Просто: БГ
Идея этого интервью родилась благодаря забавному недоразумению: кто-то из читателей "Домашнего компьютера" в своём письме назвал Билла Гейтса – БГ. Мы посмеялись было, а потом подумали: откуда человеку узнать, насколько он не прав, если для него, может быть, на компьютерах свет клином сошёлся? Тогда мы набрали в браузере адрес www.aquarium.ru и на официальном сайте группы "Аквариум" воспользовались ссылкой: E-mail BG. Честно объяснили ситуацию, попросили о встрече и собрались ждать у моря погоды. Оптимисты мечтали договориться хотя бы за полгода – пока удастся перехватить маэстро где-нибудь по пути из Лондона на Тибет. Пессимисты полагали, что он нас вообще проигнорирует.
Вскоре пришло электронное письмо. Гребенщиков сообщал, что сейчас он в Петербурге, соглашался поговорить и даже вежливо спрашивал, когда нам удобно и где. Мы ответили в духе "согласны на всё" и буквально на следующий день получили адрес и описание окружающей местности.
* * * Стоя перед широкой дверью указанной в письме квартиры, я готовилась взглянуть снизу вверх на кумира нескольких поколений. Но на звонок открыла – весьма юная особа, которая, строго спросив, кто я (пароль "Домашний компьютер" сработал), кликнула отца и удалилась.
Вышел знаменитый родитель. Удивительно – из зрительного зала или на экранах он всегда казался намного выше ростом. И вообще он был какой-то… неканонический, что ли. Возможно, благодаря непривычной – и хоть убейте, но напрашивается именно это слово, – инфернальной бородке. "Клановая" серьга в ухе, впрочем, ставила "правильный" акцент.
Хозяин демократично предложил шлёпанцы и чай. С кружкой в одной руке и диктофоном в другой я была препровождена через всю квартиру, полную загадочных восточных предметов: от них весь дом как будто светился оранжевым светом. "Осели" мы в небольшой комнате, полной книг, где всё опять же говорило о давнем интересе к буддизму. Очень неожиданной среди множества странных вещей оказалась православная икона: Богородица терпеливо смотрела на окружающих её диковинных персонажей. У предложенного мне широкого старомодного кресла обнаружились только две "опции" – либо сидеть на самом краешке, либо уж сразу залезать с ногами. Пытаясь пристроиться поудобнее, я слегка задела затылком обо что-то низко висевшее на стене. Обернулась посмотреть – и встретилась взглядом с клыкастой физиономией из яркой керамики.
БГ со своим чаем погрузился в кресло у окна.
Я спросила на всякий случай:
– Вы сами-то о чём-нибудь хотели бы поговорить?
Он откликнулся с готовностью:
– Не-а, я говорить вообще не умею. И не понимаю зачем. – И доброжелательно улыбнулся.
До меня внезапно дошло, что музыкантам, художникам или поэтам, наверное, и впрямь особенно не о чем говорить с журналистами. Всё, что они хотят рассказать миру, они и так рассказывают – пусть на своём собственном языке. И если кто-то не всё понимает, то это, в конечном счёте, его личная проблема. Но читателей "ДК" могли интересовать вполне специфические конкретные вопросы, и они нуждались в конкретных ответах. Вот только в этой комнате не было ничего даже близко похожего на, скажем, монитор.
– А где же ваш компьютер?
– Он стоит в детской, дети на нём работают. Я очень мало времени провожу за компьютером, очень.
Вежливое молчание.
– Трудно, конечно, ожидать, что вы будете сидеть и играть в DOOM целыми днями.
БГ оживился:
– Ни разу не пробовал. – И неожиданно легко признался: – Очень хотелось бы, но… Времени не хватает.
При его широко известной тяге к философским вершинам и глубинам…
– Правда, хотелось бы? – переспросила я недоверчиво.
– Да, но у меня получается свой DOOM в жизни. В жизни – интересней, – усмехнулся он многозначительно и опять выразительно замолчал.
Следующие несколько минут были потрачены на безуспешное выяснение хоть каких-нибудь подробностей о здешнем домашнем компьютере. Результат обескураживал: Борис с некоторым трудом вспомнил, что у него всё-таки РС, а не "Макинтош", но даже не знал слова "конфигурация". Попробовать разве поговорить об Интернете?
– Из Интернета я вылавливаю информацию, – сообщил БГ.
– Например?
– Кто из моих любимых авторов что выпустил, новые сплетни в музыкальных кругах… Очень всё утилитарно. То есть, я использую его как информационный ящик.
Для него это как будто разумелось само собой. Неужто никогда не приходилось с тоской смотреть на перечень из нескольких сотен ссылок?
