Что такое хорошо и что такое плохо
Через год после того, как мы обрели новую родственницу - "Сестру Хаос", Борис Гребенщиков выпускает новый альбом. Мэтр зачастил? Да не важно. Нам всё равно интересно, что же он скажет.
Студия "Аквариума" находится на Пушкинской улице в легендарном доме под номером 10 - сквоте, который однажды Собчак подарил питерской богеме. Весь дом изрисован, заклеен афишами, у входа толпятся сомнительные бородатые дядьки. В самой студии все совсем иначе. Без пяти минут евроремонт, индийские картинки всевозможных Шив, комната-кухня с двумя диванами и низким столиком. Здесь пьют чай, трендят и работают за лаптопами, которых целых три. Уже никто точно не вспомнит, когда и почему андеграунд превратился в мейнстрим.
Борис Борисович, он же просто Борис, Боб для своих и БГ для всех прочих, встает и предлагает пройти в другую комнату, где потише и можно сидеть на полу, говорить о "Бхагавадгите", а также медитировать и заниматься сексом по всем правилам "Кама-сутры". Главное - при входе разуться и расслабиться.
БГ садится у одной из стен, скрещивает ноги в позе лотоса - и становятся понятны правила игры. Он - сэнсэй, учитель, гуру. Я - ученица, допущенная, приближенная на час-полтора. Достаю диктофон, раскладываю бумажки с записями и бормочу себе под нос что-то вроде: "Сейчас-сейчас, спрошу у вас что-нибудь не о смысле жизни". "Но у жизни нет никакого смысла, - отвечает мне БГ и, как и положено учителю, задает наводящий вопрос, который поможет нерадивому ученику самому прийти к верной мысли. - Какой смысл у березы?" "Никакого", - отвечаю я, думая о том, что собиралась говорить совершенно о другом. "Ну, вот то же и с жизнью", - продолжает он свой "семинар".
Я смотрю на носки сэнсэя. Они черные в красных сердечках. Из сердечек выглядывают мультяшные герои. От этого причудливого узора в глазах начинает рябить, мысли путаются. Я пытаюсь опустить учителя с небес на землю, питерскую землю. Завожу разговор о том, что, мол, Питеру триста, "Аквариуму" тридцать, а самому БГ пятьдесят. Тут выясняется, что учитель не видит никакого смысла в исчислении времени.
"Время - это функция, которую мы приписываем бытию. Можно обойтись спокойно и без нее. Если надо упорядочить, значит, можно продать, поэтому всё и упорядочивают". "Но бардак тоже можно продать", - возражаю я.
БГ: Можно продать, если повесить ценник, а это уже некое упорядочивание. Ритуал нужен, чтобы не сойти с ума. Когда не знаешь, что делать, тебе ритуал предписывает что-то. Но нормальный человек обходится без него. Я не без усилия отрываю взгляд от носков. Обнаруживаю хитрый взгляд сэнсэя из-под затемненных очков, а также болотный пиджак, из внутреннего кармана которого торчат билеты на самолет, болотного цвета штаны и такую же футболку. БГ поглаживает бородку и ждет. Я обдумываю следующий вопрос, но с губ слетает совершенно иное: "А вы - нормальный человек?"
БГ: У меня есть желание таким быть. Нормальный человек тот, кто ориентируется в том, что он делает, только на необходимость. Ну, скажем, обычный композитор пишет, как научено, а нормальный человек делает все по-своему и не ориентируется на то, что ждет от него его окружение. МС: Но вы, записывая свои альбомы, не очень-то принимаете в расчет желания окружающих... БГ: Хотелось бы еще меньше. Безусловно, то, что мы делаем, - это терроризм. Мы стараемся делать то, что мы считаем красивым и прекрасным вне зависимости от того, что считают прекрасным остальные. МС: Ну да, а потом все остальные тоже начинают считать это прекрасным. БГ: Значение слова "прекрасный" меняется с течением времени. В Средние века определенный музыкальный материал считался бесовским, а теперь стал общепринятым. Старыми музыкальными выразительными средствами не очень передашь то, что у нас происходит. Меняется что-то в жизни - меняется представление о прекрасном.
Я внимательно слушаю и при этом не свожу взгляда с пресловутой бороды. Я точно помню, когда она у него появилась - почти сразу после выхода альбома "Сестра Хаос". Я пытаюсь понять: руководствуясь каким представлением о прекрасном, взрослый, разумный и "нормальный" человек решается отрастить себе такую бороду. Вот уж воистину, прекрасное - понятие относительное. Однако, пока я размышляю на эту не слишком высокую тему, БГ продолжает рассуждать о гармонии.
