал БГ, который был самой культовой в тот момент фигурой, а Олег Семенович всегда очень хорошо понимал (да понимает и сейчас), что модно, что — нет.
И в сентябре Борис приехал в театр первый раз, получить заказ. Но тогда мы не встретились, ибо в это время я пребывал в стольном городе Москве, где переживал последний в жизни запой. А в декабре он приехал сдавать заказ, и мы уже должны были встретиться, более того — Олег Семенович, находясь со мной в многолетних и более чем дружеских отношениях (как старый хиппи со старым хиппи), благосклонно дал разрешение на то, чтобы БГ был принят не только в театре, но и в малочисленной на ту пору среде свердловских рокеров. И рокеры зашевелились, и к вечеру второго декабря все для встречи было готово.
Господами из группы Флаг (была тогда такая группа, что еще о ней сказать?) был утрясен вопрос с поселением господина Гребенщикова в гостиницу, а заодно и вопрос с машинами для встречи. Господа Умецкий и Пантыкин должны были присутствовать на этой встрече как олицетворение наиболее прогрессивных сил свердловского рока. Лоевский (естественно) — как представитель театральных сил. Ну и еще несколько человек, включая меня, ибо так получилось, что я был единственным на ту пору, кто до этого, пусть мельком, но общался с Ним. Самим. Великим и Ужасным. Господином Гребенщиковым!
Вообще-то прошло уже много лет, а аберрация памяти — штука не выдуманная. Но те четыре дня приезда Бориса в Свердловск я помню очень хорошо, как это принято писать в воспоминаниях, помню это так, будто все случилось только вчера. Итак, вечер первый...
Впрочем, минуем сам момент встречи. Отмечу лишь деталь: в ту пору Свердловск для Питера был чем-то таким же далеким, как, скажем, Питер для Лос-Анджелеса. И БГ, напуганный рассказами о наших морозах (а зима та выдалась действительно на удивление холодная) приехал в заимствованном с чьего-то плеча полушубке и в теплом, то ли танкистском, то ли летчицком шлеме, который он (сам признавался) взял у художника Тимура Новикова. И в таком вот виде он и предстал перед нами: в полушубке, в шлеме, кофр с гитарой и две сумки (одна — своя, другая — для кого-то, он должен был передать эту сумку каким-то знакомым своей семьи в нашем городе).
Но я уже сказал, что сам момент встречи мы минуем. А вот с час спустя в странном и нелепом номере гостиницы «Дома крестьянина» (была такая, и в ней БГ провел первую ночь, на следующий день его переселили в гостиницу «Свердловск») началось самое интересное. Б.БГ давал шоу. Нам. Нас было много — человек десять. Все, естественно, выпивали (кроме меня). И Борис Борисович давал шоу. Он разговаривал. Отвечал на вопросы. Показывал себя. Позволял с собой познакомиться. Приоткрывал свой внутренний мир. Валял дурака. Был самим собой. Актерствовал. Развлекался. Это был первый раз, когда на протяжении довольно длительного времени (несколько часов кряду) я был рядом с Б.БГ Потом такое случалось не раз, между нами уже существовал какой-то контакт и все проходило намного проще, но в тот первый раз...
Дело в том, дамы и господа, что есть люди, которые создают сами себе определенный образ. И стремятся ему соответствовать. И хорошо, если этот образ создан раз и навсегда. А у Бориса Борисовича таких образов множество, и каждый раз он с полной отдачей самого себя, да и просто с каким-то иступлением бросается в омут очередного «сэлф-мэн-мэйдства», как сказали бы друзья-американцы. А все вокруг ничего не могут понять, а он смотрит и посмеивается. Про себя, конечно. Ему очень интересно смотреть на то, какое он производит впечатление. Первично — то удовольствие, которое он сам от этого получает. Вы что-нибудь поняли? Нет? Ну, хорошо, поехали дальше...