– А как вы это всё фильтруете? Там же столько мусора!
– Я запускаю поисковую машину, – терпеливо объяснил он, – собираю ту информацию, которая мне нужна, это занимает 20 минут, а потом отключаюсь.
"Релевантность поиска", "адекватность запроса"… счастливец ничего о них знать не знал и, похоже, прекрасно обходился.
– Люди жалуются, что уровень информационного шума в Сети очень высок.
– Информационный шум, – заметил он, – бывает только в голове. Уже на первых трёх сайтах я узнаю всё что нужно.
– На днях мне понадобилось прочитать о психологе Гибсоне. Но всё время попадался то Уильям Гибсон, который отец киберпанка, то Мел Гибсон, который звезда Голливуда.
– Вам не повезло, – кивнул Гребенщиков. – Нет, у меня тоже бывает, что я чего-то не могу найти. Ну тогда я – плюю и отключаюсь. Жизнь дороже.
Это потрясающее равнодушие к электронному чуду показалось мне, впрочем, вполне объяснимым. Муза такая капризная дама, она измен не терпит. Скорее уж следовало спросить, зачем БГ вообще решил купить компьютер и подключиться к Интернету.
– Ну… – мой собеседник погрузился в размышления. – Купить компьютер я решил из-за детей. Лэп-топ – для переводов, он у меня как печатная машинка…
Ещё и ноутбук, однако.
– …А Интернет… я даже не помню, откуда возникла эта мысль. То есть, понятно, что Интернет есть, понятно, что это то что надо…
– А откуда понятно, что это то что надо? – поймала я его на слове.
– По определению. Потому что если информационная система не контролируется государством, то это – уже то что надо. Я вырос в старые времена, когда информация жёстко дозировалась. И когда я вижу систему, посредством которой возможен доступ практически к любой информации в мире, и эту информацию передо мной не пережёвывает цензура… – он остановился, как бы приглашая оценить перспективу.
Да уж, Интернет и впрямь помог забыть тонкое искусство чтения между строк, а также позволил быстро расстаться с навыком виртуозной настройки приёмника на "голоса".
Но ведь эта дверь открывается в обе стороны… Вдруг как-то само собой спросилось:
– А вы не ощущаете, что вы сами теперь открыты всему миру? И что оттуда может "выскочить" всё что угодно, и в любой момент?
– Знаете, каждый из нас открыт всему миру. Метеорит может упасть в любую секунду, – философски заметил Борис, отпивая чай.
Но ведь это не об этом…
– Не мне вам рассказывать, что тело и душа – это разные вещи. Хотя, возможно, это крамольная мысль для сотрудника компьютерного журнала.
– Нет, почему, – сразу откликнулся он живо.– Это интересно – объясните ход своих мыслей.
Не знаю, реально ли вот так вот сходу рассказать, каким тебе видится устройство мироздания. Особенно если картина стала проявляться совсем недавно и штукатурка старой идеологии ещё не осыпалась до конца. Но этот человек, знаменитый своими поисками смысла жизни, наверное, был далёк от праздного любопытства. И если он отвечал на мои вопросы, то имел право и задавать свои. Поэтому я честно попыталась облечь в слова это смутное ощущение – того, что существует нечто более страшное, чем обычная физическая смерть.
Он слушал долго. Подкидывая вопросы, не давал увильнуть в сторону – как учитель у доски. В конце концов оформилось одно из возможных определений того, что меня волнует: "контроль над личностью".
– Можно бояться, что что-то случится с телом, можно бояться, что что-то случится с душой… – тогда заговорил он. – Я не вижу большого смысла разделять тело, душу, поток сознания… Если ты хочешь – ты управляешь собой. Если хочешь – ты отключаешь компьютер и идёшь гулять. А если не хочешь, то тебя можно поймать на любую удочку.
– Есть ещё такая вещь как "не можешь". Хочешь, но не можешь, – пришлось мне напомнить.
– Нет, – улыбнулся он, – такой вещи нет.
– Ну а как же, например, алкоголики, которые хотят бросить пить? Они в минуты просветления хотят, но всё равно не могут.
– А есть люди, которые хотят и могут. Если исходить из заведомо больных, мы вообще никуда не придём. Здесь речь о принципиальном психическом здоровье. Здоровому человеку – что гашиш, что компьютер, что алкоголь.
Помолчали. Со стен смотрели в никуда неизвестные причудливые создания.
– Вы однофамильцев своих встречали когда-нибудь?
– Нет. Вернее, встречал один раз – в Вологде. Или не Вологде…
– Фамилия редкая. Не интересовались – откуда что?