БГ: Чем выше развит человек, тем шире у него понимание прекрасного. Понимание, которое складывается не из представлений нашей тусовки о мире, а из положения небесных светил. Понятие гармонии - оно общее для всей вселенной. Но иногда нам нужна какая-то негармоничная нота, чтобы выразить то, что происходит. Это теория хаоса. Но мы зашли как-то далеко.
Мы и вправду забрались в какие-то дебри, но я не расстраиваюсь, потому что начинаю постигать причины, подтолкнувшие сэнсэя к отращиванию его бороды. Теория хаоса, значит. Желая как-то подытожить, я спрашиваю, почему же никто так и не вывел формулу гармонии. "Она есть, - отвечает БГ. - Просто если начать ее продавать в ларьках, ее быстро используют не по назначению. Те, кто дошел до этой формулы, понимают, что выражать ее не стоит. Они и так все получают. А остальные не доросли. Может, пойдем выпьем чаю?" Мы перемещаемся в комнату с диванами, на которых сидит и чаевничает весь "Аквариум". БГ обращается ко всем сидящим за столом и продолжает прерванный с моим приходом разговор: "Ну, у нас вообще-то много планов. Мы клуб хотим сделать. Прямо посередине одного кладбища есть жилой дом. Его нужно купить и сделать там клуб под названием "Тихий". Да, кстати, мы не знаем, как назвать альбом. Вот думали, может, "Йога рыбака"?"
Я сижу и слушаю. Отхлебывая горячий "Липтон", разглядываю культовых персонажей питерской рок-сцены. БГ обращается ко мне с разъяснением: ""Аквариум" - это мафия, которая ставит перед собой цель духовного обогащения. Причем не только собственного. Чем богаче человечество, тем богаче и мафия. Мне вчера рассказывали историю про то, как в Америке кто-то купил себе трак и перевозил грузы. И вот однажды везет он себе спокойно очередной груз и чувствует, что в голову его упирается холодный ствол. И чей-то голос говорит: "Сейчас мы будем проезжать такой-то пункт, пожалуйста, промолчи, что у тебя кто-то сзади есть, и тогда все будет нормально". Тот и умолчал. А потом парень вышел и сказал: "Мы тебя найдем". Через несколько месяцев ему звонят и говорят: "Вы тут как-то подвозили одного нашего родственника. Его звали Леон Капоне - как вы понимаете, правнук. В благодарность за то, что вы так чутко отреагировали на его просьбу, мы предлагаем вам еще десять траков и патент на мусорный бизнес в каком-то районе Бруклина". Вот так вот мафия заботится о людях. Семья "Аквариума" тоже заботится о вас, мы духовные миллионеры". "Угу", - киваю я, вспоминая, что мафия уже помогла мне. Хотя бы тем, что иногда я напеваю себе "Не пей вина, Гертруда" или "Двенадцать голых баб резвятся у пруда", и жить с этим наследием-вспомоществованием гораздо веселее, нежели вывозить мусор из Бруклина. БГ уходит, чтобы внести какие-то поправки в процесс микширования альбома, возвращается и предлагает снова перейти в комнату имени "Камасутры" и "Бхагавадгиты". Мы опять идем сидеть на полу в позе лотоса, оставляя всех спорить о том, какое же название для альбома подходит больше - "Йога рыбака" или "Беременная зебра".
Я спрашиваю, почему человек, который всю жизнь слушал западную рок-музыку, записывал альбомы в Америке, так увлекается Востоком. БГ: Наверное, я не могу ни на Севере, ни на Западе найти того, что так же просто, так же развито и так же практично. Религии, которые бытуют в нашем обществе, никакого рецепта не дают. Что я должен делать? Платить триста рублей и заказывать службу? Нет никаких объяснений, почему и как это работает. А там есть. МС: Но нельзя же так просто взять и отмести всю западную культуру и науку? БГ: Я хотел бы, чтобы мне объяснили, как прекрасный и очень мне нравящийся Эйнштейн - как он конкретно повлиял на нашу жизнь. МС: Вы говорите о практичности, но на Западе все помешаны на практичности и даже прагматизме. БГ: На Востоке есть рецепты абсолютно всего, просто этим никто не интересуется. Что нужно? Есть рукописи, в которых сказано, как оживлять мертвых. Все есть. Вы знаете, что шестьдесят процентов глав крупных корпораций в Америке - буддисты?
Он улыбается своей фирменной ехидной улыбкой, а потом говорит: "Странное дело. Мы говорим о таких вещах, а, в принципе, кто я такой? Я же песни пою. Я к этому не имею ни малейшего отношения". И мы начинаем говорить о музыке.