Из безумия того вечера (и не про все я позволю себе рассказать) мне запомнились два момента. Первое. Это перстни. Все пальцы Б.БГ были в каких-то больших, сверкающих перстнях с разнообразными и яркими камушками. И кто-то из тусовки (то ли Лоевский, то ли Умецкий) спросил, зачем ему их так много. БГ будто ждал этого вопроса и моментально пустился в долгий рассказ о том, что вот совсем недавно он прочитал (на английском языке, естественно) одну замечательную американскую книгу о магических свойствах камней, а потому у него сейчас есть перстни с камнями на все случаи жизни, и часть из них он надел, улетая сюда, особенно важны вот эти два — один от сглаза, другой от простуды, все ведь, наверное, понимают, насколько это важно, иметь перстень с камнем от простуды, когда на улице такие морозы, что хочется водки, да, не выпить ли нам? Выпить, выпить, закричала тусовка, все выпили, а потом (и опять — совершеннно внезапно) Б.БГ вдруг начал рассказывать о том, как с месяц назад он был в городе Желтые Воды, куда его пригласили с подпольными концертами, КГБ село на хвост, концертов не было, и он в номере гостиницы, в этом затхлом и закрытом городе, полном вреднейших испарений и миазмов, пил с устроителями водку, так вот сегодня водка пьется гораздо лучше, но если почему я и вспомнил еще и этот момент, то лишь по одной причине: из-за КГБ.
Сейчас трудно поверить, но тогда эта организация мерещилась нам за каждым фонарным столбом и за каждым отдельно стоящим деревом. И не всегда мерещилась, на девяносто процентов она там и торчала. И приезд БГ был для нее, по всей видимости, таким же радостным событием, как и для нас. Раз уж не получается расписать все по дням, вечер второй, утро третье и так далее, то перейдем к основному лейтмотиву той декабрьской встречи. БГ и КГБ. Ну и еще несколько человек, включая меня, хотя мы-то были так, на закуску.
Дело в том, что мне очень хотелось устроить БГ хотя бы один концерт.Чтобы он что-то заработал. Он был не против, он был только за. Мои знакомые дискотечники взялись помочь, надыбали билеты, договорились с помещением и каким-то абсолютно маломощным аппаратом, и даже повесили пару афиш там, где это было можно. Но если вы думаете, что «контора» дремала, то вы думаете так напрасно.
Еще в те первые два дня, пока Борис был занят в театре, как мне, так и тем нескольким людям, что принимали участие во встрече господина Гребенщикова, звонили... Странные такие были звонки, мол, а где сейчас БГ, а вот можно ли... Естественно, что звонившие представлялись какими-нибудь комсомольскими деятелями, но читалось все абсолютно прозрачно. Нет, отвечал я (да и не только я), не знаю, не ведаю, ничем помочь не могу... Но они все равно были вокруг, плели свои хитроумные петли. Особенно это ощущалось в тот день, 4 декабря, когда мы с Борисом пошли в церковь, на утреннюю службу. Был день Святой Екатерины, храм был полон, но вот отчего-то вокруг нас были какие-то странные лица. Не те, которые могли ходить в храм, особенно в 1984 году. Впрочем, может это мне блазнилось, мерещилось, галлюцинировалось — не исключено. Но интуиция, это самое шестое чувство, подсказывало тогда что-то вокруг было не то, хотя... Хотя нам это абсолютно не мешало.
Впрочем, как не помешало и в тот день, когда намечавшийся концерт БГ был попросту запрещен. К директору общежития, где вечером Борис должен был встретиться с очень маленькой (не больше пятидесяти-семидесяти человек) аудиторией пришли взрослые дяденьки и сказали: «Нельзя!» Директор даже не стал спрашивать, почему, нельзя — так нельзя, но вот дальше началось самое интересное.
Это уже был последний день пребывания Бориса в Свердловске, следующим утром он был должен улетать в Питер...
(...Я вынужден многое опустить, и какие-то наши разговоры у меня дома, и замечательное поедание общепитовских пельменей в забегаловке под названием «Золотая шайба», была такая напротив мединститута — с совершенно мерзкими уксусом и горчицей, от которых еще несколько часов кряду жгло все внутренности, и даже баню я вынужден опустить, совершенно очаровательную сауну, принадлежащую какой-то конторе, куда, благодаря все той же группе Флаг, мы прибыли поздним вечером и балдели почти до утра. У кого-то из той компании и по сей день, наверное, хранятся фотографии той ночной помывки. Да, народ в бане собрался забавный, назову лишь двоих — Николая Алексадровича Грахова, ныне хозяина екатеринбургского «Радио Си» и прочих радиостанций, и известного в ту пору интеллектуала, а ныне израильского гражданина господина Фунштейна. Почему именно их? Да просто именно они вели с БГ той ночью столь долгие и невнятно-заумные разговоры, что Бориса Борисовича от них окончательно разморило и он, совершенно счастливый, отправился спать в гостиницу.)