– Это раскольники поморского толка, – ответил он тут же. – Которые были переселены частично на Волгу, под Саратов, частично – куда-то в район Риги. В Риге даже есть Гребенщиковская улица и Гребенщиковская община – староверческая. Это то, что я знаю. Среди староверов Гребенщиковых много.
– А среди ваших ближайших родственников есть староверы? – я всё никак не могла расстаться с этой темой.
– Нет.
– Мне просто всегда было интересно, – собралась я наконец с духом, – почему людей тянет "на экзотику". Кажется, если уж хочется заниматься религией, то логично выбрать то, что было близко предкам. В России естественный выбор – это православие. Почему вдруг – шаг в сторону, "побег"? Тибет – это ведь так далеко…
Борис задумался:
– Во-первых, по поводу православия. Я не могу пожаловаться, что был им обделён. Слово "изучал", наверное, не подходит – учёные изучают, я не учёный. Но я очень активно в этом… Варился, – подобрал он наконец выражение. – И продолжаю вариться – отчасти. Лет восемь или десять… Это много.
– И не нашли ничего?
– Я всё нашёл! – воскликнул он с неожиданным жаром. – Всё замечательно!
– Вы крещёный человек?
– Да, я крещёный человек.
– И это можно совместить с буддизмом?
Он ни секунды не сомневался:
– Вы знаете, это не совмещается только на узко-локальном уровне полной неграмотности.
– А вот как раз там-то и совмещается.
– Нет, как раз там – не совмещается, – чуть иронично подчеркнул он. – Когда человек неграмотный – он говорит: это моё, а все остальные – враги.
Наверное, это было справедливо – с практической точки зрения. Но речь зашла об очень субъективных вещах, где не хватало места логике. Просто у меня изображение фокусировалось в другой плоскости, вот и всё:
– Не обязательно враги. Только, по-моему, нужно выбрать себе какой-то один эталон – и следовать ему. В его системе координат всё будет гармонично. А если внести ещё что-то, ноты разладятся, появится диссонанс.
– Это вам так кажется, – мягко возразил БГ. – Это происходит от незнания. Все религии одинаковые, они все основаны на законе сохранения энергии. Всё вытекает отсюда, правда. Религия – это продолжение закона сохранения энергии в области этики. И это, в общем, всем известно.
– Ну, наверное… – не стала я спорить. – Кроме меня.
– Если вы заинтересуетесь этим – вы это узнаете, – обещал Борис. – Просто пока с вами этого ещё не случилось. Все религии – замечательные. Они все помогают людям жить. Все учат людей любить.
– А кем вы сами себя считаете? Буддистом?
– Я считаю себя и буддистом, и православным, и суфием… – принялся он перечислять примирительно. – Всего понемножечку.
Мне показалось, что это похоже на некую математическую абстракцию – умножение на бесконечность.
– Это у вас возникло как бунт против регулярности системы?
БГ пожал плечами:
– Понимаете, Лада, мне сложно считать себя полным идиотом. Когда я вижу, что вот стоят люди в разных одеждах и на разных языках говорят одно и то же… Нужно быть полным кретином, чтобы сказать, что они враждуют друг с другом.
Неожиданно он потянулся к видавшему те ещё виды столу, взял в руки два прозрачных пакетика с чем-то тёмным. Попробовал содержимое одного на зуб:
– Кофейные зёрна… Похоже, что это не моё. Интересно, – посмотрел он на меня с недоумением, – я вдруг заметил, что не понимаю, что у меня лежит на столе. – Открыл второй пакетик. – Ну вот, это понятно.
– Похоже на мак.
– Нет, это так называемое лекарство ламы.
– От чего?
– Да в общем, от всех недугов. – Уточнил: – Если у тебя хорошие отношения с этим ламой – может помочь.
– То есть, конкретно лично вам?
– Да нет, любому… Если человек не имеет ничего против ламы, то ему поможет. Это штука чисто энергетическая, она имеет мало отношения к фармакологии.
Я представила себе толпы страждущих, с готовностью клянущихся в любви к ламе в обмен на толику этой панацеи. Если всё так просто, то отчего мы уже давно не живём в золотом веке?..
– И всё же – мне бы в голову не пришло в поисках истины отправляться так далеко. Потому что рядом со мной и так есть столько всего, что жизни не хватит по-настоящему понять.
– Правильно! – вдруг обрадовался БГ. – Далай-лама замечательно говорил: "Что вы всё время в буддизм тащитесь. У вас замечательная своя религия. Что вам надо? Она всё вам даёт".
– ?
– Но есть люди, которых к этому тянет. Которых тянет узнать, как живут там, там и там… Мне – интересно, – привёл он аргумент, который ещё никому и никогда не удавалось опровергнуть.
Кажется, я догадалась, зачем мог понадобиться лэп-топ.
– Так вы переводите тибетских гуру? С какого языка? – я бы, наверное, не удивилась, если бы он сказал, что с оригинала.
– С английского.
– А вы уверены, что не получится "испорченный телефон"? Сколько, по-вашему, крупиц истины там может остаться в результате?
– Все, – отрезал Гребенщиков решительно. – Я знаю переводчика и знаю ламу. Поэтому я знаю, что он сказал. – И добавил уже более мирно: – Мне просто надоело, что о буддизме пишут люди, которые ничего в нём не понимают.
То есть он предпочёл просто взять и сделать – так, как считал правильным. Никого не критикуя. Кстати, мне, кажется, никогда и не приходилось читать, что БГ хоть о ком-то отозвался бы некорректно.
– К кому вы, по-вашему, плохо относитесь?
Молчал он долго.
– Надо подумать… Не знаю. – Опять повисла пауза, очень длинная. И наконец: – Ну, я хамов не люблю, но… Они ж не виноваты, что они хамы. Их так научили.
С этим как-то не хотелось соглашаться.
– Кто их научил?
– Общество – то самое, которое нас с вами научило.
– А почему одних оно научило так, а других – по-другому?
– Потому что у одних родители такие, а у других – такие. А ещё есть наследственные черты, а ещё есть – кармические черты. И всё это вместе создаёт человека как он есть. Но человек может либо плыть по течению и мало-помалу терять всё хорошее, либо он может активно становиться лучше, меняя самого себя. Если ты убираешь загрязнения в собственном сознании, то постепенно понимаешь, что мир – совершенен, – заключил он.
Можно было подумать, что его ни разу ничего не огорчало на этом свете.
– А как вам эта дурацкая история – что нынче для некоторых "БГ" вдруг стал компьютерным магнатом? Обиды не возникает?
– За что?! – он был по-настоящему изумлён тем, что такой вопрос вообще мог возникнуть.
– Всё-таки вот уже много лет вы – нравится вам это или нет – не Борис Борисович Гребенщиков, а просто – БГ. Вы верите в то, что имя влияет на судьбу?
– У меня нет никакой информации по этому поводу, – ответил он довольно равнодушно.
– Вы вообще не задумываетесь о судьбе? Разве не интересно знать, что нас ждёт?
– А это нас не должно волновать, – махнул он рукой. – Когда мы думаем о будущем, мы крадём время у сегодняшнего дня. Вместо того чтобы делать что-то сегодня – думаем. О будущем, или о прошлом…
– На что же следует тратить время?
– Можно, например, создать что-то, чего в мире ещё не было.
Кажется, здесь не всё стыковалось.
– А зачем, если он и так совершенен, по-вашему?
– Ну, совершенен – за одним небольшим исключением, – уточнил он невозмутимо. – Скажем, я слышу в голове какую-то песню, которую кроме меня никто не слышит. И мне хочется эту песню перевести – в реальность, чтобы и остальные люди могли её услышать, – он сказал об этом как о чём-то вполне утилитарном. – И мне, в силу моей нескромности, кажется, что людям она… может улучшить настроение, скажем так. – Вздохнул. – И поэтому я беру на себя… наглость… говорить: "Господи, дай мне возможность это сделать". Ну, Господь отвечает: "Ладно, хорошо".
– То есть, вы так пытаетесь избавиться от того, что слышите? – для чего-то попыталась я разложить всё по полочкам.
– Нет, мне просто хочется сделать. Ну, знаете – приятно принести цветы любимой женщине, – пояснил он как-то даже обыденно. – Вот так же приятно людям – дарить песни. – Задумался на секунду и вынес окончательный вердикт: – Себе и людям. В первую очередь когда пишешь – даришь себе.
Он вдруг похлопал себя по карманам, потом осмотрелся по сторонам, выглянул в соседнюю комнату… Вернулся разочарованный:
– Сигарет нету в доме.
– И я ещё со своим диктофоном не даю вам с утра покоя.
– Да нет, – отмахнулся он, – я уже давно на ногах. Я вообще обычно рано встаю.
Неожиданная пауза помогла мне наконец-то вспомнить о "Домашнем компьютере".
– Скажите хотя бы, каким браузером вы пользуетесь – "Эксплорером" или "Нетскейпом"?
На лице моего собеседника изобразился немой вопрос. Пришлось пояснить:
– Когда вы выходите в Интернет, у вас на заставке шарик крутится с буковкой или штурвал нарисован корабельный?
БГ не имел ни малейшего понятия.
– Сделайте одолжение – давайте посмотрим.
Отправились в детскую. Там нам попался не совсем проснувшийся юноша лет десяти – ещё босиком, но зато с серьгой в ухе.
– Ты знаешь, какой у нас браузер? – спросил родитель. Парнишка только пожал плечами.
Системный блок, видимо, обитал где-то на полу, так что инкогнито таинственного компьютера разоблачить не удалось. Монитор громоздился на тесной парте. БГ тронул мышь, и почти тут же возник рабочий стол, засыпанный пиктограммами. К PhotoShop’у был остроумно прилажен ярлык "Потошоп": на "писюке", с пятнадцатидюймовым монитором – ирония казалась вполне уместной. Гордый флибустьерский штурвал "Нетскейпа" недвусмысленно давал понять: человек, устанавливавший софт, кто бы он ни был, недолюбливал Билла Гейтса.
На обратном пути нас поджидала знакомая барышня – с серым пушистым мышом в ладошках.
– Хомяк, – протянула она мне своего зверя, с энтузиазмом натуралиста проверяя реакцию на грызунов у незнакомой тётки. Хвоста у существа, вроде, не обнаружилось. Может, и правда, хомяк…
Когда мы снова оказались в кабинете, пришлось задать актуальный нынче вопрос:
– Вы не боитесь, что у детей может возникнуть компьютерная зависимость?
Гребенщиков бояться не собирался:
– У нас компьютер три года как стоит. Я смотрю – нет у них никакой зависимости. Старший сын музыку на нём пишет, дизайном занимается. Младший вместо того, чтобы сидеть за компьютером, – на коньках катается. Дочке вообще всё равно…
– У вас – трое? – позавидовала я.
– У нас? У меня, строго говоря, вместе с женой, – четверо, – решил он просветить любопытную журналистку. – Самый старший уже живёт отдельно, трое – с нами.
– Ну и как вы с ними справляетесь? Наказывать часто приходится?
БГ шутки не принял и добросовестно задумался.
– Пока было не за что, – в конце концов сказал он.
В окно лилось солнце последнего в этом году летнего дня. Под его лучами оживали на стёклах разноцветные наклейки с какими-то причудливыми символами. Что это там такое на подоконнике среди бумаг? Факс, похоже. А на этажерке – сразу и не догадаться – древний матричный принтер…
– А вы за эти три года, случайно, не занимались апгрейдом своего компьютера?
Моему собеседнику, кажется, это всё уже слегка наскучило, но он доблестно держался:
– По-моему, что-то было. Это, в общем, мой сын знает, Марк. Он сейчас в университете – завтра начинаются занятия.
– Это он занимается дизайном? Каким?
– Ну, скажем, последнего нашего альбома. Мы делали вместе обложку.
Оставался ещё один вопрос. Не обязательный, в некоторой степени.
– Мне кажется, вы довольно равнодушны к славе. Или я всё-таки ошибаюсь?
Он не стал отделываться формальным "да" или "нет":
– Когда-то давно меня, наверное, это интересовало. – Помолчал и продолжил задумчиво: – После многих лет, проведённых в тени общественного идола по имени Гребенщиков, я понял, что меня вполне устраивает быть в тени. Пусть они забавляются своим Гребенщиковым – это мне развязывает руки для того, чтобы я что-то мог делать. С этой точки зрения – мне нравится то, что Гребенщиков был популярен и есть популярен. Что у них есть БГ, о котором они пишут… Меня это –крайне устраивает.
Уже прощаясь у дверей, я поняла, что не будет мне покоя, пока не узнаю, какой же всё-таки у них компьютер:
– Может, заглянете в раздел "Система"? Я объясню как – это просто.
– Не хочется без сына, – отказался БГ. – Вы вечером позвоните, когда Марк вернётся, – он вам всё расскажет.
Поезд на Москву уходил в полночь. К этому времени Марк дома так и не появился.
* * *
To: Bio C From: Lada Subject: Вопрос
Здравствуйте, Марк. И всё-таки – нельзя ли уточнить конфигурацию вашего компьютера? Черкните пару строк, если не трудно.
Примите и проч.
Лада.
To: Lada From: Bio C Subject: Re: Вопрос
Параметры: pentium 166Mhz 64 RAM 18x CD-ROM USRobotics Sportser modem 33.6 SB 16 3Dfx Voodoo2 (мой родимый) Iomega ZIP drive Hewlett Packard DeskJet 690C ..... Так вот.... хиленький :(
Марк
Лада Славникова
Ж-л "Домашний компьютер" №11, 1999г.