МС: Вам уже задавали вопрос, кто такой "человек из Кемерово"? БГ: И не один десяток раз. Уже обсуждали - это новый губернатор или прежний. Хотя в песне все сказано. МС: А в какой момент песня становится хитом? БГ: Ну просто один человек песню услышал и записал. А остальные ее тоже слышали, но только выразить это никак не могли. Песни - живые существа. Они оживают, если их слушают. Мы делаем песни живыми. Для меня многие песни значительно более реальные, чем люди. Скажем, песне "Строубери филдз форэва" ("Битлз". - Прим. ред.) я обязан больше, чем большинству окружающих меня людей. МС: Чем вы гордитесь, что вам удалось изменить в музыке? БГ: Удалось не изменить, удалось добавить того, чего не хватало. А не хватало личности. МС: Мы вроде говорили о музыке... БГ: Да, но людям неинтересно слушать неличностей. МС: Существует расхожее мнение, что женщины слушают гораздо меньше музыки, чем мужчины. Вы с этим согласны? БГ: Просто мальчики часто слушают музыку вот этим (показывает на голову), девочки - вот этим (тут БГ выделяет участок, начинающийся от шеи и заканчивающийся чуть ниже - как это принято говорить? - точно: ягодиц), и именно поэтому они любят плясать. А надо слушать всем.
МС: Ваше отношение к барышням изменилось за последние лет тридцать? Этот вопрос заставляет сэнсэя задуматься. Он закрывает глаза, запрокидывает голову, приговаривая "Сейчас-сейчас". Сэнсэй исчезает, уступая место БГ. То же происходит и на пластинках: одна песня с социальным пафосом, ну "Брод", к примеру, сменяется совершенно другой - нежной "Кардиограммой". БГ: Безусловно, мое отношение изменилось. Раньше благодаря гуляющим гормонам я был в них постоянно влюблен. Сейчас разница полов перестала меня так тревожить, как это было в семнадцать лет. И вместо этой тревоги во мне возникает уважение, восхищение и, в общем-то, любовь. Женщины вызывают у меня уважение просто фактом своего существования. Некоторые в большей степени, некоторые в меньшей, но, тем не менее, факт остается фактом. Но это может понять только мужчина. МС: А как вы относитесь к самостоятельным барышням? БГ: Огласите весь список. Какие еще барышни бывают? МС: Ну, несамостоятельные домашние, самостоятельные домашние, если такие есть... БГ: Да, бывают. Вот моя жена, например. Более самостоятельной домашней барышни я не видел. Самостоятельная барышня - это очень хорошо. МС: А что такое самостоятельные барышни? При троекратном произнесении любое слово теряет смысл. БГ: Вот-вот-вот (Передо мной вновь появляется сэнсэй, довольный тем, что навел ученицу на Мысль. Он начинает диктовать определение.) В наше время и в нашем обществе мы называем самостоятельными тех барышень, которые говорят, что не зависят от мужчин. Тогда пусть попробуют родить. Я за самостоятельность. Но никто не может быть самостоятельным во взглядах прохожих. Вы не самостоятельны, потому что это делается для аудитории. И потому меня эта самостоятельность забавляет. МС: Вы говорили, что с возрастом изменили свое отношение к женщинам. А как складываются ваши отношения с возрастом? БГ: Когда одного восточного мыслителя спросили что-то по поводу возраста, он сказал: "В шестьдесят пять я научился рисовать один листок, к семидесяти годам я, кажется, научился рисовать два листка, к восьмидесяти научился рисовать стебель. Может, к девяноста я научусь рисовать ветку". Гениальное отношение. Человек твердо знал, что он делал, и ему было все равно, умрет он или нет. У Хайнлайна есть замечательная книга, в которой герой был настолько увлечен решением задачи, что умер, не заметив этого. И продолжил решать задачу на небесах. МС: А вы чем займетесь на небесах? БГ: Рай существует здесь и сейчас. Но я не говорю, что то, что меня окружает, - это рай. В моем отношении к тому, что меня окружает, есть здравое зерно. Конечно, в окружающем меня мире есть 99 процентов говна, но если я все очищу, то буду видеть вещи такими, какие они есть.
На этой жизнеутверждающей ноте я решаю дать поработать фотографу. Он начинает щелкать камерой, а я собираюсь и обуваюсь. "Ну что, стало что-то понятнее?" - спрашиваете меня сэнсэй БГ на выходе. "Ну, мне казалось, что цель интервью не в этом", - робко отвечаю я и вспоминаю, как я уходила от репетитора после лекции "Петербург в романе Достоевского "Преступление и наказание"". "Ну, в общем, да. Надеюсь, что внес в журнал "Мари Клер" немного хаоса", - говорит БГ, стоя на пороге. "Ой, я, кажется, забыла спросить самый главный вопрос про бороду", - говорю я. "Для удовольствия", - отвечает БГ, наглядно демонстрируя, как именно можно извлекать удовольствие, поглаживая бородку-хвостик. Он опять улыбается своей фирменной улыбкой. Улыбкой Мефистофеля.
Екатерина Игнатова
Спасибо Марии Даудовой-Шакьямуни