Так вот, следующим утром Борис должен был улетать в Питер, концерт отменили, и мы решили просто собрать компанию, чтобы пообщаться. Дома у одной девочки, которая нажарила картошки и пообещала предоставить нам приют. Никто не знал, что мы у нее, но внезапно зазвонил телефон. Кто говорит, спросила она. А потом повернулась к нам и сказала: «Они вас нашли и здесь», и назвала фамилию одного комсомольского инструктора, которая (фамилия) в то время у всех представителей свердловской рок-тусовки ассоциировалась исключительно с уже упомянутой организацией. И тут что-то случилось, скорее всего, не выдержали нервы — сейчас ведь трудно даже представить себе ту атмосферу , поэтому я просто повторю: скорее всего, просто не выдержали нервы. И мы с Борисом ударились в бега.
Хотя это так только называлось. Просто в те дни в Свердловске пребывал один ленинградский режиссер, старый знакомый БГ Этот режиссер что-то ставил в драме, я был с ним тоже знаком, каким-то образом он оказался в этот день с нами, вся эта история происходила на его глазах, и он сказал, что у него есть квартира, как бы «конспиративная». И сейчас мы туда все поедем!
И мы поехали. Вот только отчего-то вскоре на эту же квартиру пришли две какие-то странные девицы, и тень тройной аббревиатуры вновь упала на ту давнюю свердловскую ночь, но бог с ней с аббревиатурой, как и с девицами, и зловещей организацией поры расцвета развитого социализма. Ведь благодаря всему тому безумию я оказался в совершенно фантастической ситуации: всю ночь я слушал БГ
Он уже был хорошо пьян, такси на утро было заказано, говорить сил не было, да и не хотелось. Но в воздухе был кураж, какой-то нерв постоянно и отчетливо пульсировал в воздухе той странной двухкомнатной квартиры (до сих пор не могу сказать, в каком районе и на какой улице это было), и Борис, сняв с себя свитер и рубашку, оставшись лишь в черной майке с надписью «Sex Pistols», взял в руки гитару и начал петь. Его аудитория была «огромной», пять человек — я, мой добрый приятель Вова Бельский, режиссер по имени Георгий и две уже упомянутые длинноногие девицы, вольготно расположившиеся на полу большой комнаты, на каком-то замызганном и вытертом паласе, впрочем, все расположились на полу и паласе.
Сначала Борис пел свои песни, причем любые по пожеланию всей честной компании. Я попросил «Платан» — он спел мне «Платан». Вовка Бельский попросил «Старика Козлодоева» — Борис спел ему «Старика Козлодоева». Это было нечто невообразимое, можете мне поверить. А потом БГ начал петь на английском, он пел Beatles и Rolling Stones, Doors и T.Rex. Потом он снова пел свои песни, он сидел в центре комнаты, майка уже была мокрая от пота, в комнате было не продохнуть от дыма, за окном клубилась стылая, мерзкая, отвратильная свердловская декабрьская ночь, а тут, в этом странном доме, непонятно на какой улице и в каком районе, был настоящий рок-н-ролл. Не за деньги. Просто: образ жизни. Пять человек плюс Он. Б.БГ Борис Борисович Гребенщиков в черной майке с надписью “Sex Pistols”. Мы от бабушки ушли, мы от дедушки ушли... Мы спрятались от всех и у нас был свой рок-н-ролл... И тут ночь подошла к концу, подъехало к подъезду такси, и мы с Бельским повезли Бориса в аэропорт.
Вот так это было, в самом начале декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, много лет назад. Скажу лишь, что в тот свой приезд Борис привез для перезаписи все свои магнитоальбомы, включая последний, законченный как раз к декабрю восемьдесят четвертого. Назывался он «День серебра», и уже вечером, поздним-поздним вечером, отоспавшись и придя в себя после всего бреда прошедшей ночи, я включил свой старенький магнитофон и впервые услышал «Сидя на красивом холме...», и еще «Иван Боддхидхарма к нам движется с юга на крыльях весны», и еще многое, что услышал я в тот вечер впервые, и если чего мне и жаль, так это того, что нельзя в этой жизни вновь пережить ощущения, которые в один прекрасный миг сделали тебя иным. И никакие воспоминания не заменят тебе самому этого момента, а потому и приходится переводить их в какую-то сумбурную смесь из мифов и апологий все тому же БГ.

"Live Rock`n`Roll. Апокрифы молчаливых дней" Матвеев Андрей он же dal_martin

No documents found

У Вас есть что сообщить составителям справочника об этом событии? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей