Его считают одним из самых интеллектуальных музыкантов. Он увлекается восточной философией, много путешествует и еще больше работает. Созданная им группа "Аквариум" занимает в истории отечественного рока особое место. Вначале 80-х ее творчество послужило неким катализатором перемен, обогатило довольно скудный "язык" тогдашней рок-музыки. С самого начала своей творческой карьеры Борис Гребенщиков ( в отличие от многих) провозгласил принцип "Важна не форма, а содержание", которого придерживается и по сей день. Мы встретились с музыкантом перед его концертом в одном из столичных клубов на северо-западе Москвы. Сидели в гримерке на рваном диване за маленьким столом, курили. Но БГ неудобств словно не замечал и чувствовал себя вполне уютно. — Где вам приятнее выступать: в ДК, на стадионах, в ночных клубах? — Вы знаете, у меня такая музыка… Уютнее она звучит в клубной атмосфере. — А как же жующие люди? — На моих концертах они обычно перестают это делать, как только начинает звучать музыка. — Некоторые журналисты, называют вас "философом", утверждая, что с БГ тяжело общаться — уж больно "мудреный человек". — Давайте поговорим, а потом сами определите — тяжело со мной или нет. Нет, я не философ, хотя ценю знание, люблю мудрость. Просто опыт показывает, что если ориентируешься в предмете, то не делаешь лишних, не нужных движений. — Но для своих поклонников вы гуру, кумир. А сами-то как себя ощущаете? — Человеком без определенного возраста, с очень большим желанием сделать массу прекрасных вещей. Вижу себя на краю непаханого поля, и при этом очень хочется что-то красивое там посадить. — А как бы вы сами представились человеку, который не знает, кто такой БГ? — Я бы предпочел не представляться. Просто бы поставил кассету со своими песнями, в них я, моя душа. Пусть знакомится. Сейчас выходит новый сборник. Мы собрали песни, которые, с моей точки зрения, адекватно представляют "Аквариум" именно для людей, которые вообще его не слышали. Своего рода "отчет о проделанной работе". Этим альбомом мы как бы попрощались с ХХ веком. — Практически каждого человека волнуют серьезные вопросы: кто я, для чего живу? Вы ими не задаетесь? — Нет. Я просто делаю только то, что хочется, но при этом себя спрашиваю: "Будет ли другим хорошо от того, что мне так хочется?" И, между прочим, замечаю, что наше творчество влияет на людей неплохо. Многие благодарят за то, что услышали те или иные песни, и они помогли им в жизни. И, естественно, тогда мне еще больше хочется сочинять. И я приблизительно представляю себе, что нужно и что не нужно делать, чтобы доставить людям радость. — Вы были во многих странах. Где больше всего понравилось? — Везде понравилось. Чем больше ездишь, тем больше понимаешь, что Земля очень маленькая. Я путешествую без всякой цели. Просто познаю мир. — Когда вы были за границей, не возникало желания там и остаться? — В этом нет никакого смысла. Мир и так открыт. А из Москвы в Нью-Йорк, кстати, летать дешевле, чем из Нью-Йорка в Москву. И потом мне кажется, что мы в России нужны гораздо больше, чем в других странах. Музыкантов там воспринимают как некое развлечение, а здесь к нам относятся как к чему-то большему. — Ваши отношения с религией? — Отличные. Бог, грубо говоря, находится на вершине горы, и каждый к нему идет своей тропкой, как бы он ее ни называл. Это может быть православие, буддизм, ислам… — Вы все время экспериментировали с различными музыкальными жанрами. Не определились, что ближе? — Понимаете, когда я слушаю музыку, а она меня не зачаровывает, не сбивает с толку, то это скучно. Поэтому мне кажется, что мы очень мало экспериментируем, нужно гораздо больше, нужно, чтобы каждая секунда музыки человека с толку сбивала. — "Аквариум" много гастролирует, не устали? — Я так рассуждаю: времени в жизни не так много, жизнь достаточно коротка. И пока есть возможность играть и петь и кому-то этим доставлять радость или помогать,— мы будем это делать. Все остальное интересует гораздо меньше. — Как-то вы сказали, что русские песни у вас "в горле застряли", к чему это? — Просто был период, когда они не сочинялись, как, впрочем, ничего не писалось и на английском. Но как этот период вдруг начался, так безболезненно и закончился. — Со своей последней женой Ириной вы, по-моему, раза четыре совершали обряд бракосочетания: по японскому обычаю, по шаманскому и по какому-то еще. Может, еще разок как-нибудь по-другому попробуете? — Отчего же нет? Чем больше можно получить удовольствия друг от друга, тем лучше. — Одна из ваших песен называется "Рок-н-ролл мертв". Вы действительно так считаете? — Я думаю, что сейчас рок-нролла как такового уже нет. Появилось что-то другое, сделанное по другим принципам. — Вы тоже, насколько знаю, включились в эту новую волну и у вас был совместный с группой "Дедушки" техно-проект. — Да, мы выпустили диск. И в дальнейшем планируем делать что-нибудь подобное. Хочется попробовать все. Суть музыки остается все равно той же. Только обряжается она в разные одежды. — С кем из музыкантов вы бы хотели еще поработать? — Работать я ни с кем никогда не хотел. И, дай Бог, никогда не буду. А поиграть вместе… Я предпочитаю все же слушать, а не играть. Но с "Текиладжаззз" сыграл бы с удовольствием, потому что они крепкие ребята. По звуку это, наверное, лучшее, что у нас есть. У них специфические песни, но как музыканты они — супер. (УРА- прим. СВ) — Вы живете сегодняшним днем или что-то планируете наперед? — Будущего пока не существует, оно закладывается только сегодня. Поэтому лучше сконцентрироваться и сделать что-то сейчас. — Кстати, о будущем. Грядет 30-летие группы. Вы уже думаете, как его отмечать? — Торжеств не будет. Мне всегда казалось, что празднование годовщины — это привилегия ЦК КПСС или карбюраторного завода имени Молотова. Нам это как-то ни к чему. У меня такое впечатление, что мы вчера собрались. И празднование юбилея — полная чушь. Годовщина предполагает, что группа ощущает за собой какие-то заслуги. А у нас нет никаких заслуг. То, что мы делали тогда, мы это сделали. Это закрыто. То, что мы делаем сейчас… Мы еще ничего не заслужили. А если нам что-то удастся, мы немедленно переориентируемся, дабы творить новое. Нельзя быть заслуженным. — Но грядет и ваш личный юбилей, и наверняка вам дадут какое-нибудь звание заслуженного артиста. — Меня сложно поймать, чтобы дать какое-нибудь звание. Я увернусь, спрячусь и не буду про это знать. — Друзья позвонят, поздравят.. . — О, есть масса мест, куда нельзя дозвониться. — А как вы считаете: за время существования "Аквариума" изменилась ли слушающая группу публика? — Совершенно не изменилась. Я уж не знаю, какое по счету поколение нас слушает, но люди-то в главном все одинаковые, и все они хотят одного и того же. Пиво было всегда и будет, и джинсы рваные точно так же в ходу. Хотя широкие штаны тоже удобны и не выходят из употребления. — Вы любите выпить? — Так получилось, что из всех наркотиков я предпочитаю алкоголь. — Какой именно? — Все что угодно, это зависит от настроения. — А как вы отдыхаете? — Я до сих пор не понимаю. Даже не понимаю толком, нужно ли это. Отдых — это перемена формы деятельности. — Иными словами, вы отдыхаете лишь во сне? — Может быть. — Вам снятся сны? — Иногда. Вероятно, они снятся все время, но я просто их не запоминаю. Вот недавно приснился какой-то сон, пророческий, судя по всему, но я его забыл уже. — Говорят, такие сны надо записывать. — О, я пробовал. Возникает какое-то мерзкое чувство.
— Боитесь чего-нибудь? — Зубных врачей очень не люблю. Вернее, врачи-то хороши, но вот зубная боль… — А смерти? — А что смерть? Когда я умру, мне будет уже абсолютно по фигу. Что будет с душой? Ну, душа сама разберется, чего там с ней будет. — А в то, что у человека несколько жизней, верите? — Я видел в Тибете таких перерожденцев. Надо сказать, зрелище очень впечатляющее. И ламы мне рассказывали, что они помнят о своих предыдущих жизнях. — Какой будет "Аквариум" в следующем тысячелетии? — Я не имею ни малейшего представления. Очень хотелось бы это увидеть. — Нет ли чего-нибудь такого, о чем вы сожалеете? О каком-то неуклюжем слове, поступке… — Мне доводилось в жизни совершать огромное количество глупостей. Но это тоже часть моей жизни, и отказываться от нее бессмысленно. Все вместе сделало меня таким, какой я есть сегодня. И как рабочая единица я сам себя устраиваю. — Что значат для вас материальные ценности? — Деньги — хорошая вещь в том смысле, что дают необходимый уровень свободы и комфорта. Но они вовсе не являются необходимостью. Меня всегда смешит общепринятый подход: надо заработать деньги, а потом как-то их тратить и получать от этого удовольствие. Проще удовольствие получать напрямую, без участия купюр. Я считаю, что чем меньшим количеством материальных ценностей владеешь, тем лучше. Любое владение связывает человека, он начинает о нем заботиться, холить, лелеять. А это не оставляет времени на жизнь. Нужно от всего отказаться, все раздарить. Чем больше отдаешь, тем больше вернется. Давно известно. — Сами-то любите комфорт? — Если есть выбор, то да. Если нет, то мне на него наплевать. — Любите ли вы музыкальную классику? — Я к ней очень прохладно отношусь, в том смысле, что хотя это очень хорошая музыка, но — для особых состояний души. Чувство ностальгии, пронизывающее классическую музыку, мне совершенно не интересно. То есть Вивальди не для меня. Бах — да, Бах — великий. Ко всем остальным я отношусь так себе. — Какие книги читаете? — Недавно прочитал в оригинале только что вышедшего Уильяма Гибсона, а сейчас — Хари Потера. — И только на английском? — На 95 процентов. На русском изучаю только специальную литературу. Вот купил в церкви в Ярославле "Трактат о целомудрии". Не успел пока прочитать. — В церковь часто ходите? — В последнее время очень. Новая эра наступает, надо в себе разобраться. — Будь у вас возможность что-то громко сказать миру, то что бы вы произнесли? — Ничего. Много достойных людей громко что-то говорили миру. И огромное количество тех, кому нечего сказать, тоже что-то шумно вещали. В таком хаосе лучше помолчать и тихо кому-нибудь помочь без всяких слов.
Пустые места группы "АКВАРИУМ" №120