Вы находитесь здесь: События - по альбомам  •  короткая ссылка на этот документ  •  предыдущий  •  следующий

Событие
Когда: 1989 13 июня    Лунный день: 10-й день Луны (ссылка ведет на описание системы расчета лунных дней)
Название: "Radio Silence"
Носитель записи: 765 890522
Информация о видеозаписи:
Внешние ссылки: Дополнительный материал - http://aquarium.prm.ru/albums/22/ Дополнительный аудио-материал - http://aquarium.lipetsk.ru/MESTA/mp3/aquarium.ru-albums/radio_silence.htm
Комментарий:



BORIS GREBENSHIKOV- RADIO SILENCE

SIDE 1

1. RADIO SILENCE
2. THE POSTCARD
3. THE WIND
4. THE TIME
5. WINTER
6. THAT VOICE AGAIN

SIDE 2

7. YOUNG LIONS МОЛОДЫЕ ЛЬВЫ
8. FIELDS OF MY LOVE
9. DEATH OF KING ARTHUR
10. REAL SLOW TODAY
11. MOTHER
12. CHINA КИТАИ

Boris Grebenshikov - Vocals, Electric Guitar (1-12)
David A.Stewart - Electric Guitars, Drums, Synclavier, Back-up
Vocals (1-4, 6-11)
Olle Romo - Drums, Synclavier (1, 2, 4-11)
Sasha Titov - Bass (3, 4, 8-11)
Patrick Seymour - Keyboards (4, 11)
Michael Kamen - Oboe (3)
Darryl Way - Violin (6, 8)
Piotr Troshenkov - Drums (9)
Andrei Romanov - Flute, Vocals (9)
Ray Cooper - Percussion (8, 10, 11)
Chucho Merchan - Bass (7)
Dave Plews - Trumpets (10, 11)
Derek - Megaphone (8)
Harry Dean Stanton - Vocals (8)
John Stewart - Back-up Vocals (8)
Siobhan Stewart - Back-up Vocals (4, 8)
Kenny Smith - Back-up Vocals (8)
Billy McKenzie - Haunting Vocals (6)
Janice Jamison - Vocals (10)
Charlie Wilson - Vocals (10)
Annie Lennox - Vocals (3, 10, 11)
Seva Gakkel - Vocals (9)
Chrissie Hynde - Vocals (10, 11)

All songs written by Boris Grebenshikov except "Death of King
Arthur" music bs Boris Grebenshikov/lyrics by Sir Thomas Malory
and "China" written by A.Vertinsky and N.Gumilyov.
PRODUCED BY DAVID A.STEWART
Executive Producers: Kenny Schaffer and Marina Albee for Belka
International Incorporated
Produced in agreement with Mezhdunarodnaya Kniga, Moscow
(P) 1989 CBS Records Inc.
CBS 4650831

Radio Silence

Мы сидели с Дэйвом на краю бассейна в его доме/студии в Лос-Анжелесе и он сказал: "Наверняка найдутся критики, которые напишут - Стюарт испортил то, что могло бы стать хорошим folk-rock альбомом". Он сам не знал, как он был прав.

Критики в России не любят "Radio Silence" за то, что это а). не похоже на Аквариум, б). за то, что это, что не взяло везде первого места, тем самым подтвердив бы примат советского рока над всем остальным, и в). вообще не по-митьковски. Они правы. Они, как всегда, ничего не поняли.

RS фактически развалил благодушествующий от собственного успеха (с осени '86 мы перемещались со стадиона на стадион под такие бурные овации, как будто лично отменили советскую власть) и промитьковавшийся Аквариум и поставил нас лицом к лицу с реально существующим всем остальным миром. По традиции всегда Россия придумывала себе некий мифический "Запад" (основанный на переводах О.Генри, Диккенса и Франсуазы Саган), населяла его "немцами" и спокойно жила себе, зная, что наша Русская Душа сложнее, глубже и ближе к Богу - поэтому "немцам" ее все равно не понять. Мне же с детства было интереснее не читать сказки, а жить в них. Что и произошло. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что "немцы" - продукт русского невежества, а мир крайне мал, и делить его на "своих" и "чужих" просто самоубийственно.

Я не буду приводить здесь историю генезиса "RS"; достаточно сказать лишь, что некий безумный изобретатель из Нью-Йорка по имени Кенни Шеффер решил сойтись в единоборстве с драконом советской власти и (with a little help from his friends) завалил его. В итоге я, кажется, оказался первым (с 1917) свободным русским за границей. Но вернемся к Аквариуму.

В силу вышесказанного становится очевидным, что, после 11 альбомов Аквариума ехать в Нью-Йорк записывать 12-тый альбом того же самого было бы довольно странно. Случайная встреча с Дэйвом Стюартом в Лос-Анжелесе определила музыкальное направление моего "американского альбома", потому что "Eurythmics", по определенным причинам, занимали тогда в моем мире чрезвычайное место. Искра проскочила, работа началась. Весь следующий год был одним грандиозным приключением, и это было отнюдь не "приключение русского за границей". Все песни (кроме самой "Radio Silence") были написаны, исходя из ситуации и в ответ на нее. Происходящее бодро фиксировалось кинокамерами режиссера Майкла Аптеда, из чего получился фильм "Long Way Home". Скучный, потому что все интересное беспощадно вырезалось скучными американскими цензорами. В паузах я приезжал в Россию, где все записанное внимательно отслушивалось Аквариумом.

Спето на RS все - по неумению - довольно хило, однако песни удались, и я рад, что альбом останется нерасшифрованным иероглифом. Он достиг своей цели. Боги внимательно следили за процессом и откликнулись на сказанное.

Остается добавить, что для него была записана еще одна песня, почти никогда не игранная "Драма", но запись, насколько я помню, даже не была смикширована.

P.S. Лондон. Church Studios. Поздняя ночь. Весь день мы записывали Рея, Анни и Крисси. Вечером в студию зашел Билли Маккензи из "Associates", который писал свой сольный альбом в студии на первом этаже - узнать, как у нас дела. Мы проиграли ему заготовку "That Voice Again"; через пять минут он уже пел. Все в студии замолчали (это был еще не урезанный CBS, одиннадцатиминутный вариант). Два дубля. Он вошел в микшерскую и спросил: "Подходит?" - и несколько минут никто не мог промолвить ни слова. Все сидели, околдованные, боясь пошевелиться.

Критики? Мои соболезнования, господа критики!

БГ. Краткий отчет о 16-ти годах звукозаписи
 

Вопр.: В американо-английский период "Radio Silence" и "Radio London" Дейв Стюарт действительно был необходим как незаменимый сотрудник?

БГ: На "Radio Silence" он был совершенно необходим. Так сложилось, так было необходимо в то время. А "Radio London" Дейв, по-моему, и не слышал никогда. Это мы делали уже вдвоем с Чучо Мёрчаном.

Вопр.: Сегодня у вас не вызывает улыбку то, что в тот период Дейв всем, кто к нему обращался Дилану, Джаггеру, Тому Петти, вам сделал практически одинаковый звук?

БГ: Дейв может сделать только то, что он может сделать, и все обращаются к нему именно за этим. Я в меньшей степени, потому что у меня не было большого выбора. Мне просто было интересно поработать с настоящим человеком, чьё творчество я хорошо знаю. Мне нужно было прежде всего проверить самого себя; что есть я по отношению ко всем ним. Вот если бы мы начали в полный рост делать "Radio London", это уже было бы интересней. Но не с Дейвом, с кем-то другим. На самом деле мы с Дейвом в 98-ом основали группу, которая просуществовала около трёх месяцев. Мы даже кое-что вместе записали, а потом опять подвернулись "Eurythmics", и он от меня ушел в "Eurythmics", я его благословил на это. Они записали альбом "Peace" - я считаю, что это правильно.

Вопр.: Вам нравятся сольные альбомы Дейва?

БГ: Отдельные песни. "Jack Talking" - отличная вещь, очень смешная. На самом деле, лучшее, что он сделал, так и не увидело света дня. У "Eurythmics", скажем, был альбом "Covers". Ни одна песня так и не вышла, а это было сделано на самом высшем уровне. Анни строго против того, чтобы это выходило, и, боюсь, что эти пленки так и потерялись или где-то у Дейва спрятанные лежат. Она не даст их на выпуск никогда к сожалению, потому что это был совершенно блестящий альбом. Они такую классику там поднимали "Heilo, I Lovу You" "Doors", например.

Вопр.: Крисси Хайнд попала на "Radio Silence" совершенно случайно?

БГ: Мимо проходила! (смеётся) Нет, не случайно, потому что я писал саму песню "Radio Silence", почему-то имея ее ввиду.

Вопр.: В момент написания песни вы ещё не были знакомы?

БГ: Мы не были знакомы, у меня не было никакого выхода на неё, но я почему-то писал песню в расчёте на её участие и, как идиот, не воспользовался этой возможностью. Нужно было на все забить, и переписать саму песню "Radio Silence" с ней. Я очень жалею, что этого не сделал.

Вопр.: А Билли Маккензи в "That Voice Again"?

БГ: Он просто внизу работал в студии, и это была божественная случайность. Никто не слышал десятиминутную версию песни это было нереально хорошо. И тоже похоронена где-то в архивах... а, кстати, у Дейва она, может быть, где-то осталась! Хорошая мысль, спрошу у него.

Вопр.: Теперь уже точно можно сказать, что оригинальные плёнки "Radio Silence" невозможно найти для ремастеринга и переиздания с какими-то бонус-треками, неизданными вещами, концертными версиями?

БГ: Все записи пропали. Учитывая, что "Church Studio" продана, даже при их порядке они, скорее всего, куда-то делись. Может быть, только у Дейва в архивах лежит что-то, но далеко не всё.
Из интервью с БГ в Красноярске, 7 декабря 2005г.


ЭХО "РАДИО ТИШИНЫ"

«АКВАРИУМ» не участвовал в первом советско-американском рок-концерте 4 июля 1987 года, когда на сцену Измайловского стадиона в Москве вместе с «Автографом» вышли суперзвезды американского рока — «Сантана», «Дуби бразерс» Бонни Райт и Джеймс Тейлор. Но к тому времени Гребенщиков уже принял решение о собственной миссии в восточно-западной рок-дипломатии. Миссия эта принесла свои плоды два года спустя, когда на мировом музыкальном рынке появился диск «Радио Тишина», первый западный альбом Б. Г.

Одним из тех, кто сооружал для Бориса мостик на Запад, был Кенни Шэффер, сорокадвухлетний бизнесмен из Нью-Йорка, ставший антрепренером Бориса и сопродюсером его альбома. Этот «бродяга рок-н-ролла», как он себя сам называет, незримо присутствует в американском шоу-бизнесе с 60-х годов. Свою первую звукозаписывающую студию (для компании «Смэш») Кенни построил еще в 65-м. Некоторое время работал с легендарным Джимми Хендриксом и эксцентричным рокером Элисом Купером. Заметен вклад Шэффера в разработку новой технологии записи 70-х. Во всяком случае, появлением — таких привычных ныне — беспроводных микрофонов и гитар мы обязаны во многом ему. В середине 80-х вместе с Мариной Алби, выпускницей Русских курсов, Шэффер образовал «Белку интернэшнл», фирму-посредник в советско-американских сделках. Начав с установки спутниковых антенн для приема в Америке Советского телевидения, фирма вскоре решила свести американскую аудиторию с «живым» советским рокером.

Мы беседуем с Шэффером в его квартире, вознесенной высоко над Манхэттеном. Хозяин, сидя на кушетке, где Гребенщиков часто спал во время своих визитов в Нью-Йорк, рассказывает:
— Записать этот альбом было так же трудно, как взять людей с различных планет и посадить их на один астероид...

История создания «Радио Тишины» большей частью записана со слов Кенни Шэффера, кое-что автору удалось узнать и от других людей, так или иначе причастных к работе над этой пластинкой.

Советская дистанция. Бег с препятствиями
«ВАМ НЕ НУЖЕН Борис Гребенщиков. Он же любитель», — было заявлено Шэфферу на его встрече с представителями четырех советских организаций в конце 1986-го. Прибывшая в Москву команда «Белки» после переговоров с ВААП, Министерством культуры, Госконцертом и «Международной книгой» ухитрилась-таки добиться «лицензии» на запись советского рок-музыканта под западной маркой. Алби и Шэффер провели последние месяцы того года, рыская по Москве и Ленинграду в поисках подходящего клиента. Шэффер до сих пор сожалеет о двух месяцах, потраченных впустую на изучение предложенных «культурными властями» кандидатур Стаса Намина, Пугачевой, «Автографа» и «Арсенала».
— Мы все время слышали имя Бориса, но не могли достать его записей, — вспоминает он.

В декабре «Белке» повезло. Джоана Стингрей проиграла им две песни «Аквариума» из своей «Красной волны» (пластинки, впервые представившей Западу такие советские рок-группы, как «Кино», «Алиса» и «Странные игры»). После личной встречи с Гребенщиковым «Белка» прекратила дальнейшие поиски.
— Из всех музыкантов, кого мы встретили в России, только он мог что-то сделать на Западе, — говорит Шэффер.
— И только он по-настоящему меня заводил.

По словам Шэффера, именно пластинка Стингрей, звуковая дорожка которой была контрабандой вывезена из СССР в 1986 году, дала толчок западной карьере Гребенщикова. «Красная волна» также привела в ярость «Мелодию». Фирма вскоре после этого составила пиратский диск из композиций с магнитофонных альбомов «Аквариума», «Дети декабря» и «День серебра» и пустила в продажу (без согласия ансамбля).

«Мелодию» отстранили от подписания в марте 1988 года контракта, который гарантировал американской фирме «Си-Би-Эс Рэкордз» первый альбом Гребенщикова и предполагал возможность дальнейшего сотрудничества с артистом. Из четырех советских организаций,
куда первоначально обращалась «Белка», в сделке участвовала лишь «Межкнига», владевшая монополией представителя интересов советских артистов, работающих за валюту. Контракт с Гребенщиковым был первым в своем роде, поскольку сам музыкант выступал в нем независимой стороной.
— Мы не принимали контракта до тех пор, пока его не смог подписать Борис, — вспоминает Шэффер. — По советским понятиям, это было неслыханно. Но мы своего добились, и я этим горжусь.

Сокрушительные силы гравитации
ПОСЛЕ того как контракт был подписан, первой задачей было найти продюсера пластинки. Сам Гребенщиков выбрал Дэйва Стюарта из группы «Юритмикс». Стюарт был одним из целого набора рокеров, которых Шэффер представил Борису во время его первого, с трудом завоеванного визита в США 1987 года. Шэффер рассказывает, что Б. Г. боролся с «сокрушительными силами гравитации», встречаясь, помимо Стюарта, со Стингом, Джорджем Харрисоном, Дэвидом Боуи, Фрэнком Заппой, Игги Попом, Питером Габриэлем и многими другими «звездами» в течение каких-то трех недель в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Встречи были очень теплыми, хотя нельзя сказать, что в них не ощущался «синдром первой встречи в верхах». Кое-кто приходил просто «взглянуть на русского...».

Гребенщиков удивил своих партнеров по «Аквариуму» решением работать в основном с западными музыкантами. Группу подобрали быстро.

— У большинства на то, чтобы набрать ансамбль, уходят годы, — говорит Шэффер. — Он сделал это за десять дней.

В группу вошли член «Аквариума» бас-гитарист Саша Титов, Олл Ромо на барабанах и синтезаторе, а также три суперзвезды международной рок-сцены: вокалисты Энни Леннокс (партнер Стюарта по «Юритмикс») и Крисси Хайнд вместе с Рэем Купером на ударных (Рэй Купер, самый известный из ударников Элтона Джона, сопровождал того в поездку по Советскому Союзу в 1979-м, когда Джон совершил первое турне западной рок-звезды в Россию).

— Запись прошла вполне гладко, — вспоминает Шэффер. — Все началось во время монтажа (микширование) — очень напряженный период в работе над пластинкой. Запись — это нечто вроде «времени любви». Монтаж — время работы.

«Время любви» началось в мае 1988 года. «С энергией этой музыки ничто не могло сравниться», — говорит Кенни о первой звуковой дорожке для альбома, сделанной в ведущей нью-йоркской студии «Хит фэктори». Черновую запись заглавной песни диска «Радио Тишина» признали такой удачной и в первом варианте включили в альбом. Зато другая песня, записанная в Нью-Йорке, под названием «Драма» (с русским текстом) в пластинку не вошла, хотя очень понравилась Шэфферу и... Джорджу Харрисону.

В июне после благотворительного концерта в Канаде с «Аквариумом» Борис отправляется в городок Морин Хейтс, что в провинции Квебек. Там были записаны «Китай», тонкая акустическая баллада Вертинского на стихи Николая Гумилева и «Смерть короля Артура», реквием по легендарному королю Англии на слова сэра Томаса Мэлори. Последняя из песен оказалась единственной в альбоме, где большинство исполнителей были русскими (Саша Титов — бас, Петр Трощенков — ударные, Сева Гаккель — вокал, Андрей Романов — вокал и флейта). В то лето Гребенщиков и компания записали еще шесть песен (в Лондоне и Лос-Анджелесе). В британской столице в деле поучаствовал Рэй Купер. Там же была создана песня «Поля моей любви» с отчетливыми битловскими эффектами, которые, по словам Шэффера, были данью уважения группе, в свое время «глубоко перепахавшей» Бориса. Вернувшись в Лондон зимой, Гребенщиков заканчивает запись альбома песней «Молодые львы».

Первое разочарование
В АВГУСТЕ 88-го Дэйв и Борис смонтировали запись, — вспоминает Шэффер. — Спустя две недели Борис осознал: то, что получилось, совершенно не похоже на его собственные песни . Они стали слишком отредактированными, слишком «гладкими». Поступать так с записями большинства артистов — обычное дело для западного продюсера. Но Гребенщиков в таком обращении совершенно не нуждался. В общем, в первом «миксе» Стюарт уничтожил своеобразие вокала Гребенщикова, исчезли самые тонкие нюансы его музыки. Все было вытеснено мощным электронным звучанием. Я, как идиот, кричал во все горло, что эта запись — дерьмо. Борис, напротив, не особенно распространялся на эту тему, хотя чувствовалось, насколько он разочарован...

Помимо продюсера с его яркоиндивидуальной манерой работы в числе проблем оставались время и бюджет.
— Если ты дебютант с тридцатью дня ми на монтаж и бюджетом в 100 тысяч долларов, у тебя просто нет возможности исправлять ошибки Ошибка становится уроком на будущее, — говорит Шэффер.

Первый же визит Стюарта в Россию в ноябре 1988 года все перевернул. После концерта в Ленинградском спорт-комплексе им Ленина, где Дейв услышал «живое» выступление «Аквариума» и увидел Гребенщикова в толпе поклонников, Борис предстал перед ним в несколько ином свете. Стюарт решил заново смонтировать альбом.
— Он внезапно понял, что его «клиент» — не просто «живой русский», а Борис Гребенщиков, который по меньшей мере равен ему. Хотя они сразу прекрасно сошлись друг с другом, у Дэйва и в мыслях не было, что Борис в России так велик — поэт и более того...

Стюарт смог вернуться к работе над альбомом только в феврале 1989-го. Результат всех приятно удивил.

Муза и маркетинг
МНОЖЕСТВО забот возникло с маркетингом альбома и самого артиста. Бесконечная череда радио-, теле- и газетных интервью сделала Гребенщикова поэтом, меньше всех доступным Музе. К примеру, в рекламном турне по Западной Европе Гребенщиков дал 75 интервью в шести странах — Англии, Франции, Швеции, Финляндии, Бельгии и Нидерландах, — и все в течение 10 дней.

Можно вообразить дистанцию, отделявшую тот рекламный тур по США и Западной Европе (август — сентябрь 1989-го) от «подпольных» выступлений «Аквариума» в советских квартирах в начале восьмидесятых. Гребенщиков появлялся в американских клубах с аудиторией от 400 до 800 человек (больше всего зрителей пришло в Чикаго — около тысячи). Однако, по мнению Шэффера, качество выступлений оставляло желать лучшего. Группа, сопровождавшая БГ в его турне, была подобрана по методу «калькуляции», а не «взаимного притяжения». Аккомпанирующие Борису Титов, пианист Стинга Делмар Браун, перкашист Стивен Скейлз из «Токин Хедз», гитарист Дрю Ж Зинг и ударник Тел Бергман — индивидуально сильные музыканты — до этого никогда вместе не играли. «Все было неплохо, аудитория оставалась довольна, но мы выходили с концерта с чувством, что все могло быть куда лучше», — вспоминает Шэффер.

Только в Амстердаме (на тридцатом концерте турне) ансамбль впервые «попал в ноту» — и группа, и аудитория медитировали вместе, подхваченные потоком музыки...

Американские антрепренеры Гребенщикова считают, что их клиент достиг первой ступени своей международной карьеры — признания имени в США, Японии и Европе. Однако и Шэффер, и вице-президент компании Си-Би-Эс Дебби Ньюман отмечают, что результаты могли быть и выше. Дело в том, что момент, выбранный для выпуска «Радио Тишины» в продажу, был явно неудачен. Он разрушил основные планы по маркетингу альбома. Первоначально пластинку предполагалось выпустить в январе (наиболее подходящее время для знакомства публики с первой пластинкой доселе неизвестного автора). За пять месяцев задержки, связанной с переделкой альбома, интерес к ожидаемому дебюту советского рок-музыканта успел развеяться.

Америка ожидала от Гребенщикова «балалаечной музыки с милыми английскими словами». Когда пластинка наконец вышла, журнал «Биллборд» отметил ее «западную рок-стилистику», а некоторые критики (к изумлению Гребенщикова) сожалели об отсутствии в альбоме «славянских минорных аккордов». Ожидаемые «милые английские слова» прессой были расценены как весьма сложная лирика, пусть и не на родном для автора языке.

В числе прочих отзывов были и такие. Журнал «Тайм» назвал стихи Гребенщикова «местами туповатыми». Журналистка из «Филаделфиа инкуайрер», побывав на концерте Б. Г. писала с тревогой, что громкая, техницизированная инструментовка заглушила слова певца. Она почувствовала себя обманутой, поскольку много слышала об особой мистической атмосфере, присущей выступлениям «Аквариума», но не встретила ничего подобного на концерте его лидера. Журналистка опасалась, что музыка Гребенщикова была искусственно выхолощена в угоду западному поп-рынку.

— «Радио Тишина» в конце концов — альбом, сделанный для Запада, и, как отмечал «Биллборд», на сегодняшний день это одна из наиболее коммерчески удавшихся акций «гласности», — рассуждает Шэффер. По его словам, в отношении западной аудитории Гребенщиков действовал как доктор, который прописывает разные лекарства разным пациентам. Однако менеджер и исполнительный продюсер «Радио Тишины», никогда не вмешивавшийся в творческую работу артиста, не вполне согласен с рецептом Гребенщикова.

У Кенни с Борисом вышло крупное сражение по поводу включать или нет в «Радио Тишину» песню «Аквариума» 1987 года «Этот поезд в огне». Шэфферу хотелось побольше показать Гребенщикова с его «подпольной» стороны, поскольку у Б Г. на Западе сложился прочный имидж лидера российского андеграунда.

— В пластинке на это нет и намека. Я хотел хотя бы одну песню, чтобы показать этого сукина сына, говорящего «Пошли бы вы все...» в адрес КГБ. Но Борису показалось, что такое будет в диске «не на своем месте». Все во многом объясняется внутренним складом Гребенщикова. Ему кажется, что нечто однажды записанное уже выполнило свою функцию в этой Вселенной и возвращаться к нему — значит возвращаться назад.

По этой же причине Шэфферу пришлось отказаться от мысли, что Б. Г. восстановит для Запада некоторые классические песни «Аквариума».
— Это несовместимо с концепцией Бориса. Я имею в виду главное в ней — таоистский порядок. У него очень определенные убеждения по поводу некоторых вещей, которые к маркетингу или торговле не имеют никакого отношения. Абсолютно!

Честные дивиденды
ХОТЯ коммерческий успех «Радио Тишины» не особенно впечатляет, заглавная песня альбома завоевала недолгую популярность на американских университетских и некоммерческих радиостанциях. Песня поднялась до пятого номера в таблицах современного рока журнала «Биллборд», хотя так и не вошла в «верхние 40» хитов крупнейших радиостанций США. Видеоклип «Радио Тишина», снятый в мае как раз перед выходом пластинки, переносил зрителей «Эм-Ти-Ви» от статуй, карнизов и каналов Ленинграда к нью-йоркскому неону и транспортным пробкам, погружал в холодные воды Невы и в глаза Гребенщикова. В середине лета режиссеры «Эм-Ти-Ви» поставили клип на «тяжелую ротацию», выпуская в эфир четыре раза в день на протяжении двух недель. И опять в «верхнюю двадцатку» «Радио Тишина» не попала.

Со вторым клипом «Открытка» вышла неудача. «Эм-Ти-Ви» транслировала его только однажды прошлой осенью. В «Открытке» специалисты мгновенно распознали будущий «хит». Огромный коммерческий потенциал, заложенный в этой песне, мог бы «потащить» к успеху всю пластинку. Шэффер говорит, что окружение Гребенщикова разделилось на два лагеря по поводу того, какую из двух песен «поставить в фокус», т. е. предложить радиостанциям для трансляции. Победили сторонники «Тишины», поскольку эта песня «демонстрировала цельность Бориса как художника».

Альбом Гребенщикова был довольно большим событием в Японии, где к середине осени продали 20 тысяч его копий, по данным «Си-Би-Эс». Однако компания не раскрывает статистики продажи альбома в США. Все же для Запада или нет сделана эта пластинка, самый большой аппетит на нее у советской публики. В ноябре прошлого года «Международная книга» объявила о продаже 50 тысяч экземпляров альбома, закупленных у «Си-Би-Эс». По данным Шэффера, общее количество экземпляров «Радио Тишины», проданных на западном рынке, превышает 100 тысяч. Надо сказать, что 20 тысяч считается приличным показателем для первого альбома. Хотя... Шэффер первым признает, что положение Гребенщикова далеко от обычного.

Алан Пеппер, владелец нью-йоркского клуба «Боттом лайн» (где начинались карьеры Брюса Спрингстина, Патти Смит, Элвиса Костелло и где состоялся американский дебют Б. Г.) тоже чувствует парадокс происходящего с Гребенщиковым. «То, что Борис уже «звезда» в СССР, может работать на него, но может и вызвать особые ожидания... Обычно новички прорываются к известности после трех — пяти дисков. Так что не стоило ждать чуда...»

Контракт на новый альбом Гребенщикова уже подписан. «Влиятельные люди в Си-Би-Эс очень верят в Бориса, — говорит Шэффер. — У них хватит терпения и на шесть пластинок, поскольку артист действительно необыкновенный». Дата выпуска нового диска еще не объявлена, но решено, что Гребенщиков поедет в Англию, чтобы продолжать писать песни на английском.

- В ЭТОТ раз все будет по-другому, — говорит Шэффер о следующем альбоме или турне. Например, нового продюсера (пока известно только то, что им будет «не Стюарт») сначала пошлют в Ленинград познакомиться с Б. Г. в его собственном русском культурном контексте. А от Гребенщикова, естественно, ожидают хорошего усвоения западных уроков (например, в области современной техники звукозаписи). Шэффер предполагает, что будущий плод рок-миссии Гребенщикова будет иметь отчетливый привкус «Аквариума».

В любом случае то, что Борис Гребенщиков находится на передовой рок-сотрудничества между Западом и Востоком, пойдет на пользу и его собственной стране. Наступило новое десятилетие с рухнувшей Берлинской стеной. Если однажды «хит» Бориса Гребенщикова, вошедший в американские «Топ двадцать», услышат по советскому радио, то... То для «любителя» это будет совсем неплохо.

Диэн МЕЛЦЕР, американская журналистка. Нью-Джерси — Москва, специально для «ЗД» «Московского комсомольца»; перевод Игоря ДРОЗДОВА.
"Московский Комсомолец" 12.04.1990

Тишина на разные голоса. 25 лет альбому «Radio Silence»


22 мая 1989 года в США на лейбле CBS вышел альбом Бориса Гребенщикова "Radio Silence". Лидер группы "Аквариум" стал "первым русским рокером на Западе", заодно заставив соотечественников как следует задуматься над тем, нужны ли мы на этом самом Западе со своим роком. Диск занял 198-е место в Top-200 альбомов журнала Billboard. Причиной такого результата называли неудачный выбор продюсера, смену руководства CBS, плохой пиар, скандал в эфире шоу Дэвида Леттермана и даже смену прически. Заново переслушав альбом "Radio Silence" и пересмотрев снятый во время его записи фильм "Долгий путь домой", Борис Барабанов связался с ключевыми персонажами этой истории и попросил поделиться воспоминаниями и эмоциями.

Александр Кан: Для истории "Radio Silence" ключевым моментом был выход в США сборника "Red Wave", выпущенного с подачи Джоанны Стингрей. Никакой серьезной дистрибуции у "Red Wave" не было, ни в какие чарты он не попал, но как политико-культурное событие все же прогремел. Правда, официальными советскими источниками "Red Wave" был принят в штыки.

Из статьи "Красная волна на мутной воде" ("Комсомольская правда", 1987 год) Начало этой истории в изложении американского издания "Ю. Эс. Эй. Тудей" выглядит, словно реклама боевика: "Американская рок-певица посетила Ленинград, познакомилась со многими местными любительскими группами и подпольно (контрабандой) вывезла их записи в США, где вскоре выходит двойной альбом". Скажем сразу: уже вышел. И с зазывным названием на обложке: "Красная волна". "4 подпольные группы из СССР": "Аквариум". "Кино", "Алиса", "Странные игры". Прежде всего давайте представим главную героиню. "Американская рок-певица" — это 25-летняя Джоанн Стингрэй, хотя о том, что она певица, знают в США пока немногие. Теперь — о контрабандном альбоме. Как сообщает западногерманский журнал "Шпигель", из нашей страны Джоанн "подпольно вывезла кассеты с записями под видом чистых", затем предложила их ряду известных в Соединенных Штатах фирм грамзаписи. Умудренные опытом менеджеры первым делом поставили перед Стингрэй вопрос: "Законно ли все это?" Новоявленный продюсер вразумительного ответа дать не могла и была фирмами отвергнута.

Александр Кан: Джоанна получила запрет на въезд в СССР не менее чем на полгода. Но позитивные сдвиги были уже налицо. Осенью 1986 года "Аквариум" уже выступал в "Юбилейном", то есть на огромной официальной арене. В 1987-м на ЦТ уже вовсю шли "Музыкальные ринги". Выходили пластинки "Аквариума" на "Мелодии". "Аквариум" уже был далеко не рядовой группой, а БГ не был рядовым музыкантом.

Борис Гребенщиков: Это был мой первый выезд за пределы России. Английский язык я знал с отрочества. Свою первую песню в 9 классе я написал на английском. Вопрос акцента волновал, видимо, только меня; остальные уверяли, что им нравится, как я пою и говорю. В итоге я перестал на это обращать внимание.

Марина Олби: Я изучала советскую историю в Колумбийском университете, закончила аспирантуру в 1986 году и стала помогать Кенни Шафферу продавать программы советского телевидения американским университетам. Альбом "Radio Silence" начался с того, что Джоанна Стингрей подарила нам с Кенни пластинку "Red Wave".

Артемий Троицкий: СССР в ту пору был очень модной страной. К нам просто валили валом всевозможные иностранные випы, политические, медийные и культурные. В мире свирепствовала горбимания. Примерно в одно время с "Radio Silence" вышел американский дебют "Парка Горького" плюс более мелкие релизы — "Центр" во Франции, "Браво" и "Ва-Банкъ" в Финляндии, "Кино" в Америке и во Франции. Воспринималось это как должное. С музыкантами возились как с писаной торбой и здесь, и за границей. Если в случае с "Парком Горького" лоббистом с американской стороны был менеджер Bon Jovi Док Макги, а в случае со "Звуками Му" — жена Брайана Ино Энтия, то за команду Гребенщикова выступал Кенни Шаффер, известный как изобретатель беспроводной электрогитары, его подруга Марина Олби и русский предприниматель Виктор Хроленко. Они нашли очень правильного партнера — американца русского происхождения Уолтера Йетникоффа, шефа компании CBS.

Кенни Шаффер: Я никогда в жизни не мог себе представить, что буду работать с русскими. Был такой эпизод — в 1983 году я застрял в Катманду без денег на обратный билет в Нью-Йорк. Был вариант дешевого перелета с пересадкой в Москве, но я сказал себе: “ни секунды своей жизни не проведу в такой дыре”. Через пару недель я назанимал достаточно денег на билет через Лондон. И представьте себе, как судьба распорядилась: вскоре нашлась девушка, за которой я был готов последовать хоть на Паго-Паго. Всегда находится такая девушка… В этот раз ее звали Марина, судьба свела нас в России, мы дружим до сих пор, а вы можете отобедать в ее петербургском ресторане… Мы встретились в лучшее время для того, чтобы побывать в Москве и Санкт-Петербурге,— в декабре 1985-го. Вокруг нас были люди, которые сильно отличались от того образа, который вдалбливали нам американские СМИ. После полудюжины путешествий в Россию мои рок-н-ролльные корни заставили меня задуматься о том, что будет, если взять лучших местных и лучших наших и заставить их играть вместе. Мы запустили компанию Belka с Виктором Хроленко. Я вытащил Виктора в Штаты — не самое простое дело по тем временам. Компанию мы назвали в честь Белки, по его словам, первой собаки в космосе. Потом, правда, выяснилось, что первой она не была. Но зато первой вернулась на землю живой. Так что название мы оставили. Вращаясь в кругах ВААП, Минкульта, "Межкниги", "Мелодии", я исследовал списки "официальных артистов", потом слушал их кассеты, и от того, что там было, уши вяли. Это было не то, с чем стоило перезапускать советско-американские отношения. Так что я просто вышел на улицу и спросил у людей. И мне сказали: "Гребенщиков". Он сам не верил, что сможет поехать в США. После двенадцати согласований в двенадцати кабинетах, где мне все говорили: "Это же самодеятельность!", я вывез его в Нью-Йорк и Лос-Анджелес и познакомил со всеми — с Лу Ридом, с Игги Попом, с Джорджем Харрисоном, с Фрэнком Заппой, с Томом Петти, с Лори Андерсон и Сюзанн Вегой. Мы представили Бориса боссам шести рекорд-компаний. Мы чуть не подписали контракт с A&M, там, кстати, в одном лобби рядом оказались Борис и Майкл Джексон. В итоге остановились на CBS. Уолтер Йетникофф сказал: "Это рискованная идея, но этим стоит заняться!".

Александр Кан: Имея билингвального бикультурального артиста, да еще самого главного у себя в стране, можно было делать серьезное предложение CBS. Процесс гласности и перестройки нарастал, как снежный ком. Интерес к СССР был гигантский и абсолютно позитивный. Вышла книга корреспондента The Guardian Мартина Уокера “Пробуждающийся гигант”. Вышла книга Троицкого “Back In The USSR”. Был интерес к этому загадочномe русскому рок-н-роллу, который вызревал где-то там, вне поля зрения Запада.

Из статьи Дэвида Киссинджера “Достачно ли хорош этот Борис?” (Rolling Stone, сентябрь 1989 года) Вооруженный акустической гитарой и старыми записями “Аквариума” Гребенщиков произвел необычайно сильное впечатление на Уолтера Йетникоффа, президента CBS Records, которая оказалась единственной из пяти ведущих фирм грамзаписи, по-настоящему заинтригованной музыкой Гребенщикова (или, может быть, подоспевшей ко времени идеей "русского Дилана"). Гребенщиков подписал свой, о семидесяти страницах, контракт с CBS, не прочитав ни пункта.

Артемий Троицкий: История была очень милой, если не считать одного обстоятельства, которое до сих пор с морально-этической точки зрения мне представляется крайне сомнительным. Когда американцы удостоверились в том, что "Аквариум" в музыкальном отношении группа слабая, они решили, что, чем возиться с разнородным и не очень профессиональным коллективом, лучше иметь дело с его наиболее ценной и конвертируемой частью. Пустить побоку своих старых соратников — это было, скажем так, не бесспорное решение.

Александр Титов: Сначала Борис съездил в Америку один. Вскоре он поехал в Лондон, где записал демо нескольких песен. Миди-аранжировки звучали немного странно, и наша компания восприняла это неоднозначно. Аргумент группы был "либо все вместе — либо никак". Бориса же звали одного. И его позиция была такая: "В случае успеха это двинет "Аквариум" на международный уровень, и упускать шанс неумно".

Анна Черниговская: В Ленинграде было немного собственническое отношение к “Аквариуму”. “Аквариум” был как Эрмитаж. Его не хотели делить с москвичами, рьяно опекали легенду о “группе, как образе жизни”. Поэтому за Бориса переживали как за члена семьи. Но в целом всем же нравилась ассоциация, что Борис — наш Дэвид Боуи. Представления об устройстве западного мира и шоу-бизнеса и в 1987-м, и в 1989-м были настолько наивные и далекие от реальности, что можно только удивляться бориному терпению, когда все ему высказывали прямо или косвенно свое «фэ», в общем-то на основании знаний о “той стороне мира” на уровне “Рабинович напел”. Когда в июне 1988 года музыканты “Аквариума” встретились с Crosby, Stills, Nash & Yong на концерте, прошедшем в Монреале, и записали песни “Death of King Arthur” и “Китай” Вертинского, все думали, что это демо, и вот-вот все поедут записывать альбом. У остальных музыкантов еще оставалась иллюзия братства: вместе шли к успеху, и, когда успех пришел, должны, несмотря ни на что, его разделить. Только Борис знает, почему это не произошло. Может быть продюсеры были против, может быть самому Борису для англоязычного альбома было интереснее попробовать сделать песни по-новому, с местными, так сказать, музыкантами. Может быть, у него были объективные претензии к техническому уровню музыкантов. Да и к раздолбайству, вежливо скажем, которое именно 1987-88 годы характеризует, да и дальше... Когда совместного прорыва не случилось, каждый обиделся на свое. Одни — на то, что прибыльная серия стадионных концертов на родине была прервана. Другие — что на новый виток их не взяли. А вокруг всегда была масса людей, которые подливали масла в огонь самолюбий. В любом случае, это, конечно, остается скользкой ситуацией, той, которая подвела черту под историей, так скажем, канонического “Аквариума”. Вероятно, если бы Боря меньше верил в свой прорыв на Запад и складывал бы яйца в обе корзины, мог бы сохраниться старый “Аквариум”. А может быть, наоборот.

Из статьи "Советская рок-звезда планирует визит" (The New York Times, 21 мая 1987 года) Борис Гребенщиков, советская рок-звезда, чья подпольная музыка была официально признана благодаря политике гласности Михаила Горбачева, едет в Соединенные Штаты, чтобы записывать песни и снимать видео с западными музыкантами. Получившийся альбом выйдет одновременно на Западе и в странах советского блока, говорит Кен Шаффер, глава Orbita Technologies, которая исследует возможности ретрансляции программ советского телевидения в США. 33-летний Гребенщиков станет первым рокером из СССР, который запишется с западными музыкантами, сообщил господин Шаффер. Однако Алан Дуглас, музыкальный продюсер, работавший с Билли Холидей и Джими Хендриксом, заявил, что переговоры об участии западных рок-звезд в проекте имели место, но пока никто ни о чем не договорился

Александр Кан: Я был очень дружен с Гребенщиковым, часто у него бывал. И на моих глазах происходил мучительный выбор продюсера. Я помню, как на его квартиру на улице Софьи Перовской пришел Фил Рамон, человек старой школы, который работал с полуджазовыми-полуэстрадными проектами типа Дайан Уорвик, Элтона Джона, Билли Джоэла, Пола Саймона. Это была, скажем так, мягкая продюсерская линия. Говорили, что рассматривался Боб Эзрин, продюсер Kiss и Pink Floyd. Были разговоры с Дэвидом Боуи. Боуи вроде бы говорил о мрачном андерграундном звучании, что Бориса пугало. Пугало не эстетически, а в том смысле, что это не произведет должного коммерческого эффекта. При всей своей высочайшей культуре и интеллекте, он все-таки воспитал в себе амбиции рок-звезды. Боуи сильно торчал, звонил Боре в три часа ночи, что-то нес в наркотическом угаре. До дела по-настоящему так и не дошло... Борис был знаком с этими людьми как слушатель, а тут нужно было разобраться в структуре бизнеса, причем прямо по ходу дела.

Кенни Шаффер: Я думаю, лучшей кандидатурой на роль продюсера этого альбома был Майкл Стайп из R.E.M., но Борис выбрал Дейва Стюарта, и его было не переубедить.

Артемий Троицкий: Шла бешеная гонка, решалось, кто выпустит первый "русский альбом" на Западе — Гребенщиков или "Парк Горького". По моим сведениям, которые я получил не только от партии Гребенщикова, но и от источников равноудаленных, продюсер "Парка Горького" Стас Намин, конечно, применял грязные приемы, пытаясь не столько выйти вперед, сколько притормозить движение Гребенщикова. У него были для этого возможности, все же 1987-1988 годы — это время, когда совковые рычаги еще были живы-здоровы. В итоге на какое-то время Гребенщикову была закрыта американская виза. Понадобился очень серьезный блатной ресурс, чтобы этот наминский блок преодолеть.

Александр Титов: Несколько песен были написаны в Калифорнии, в кресле у бассейна. При всей идиллии окружающей природы и великолепии климата стресс был страшный. Боба постоянно донимали то Кенни, то Айна Майбах (адвокат проекта). Все требовали скорейшего написания гениального материала, чтобы запустить его в стратосферу корпоративными усилиями. Мне было легко, моя задача заключалась в поддержке автора. Я купался, загорал и катался по Беверли-Хиллз на дейвовском "харлее". Для меня это было забавное приключение с минимумом ответственности, поэтому воспоминания мои исключительно позитивны. Помню, например, как я на дне рождения Энни Леннокс, проходившем в доме Мика Джаггера в Нью-Йорке, пел песню "Черный ворон". Удачный выбор! Хорош я был, должно быть, когда утром на выходе ко мне подбежал фанат и попросил автограф, думая, что я — Кит Ричардс.

Из статьи Дэвида Киссинджера “Достачно ли хорош этот Борис?” (Rolling Stone, сентябрь 1989 года) Трудно представить более сложные условия для создания альбома. Помимо культурного шока, душивших ограничений во времени, вызванных советской выездной визой (28 дней), и возложенной на себя нелегкой задачи сочинять на английском ("Мне попросту хотелось этого"), Гребенщикову также пришлось справляться с бесконечными вариантами, предлагаемыми многоканальной западной студией, и совладать с докучливым присутствием киногруппы режиссера из Англии Майкла Аптеда. Вышедший в результате этого документальный фильм "Долгий путь домой" (по заказу британской телекомпании "Гранада") дает некоторое представление о попытках Гребенщикова совладать со шквалом открывшихся ему музыкальных и технических возможностей, не потеряв своего собственного творческого видения.

Марина Олби: Вместе со съемками фильма Майкла Аптеда "Долгий путь домой" проект "Radio Silence" стоил около $2,5 млн.

Александр Кан: Боря жил, ездил, у него была открытая кредитная карта, он ел в ресторанах, покупал шмотье без ограничения. По меркам CBS, может быть, это копейки, но в совокупности со студиями, съемками, рекламой, это выливалось в какие-то большие суммы. Он был на обложке Newsweek и The Village Voice. Ощущение было такое, что этот артист запускается из своего советского подполья сразу на уровень мегазвезды.

Кенни Шаффер: За день до начала турне в поддержку альбома Борис постучал в дверь моей нью-йоркской квартиры. Я открыл — и увидел его новую стрижку в стиле "милитари". Пропал его "конский хвост", довольно необычная по тем временам и очень узнаваемая деталь. Он постригся и разрушил весь имидж, который мы выстраивали.

Александр Титов: Гастрольная группа была создана в Нью-Йорке и репетировала два месяца перед выездом на гастроли в поддержку альбома. За 25 дней мы объехали на туровом автобусе с койками 22 города. Было полнейшее взаимопонимание. Например, гитарист Дрю Зинг приходил ко мне в гости в отеле и знакомил меня с “Мотауном”, после чего я сильно подсел на ритмику Джеймса Джеймерсона. До сих пор храню подаренную им книгу “Стоя в тени студии Motown” с двумя аудиокассетками. Или Делмар Браун, клавишник, игравший у Стинга. У него была прическа в виде ананаса. Каждое утро, приходя на репу, он восклицал “Стрижки — всем”. На барабанах у нас играл молодой израильский перкуссионист Тал Бергман. У него на ладонях были толстые прозрачные мозоли от этнических барабанов. Сейчас трудится у Бонамассы. Заматерел!

Борис Гребенщиков: Это были никак не "аккомпаниаторы", а именно группа, семья, пусть и временная. Доказательством этого может служить то, что после тура наши техники (бывшие Hell's Angels) сделали себе татуировки с символом "Radio Silence" — звездой в кругу.

Анна Черниговская: На презентации англоязычного материала в ленинградском СКК, которая состоялась в ноябре 1988 года, народа было море два вечера подряд. Надо не забывать, что группа в городе почти два года не играла. А тут еще знаменитый для “аквариумистов” Дейв Стюарт и настоящие западные музыканты. Плюс песни на английском никто же еще не слышал. В итоге англоязычную программу не поняли и приняли прохладно. Но вторая часть состояла из традиционных хитов и была принята с восторгом. Все это воспринималось тогда как невероятный триумф. В том духе, что нашему-то настоящие рок-звезды американские подыгрывают, значит он крут не только в наших местечковых глазах.

Артемий Троицкий: Может быть, это касается в большей степени моих референтных групп, но я знаю много людей, для которых в этом концерте был вообще важен именно факт присутствия Дейва Стюарта и Энни Леннокс, а не Бориса Гребенщикова. Режиссером видеоверсии концерта стал Константин Эрнст, это практически был его дебют, и до некоторой степени этот дебют спродюсировал я. Костя жил в Питере и ходил в кирзовых сапогах.

Константин Эрнст: С Борей я познакомился в начале 1980-х. И к моменту, о котором идет речь, я уже регулярно общался с "Аквариумом", ушел из НИИ, с улицы пришел в "Видеофильм", новую структуру перестроечного стиля, и снял для них клип "Аэробика" группы "Алиса". Когда стало ясно, что в рамках промотура "Radio Silence" в Ленинград приезжает Дейв Стюарт и группа The Pretenders, а снимает все это (правда, только фрагментарно, для промофильма) режиссер "Парка Горького" и "Горилл в тумане" Майкл Аптед, я предложил "Видеофильму" под мое честное слово выделить мне съемочную группу из шести камер и снять этот концерт. Организация была живая, открытая к нестандартным идеям, так что уже через неделю я расставил эти камеры в комплексе "Юбилейный". Конечно, никаких ПТС у меня не было, снимали мы изолированными камерами, а командовал я ими через уоки-токи. Параллельно какая-то американская группа снимала фильм об истории Дина Рида. Их толмачом и гидом был Артемий Троицкий, который тут же попросил меня сняться в эпизоде. Я должен был быть человеком в джинсовой куртке и с длинными волосами, таким образом изображая на общих планах Дина Рида... Вообще тот концерт был эпохальным событием. Чистая фантасмогория — еще недавно подпольная группа в компании мировых звезд. Для меня фантасмагория была отдельная: меньше чем год назад я сидел в лаборатории за микроскопом, а сейчас руководил съемочной группой, рядом сновала группа Аптеда, я обсуждал с ним наше взаимодействие, здоровался за руку с Дейвом Стюартом из моей любимой группы Eurythmics, обнимал Крисси Хайнд и чувствовал себя героем еще одного фильма, причем не Растиньяком, а Хлестаковым, и только под утро засыпал с мыслью: господи, спасибо, что все это происходит со мной. Спустя полгода "Видеофильм" решил направить музыкальный фильм "Радио тишины" на фестиваль "Золотая роза" в Монтре. Фестиваль проходил рядом с отелем "Монтре-палас", и, конечно, я спросил в лобби, можно ли посмотреть номер, где жил Набоков. Мне сказали, что в номере живут и что стоит обратиться к гостям напрямую — возможно, покажут. Я постучал в дверь, мне открыли, я по-английски объяснил, что хотел бы ознакомиться с последним приютом великого писателя. Попросили подождать. Через некоторое время вышла пожилая женщина, пригласившая меня войти. А дальше мы сидели с ней на балконе, пили чай с вареньем и говорили по-русски. Это была Вера Набокова. На память у меня осталась набоковская книжка с его посвящением жене и собственноручно нарисованной им бабочкой. За что Борису Борисычу отдельное спасибо.

Из статьи Дэвида Киссинджера “Достачно ли хорош этот Борис?” (Rolling Stone, сентябрь 1989 года) Формально Гребенщиков уже не числится среди чужаков в своей стране. Он стал, как он сам допускает с некоторой долей неловкости, "любимцем гласности". Как и многие другие артисты, носившие прежде клеймо "антисоветчиков", Гребенщиков и его друзья по команде хрустят в медвежьих объятьях советского руководства, которое полно решимости предстать перед миром в новом обличии… Хотя Гребенщиков не скрывает своих симпатий к Горбачеву, его энтузиазм по поводу новой разрешительной политики Кремля весьма сдержан — осмотрительность, понять которую нетрудно. "Мы не верили им прежде, мы не верим им сегодня, мы не поверим им и впредь,— говорит он с твердостью.— Я имею в виду: кому охота им верить?"

Борис Гребенщиков: По мнению CBS, я зарубил свою американскую карьеру не в последнюю очередь потому, что неправильно повел себя, когда мы выступали на шоу Дэвида Леттермана. Леттерман спросил меня о деньгах, и я сказал, что чрезмерное внимание к деньгам — это то, что сделало скучной большую часть современной американской музыки. Был скандал; но потом мне приносили мешки писем, где американцы благодарили меня за эти слова.

Александр Титов: Sony Music приобрели CBS и уволили всех, кроме Мэрайи Кэри, чей муж Томми Моттола стал экзеком компании. Помню, что в те годы у него были очень короткие брюки.

Борис Гребенщиков: Альбом был начат при старом президенте CBS Уолтере Йетникоффе, с которым у нас возникли отличные дружеские отношения; но, пока продолжалась запись, его "ушли", и новым начальником стал Томми Моттола, у которого были совсем другие представления о прекрасном. История с "Radio Silence" была мягко свернута, а когда я показал им демо второго альбома, мы разошлись в выборе продюсера: я настаивал на Рэе Купере, они предлагали мне коммерческих продюсеров. Мне это было неинтересно, и мы решили не продолжать контракт.

Александр Кан: Коммерческий успех был крайне скромным. 198-е место в Billboard — это и близко не было похоже на то, на что они рассчитывали. Да, не сменись босс CBS, ему бы дали второй шанс. А войди он в Top-10, никакой новый босс от него бы не отказался.

Кенни Шаффер: Альбом продался тиражом 200 тыс. копий — в случае с дебютом совершенно неизвестного артиста это не назовешь полным провалом, согласитесь. Два сингла, "Radio Silence" и "Postcard", вошли в Top-5 альтернативного чарта. Неплохо. Но Боря не чувствовал поддержки ребят из пиар-отдела CBS (кстати, по-английски он говорил лучше большинства из них). И у него не было "конского хвоста".

Артемий Троицкий: БГ, "Звуки Му" и "Парк Горького" продемонстрировали три разных подхода к продвижению на Западе. "Парк Горького" — выхолощенная западная музыка без намека на реальную русскую идентичность. Все русское там сфокусировалось на электрогитаре в форме балалайки. Противоположный полюс — это "Звуки Му", где нет английского языка и все своеобразно, по-мамоновски. То, что было с Гребенщиковым, где-то посередине. Ни один, ни другой, ни третий подходы не сработали. Как, друзья, вы ни садитесь, все в рок-стары не годитесь. t.A.T.u. доказали позднее, что уж если выходить на международный рынок, то вообще без намека на русскость. Там на первом месте, если помните, был образ жертв педофилии, на втором — лесбийский акцент, на третьем — продакшн Тревора Хорна, и в последнюю очередь — то, что они девушки из России.

Борис Барабанов http://www.kommersant.ru/doc/2476779


30 лет назад вышел «Radio Silence» — англоязычный альбом Бориса Гребенщикова, записанный вместе с Eurythmics в США.

В июне 1989 года в США вышел англоязычный альбом Бориса Гребенщикова «Radio Silence» — первая западная пластинка советского рок-музыканта, сделанная по стандартам американского шоу-бизнеса. Лидер «Аквариума» объездил с концертами все Восточное побережье, выступил в шоу Дэвида Леттермана, его клипы крутили на MTV, а альбом попал в национальный хит-парад Billboard. В записи участвовали музыканты Eurythmics, вместе с которыми БГ также презентовал новую программу в Ленинграде — с небывалым для вчерашнего подпольщика размахом. Вслед за ним покорять Америку отправились «Парк Горького», «Звуки Му», «Кино» и другие рок-звезды перестройки — песни на английском и работа с иностранными продюсерами становились нормой. Сам же Гребенщиков с тех пор больше никогда не исполнял свои англоязычные песни. Специально для «Медузы» журналист Александр Морсин поговорил с БГ и со всеми, кто наблюдал за его международным проектом со стороны, — и рассказал полную историю «Radio Silence». Весной 1989 года Борис Гребенщиков «вырезал себе глаза» — тонкую бумажную полоску со зрачками из своего полутораметрового портрета. Его нарисовал американский художник Эрик Скотт, получивший заказ от старейшего в мире лейбла звукозаписи CBS Records. Картине с БГ предстояло стать обложкой альбома тиражом 100 тысяч экземпляров и попутно оказаться много где еще — на страницах музыкальных журналов, рекламных плакатах и футболках; обложка не могла быть случайной. Итоговый вариант — с куполами храма Спаса на Крови — отвечал требованиям лейбла, но скорее подходил для путеводителя. Когда переговоры зашли в тупик, БГ решил вопрос с помощью ножниц: поместил вырезанные глаза на черный фон. «Людям из CBS портрет показался похожим на какую-то модную картинку, — вспоминает Гребенщиков в разговоре с „Медузой“ 30 лет спустя, — и тогда я оставил ниндзя-зрачки». Откладывать выпуск пластинки было уже некуда. В CBS боялись упустить момент: одновременно с ними свой «красный» альбом с серпом и молотом готовил крупный лейбл Polygram, подписавший контракт с московской группой «Парк Горького». Промедление грозило крахом рекламной кампании «первой американской записи рок-звезды из СССР». Однако альбом Гребенщикова обогнал пластинку «Парка Горького» на два месяца. «Все, что есть на этом альбоме, — это история моей жизни. На тот момент очень бурной и не самой легкой, но там было то, что я не мог сказать по-русски. Просто не умел, — говорит БГ. — Я всю жизнь писал красивые символические песни. А все, что оставалось глубоко внутри, не находило выхода. Чтобы спеть по-русски простое „ты нужна мне“, у меня ушло еще пять лет. На „Radio Silence“ я говорил прямо».

Глава 1


Русский подпольщик

В первый раз Гребенщиков попал в Америку в 34 года в декабре 1987-го, через полгода после своего знакомства с изобретателем и продюсером Кеном Шаффером из Нью-Йорка. В молодости Шаффер предлагал свои технические разработки зрелищным рок-группам (The Rolling Stones, AC/DC, Kiss), пришедшим в восторг от идеи беспроводной гитары. Позже о нем узнали телемагнаты и астронавты, которым были нужны беспроводные микрофоны. В Америке он представлял компанию Belka International, основанную на волне перестройки вместе с подругой Мариной Алби и московским предпринимателем Виктором Хроленко. В СССР Шаффер искал щедрых деловых партнеров, готовых вкладываться в масштабные советско-американские проекты — от продажи товаров и обмена специалистами до организации телемостов. Летом 1987 года Шаффер включился в подготовку первого в СССР полноценного рок-шоу из Америки — серии аншлаговых концертов Билли Джоэла в Москве и Ленинграде. В столицах Джоэла сопровождала команда операторов, снимавшая музыканта для документального фильма MTV. «Тогда мы все и познакомились, — говорит музыкальный критик Артемий Троицкий, выпустивший в то время в Великобритании книгу о русском роке. — Кенни [Шаффер] вышел на Бориса, появились люди с MTV, все закрутилось. Я был кем-то вроде их пиар-агента, давал контакты, устраивал встречи». К тому времени Гребенщиков — один из самых обсуждаемых и влиятельных рок-музыкантов страны: у «Аквариума» только что вышла пластинка на «Мелодии», состоялись первые большие концерты, в планах были гастроли и съемки в кино. Впечатляющий успех Джоэла в «Олимпийском», равно как и интерес американской публики к жизни за железным занавесом, убедил Шаффера, что совсем скоро рок-н-ролл превратится из символа свободы и перемен в самую прибыльную статью культурного обмена. «Белке» срочно понадобился свой экспортный рок-герой, только на этот раз в обратном направлении — из Советского Союза в США. «Кенни носился с идеей устроить в Америке [фестиваль] Live Aid, только русский, и собрать там всех звезд, — рассказывает БГ. — А мне было неинтересно выступать в качестве „знаковой фигуры“. Я хотел выехать из СССР и записаться с людьми, у которых мог чему-то научиться». По его словам, именно тогда Шеффер решил, что из приезда в США одного русского может выйти нечто большее, чем фестиваль. Belka International запустила сразу два продолжительных проекта, организованных по одному принципу — погружения англоговорящего советского человека в американскую среду. Главным героем первого проекта был Борис Гребенщиков, во втором участвовал афганский корреспондент «Огонька» Артем Боровик. «Солдат-репортер» Боровик отправлялся на службу в американскую армию и писал об этом книгу, «музыканта-философа» Гребенщикова ждали американские студии и запись альбома. Оставалось уладить формальные вопросы: БГ требовалась характеристика от горкома Ленинграда, рекомендация от Министерства культуры СССР и разрешение Госконцерта. Бумажная волокита заняла четыре месяца, разрешение на выезд из страны Гребенщиков получил за пять часов до вылета из Шереметьево. «Это был первый в своем роде контракт, поскольку сам музыкант выступал в нем независимой стороной, — объяснял позже Шаффер „Московскому комсомольцу“. — По советским понятиям это было неслыханно».

Перевод — фальшивка

Музыку советского рок-подполья Шафферу показала Джоанна Стингрей — американка, выпустившая в 1986 году в США сборник «Red Wave», объединивший записи четырех ленинградских рок-групп («Аквариум», «Кино», «Алиса» и «Странные игры»). Стингрей была на особом счету у служб безопасности обеих стран; по ее словам, и ФБР, и КГБ считали ее шпионкой. Опальные пленки она вывозила контрабандой, иногда в каблуках ботинок. Сама Стингрей узнала о Гребенщикове еще в Америке. Собравшись побывать в СССР, она встретилась с приятелем Андреем Фалалеевым, советским филологом-эмигрантом. Фалалеев рекомендовал Стингрей обязательно увидеться с «Гребенщиковым, главным советским андеграундным рокером». Он не просто знал музыкантов «Аквариума», но даже когда-то сдавал им комнату в двухэтажном доме на Каменном острове в Ленинграде. В нем, по воспоминаниям флейтиста группы Андрея «Дюши» Романова, впервые прозвучала песня «Аквариума» «Death of King Arthur». Через год, летом 1980-го, она попала в скандальный панк-джем «Аквариума» в Тбилиси, стоивший Гребенщикову работы и комсомольского билета из-за «неподобающего» поведения на сцене. Через десять лет песня вошла в первый американский альбом БГ «Radio Silence». Теоретически записи на английском языке у Гребенщикова могли появиться гораздо раньше. «Я вырос, слушая английскую музыку. И первые несколько песен, которые я написал в школе, тоже были на английском, — признается БГ. — По-русски тогда пели: „Поднялся рассвет над крышей, человек из дома вышел“. Это совсем не то, что я хотел слышать». Тем не менее к моменту основания «Аквариума» в 1972 году Гребенщиков потерял интерес к сочинительству на английском языке и почти не писал на нем вплоть до альбома с «ниндзя-зрачками». Переводить старые вещи «Аквариума» для «Radio Silence» Гребенщиков не собирался. «Песня — вещь магическая. Сказанное на одном языке на другой не переводится. Это на сто процентов исключено. Я пробовал, выходит фальшивка, — утверждает БГ. — Помню, как попал в эти сети с Джоанной [Стингрей]. Она несколько лет просила меня перевести тексты „Аквариума“ — и мы даже пытались что-то делать, пока песни не превращались в эстрадную шуточку. А я не для того их писал, чтобы они деградировали».

Кроме песен, у них ничего нет

Перед поездкой в США у БГ была только одна новая песня на английском. Также он раздумывал о записи дуэта с вокалисткой американской группы The Pretenders Крисси Хайнд. В 1988 году Гребенщиков и Хайнд участвовали в уникальном по составу рок-телемосте Ленинград — Лондон: в английской студии среди прочих были Брайан Ино и Питер Гэбриел, в советской — Жанна Агузарова, Сергей Курехин и Михаил Борзыкин. В течение получаса музыканты, не без удивления друг от друга, обсуждали условия, в которых им приходится творить: советским артистам не хватало индустрии и рынка — западные рок-кумиры, напротив, устали играть по правилам бизнеса. «Я считаю, что с творческой точки зрения вы в очень завидном положении», — обратилась к коллегам в Ленинграде Крисси Хайнд. Жизнь звезды на Западе, пояснила она, похожа на безумный цирк. Тогда как в СССР музыкантов ничто не отвлекает, ведь, кроме песен, у них ничего нет — ни продюсеров, ни чартов, ни денег. «Это звучало как „если у вас нет хлеба, ешьте пирожные“, — вспоминает лидер группы „Телевизор“ Михаил Борзыкин. — Сидели в одной программе, но как будто из разных миров. Было странно слышать о плюсах нашего положения, когда нам элементарно не хватало инструментов». Тогда Гребенщиков очертил разницу между американским роком и советским. «Поскольку рок-н-ролл есть протест, восстание, бунт, то если начинать с Элвиса Пресли, в Америке это бунт против религии. Бунт выражается в ритме, в открытом сексуальном поведении — в отрицании всех табу, которые давят людей с детства, — пояснил БГ. — У нас религия никого не подавляет. Нас подавляет государство, и это всегда было свойством России. В последние 70 лет мы столкнулись с этим еще более прямо. Поэтому то, что мы имеем в виду, говоря о русском роке, — это форма протеста против давления со стороны власти». Через полгода Гребенщиков и Хайнд встретились в Лондоне, чтобы записать одну из песен для «Radio Silence».

Контракт и работа с Eurythmics

Первая поездка БГ в Америку с Кеном Шаффером не принесла ничего, кроме знакомств и устных договоренностей. Советского музыканта представили главам лейблов и десятку артистов первой величины от Blondie до Майкла Джексона, сводили на день рождения к Фрэнку Заппе, показали ночную жизнь Нью-Йорка — и не более того. Для контрактов и авансов требовался сильный свежий материал и как минимум еще одна поездка. «Я уехал в Америку на деньги Кенни. А у него не было денег. Найти лишние сто долларов было большой проблемой», — говорит Гребенщиков. «В Америку Боря прилетел в своей плохенькой белой дубленке, которую бабушка купила ему на барахолке. Мы бедные были. В таких дубленках в СССР ходили милиционеры», — писала мать БГ Людмила Гребенщикова в своей книге о сыне. По словам Троицкого, новость о возможном американском альбоме БГ была принята в ленинградской рок-тусовке спокойно: «Реакцию Майка и Цоя я не помню, но зависти и ревности не было. Была радость и понятные всем опасения». В интервью Джоанне Стингрей Виктор Цой описал эти опасения так: «Обычно, как только предприимчивые люди на Западе чувствуют, что можно заработать деньги на группе, они покупают ее, и музыка перестает быть интересной». Участники «Аквариума» были заинтригованы не меньше БГ: что ждет их после выхода пластинки, оставалось загадкой. «Было ощущение, что двери открываются для всех, — вспоминает виолончелист группы Всеволод Гаккель. — Когда [гитарист „Кино“] Каспарян показал на концерте „Поп-механики“ фото Бориса с Боуи, это многих впечатлило». Репортеры программы «До 16 и старше» спросили у вернувшегося из первой американской поездки БГ, серьезно ли в Америке относятся к «нашему советскому року». «Очень серьезно. Они ничего о нем не знают», — отчитался музыкант. Во время второй поездки в США БГ определился с лейблом — выбор пал на CBS Records. «Он [глава лейбла Уолтер Йетникофф] подписал контракт, даже не слушая моих песен, — ему понравился мой вкус к шотландскому виски», — уверял БГ слушателей «Аэростата». Под руководством Йетникоффа CBS выпустил самые популярные пластинки Майкла Джексона, Брюса Спрингстина и Билли Джоэла. Продюсировать запись БГ предложил Дейву Стюарту из Eurythmics. В 1987 году дуэт Стюарта и Энни Леннокс находился на вершине славы. Их недавний альбом «Revenge» оказался самым успешным в карьере. Стюарт помогал Мику Джаггеру записывать его сольный альбом и два года подряд признавался лучшим музыкальным продюсером Великобритании. «Я был одержим Eurythmics, и когда мне сказали, что Дейв работает в соседнем здании, мы через минуту были там. Я напал на него, как зверь. А он же такой мятущийся, не может никому отказать, — говорит БГ. — Он впервые увидел кого-то из русских, и ему стало по-человечески интересно». В биографии Энни Леннокс сказано, что «Гребенщиков заработал расположение Энни и Стюарта тем, что имел их пластинки, доступные [в Ленинграде] только на черном рынке». По мнению басиста «Аквариума» Александра Титова, «можно было найти кого-то ближе и интереснее». «У всего, что делает Дейв, есть налет сахарина, но как продюсер он был очень полезен, — говорит Титов. — Он быстро ввел нас в курс дела. Если бы не его поддержка, все могло бы быть гораздо хуже». Бытующее в среде поклонников «Аквариума» мнение, будто «Radio Silence» мог продюсировать Дэвид Боуи, БГ опровергает. «Я не лежал в сфере его интересов».

Концерт в Канаде, БГ как русский Стинг

В июне 1988 года весьма многолюдный в те годы «Аквариум» (что-то вроде нынешних Arcade Fire) в полном составе выступил в Канаде — на благотворительном концерте, устроенном в Монреале движением «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». Выбор первой песни говорил сами за себя: «Мир, как мы его знали, подходит к концу». Оставленный на финал «Поезд в огне» Гребенщиков представил отдельно: «Эта песня была написана после нашего долгого разговора с [британским музыкантом] Грэмом Нэшем в прошлом году в Москве. Мы говорили о том, может ли написание песен и рок-музыка изменить что-то в политике. На такие вопросы в России принято отвечать „нет“. Грэм возмутился: „Вы можете!“ Я сказал: „Ладно, мы попробуем“. И вот что вышло». Следом он произнес авторский перевод припева, после чего случилось, возможно, самое мощное в истории группы исполнение песни. На бис прозвучала «Сестра» — и снова с частичным переводом. «Разово так сделать можно, — парировал Гребенщиков, объясняя „Медузе“ внезапный компромисс. — Если петь дальше [переведенные песни] — это проституция». В The Boston Globe выступление «Аквариума» назвали волшебным. «Группа из восьми человек с гитарой, флейтой, скрипкой и виолончелью пела на русском языке и звучала как экзотический медитативный гибрид Fairport Convention и Jethro Tull, регги, калипсо и классики», — писал обозреватель Стив Морс. В Канаде «Аквариум», пользуясь связями «Белки» и покровительством CBS, оказался в одной из самых дорогих (по оценке Гаккеля) студий мира, где работали Боуи и The Police. Расположенная на берегу озера Le Studio напоминала резиденцию. Гребенщиков собирался записать «Death of King Arthur» в новой аранжировке, но все попытки переиграть старую песню привели Гаккеля в бешенство. Переругавшись в пух и прах, группа покинула студию без нового материала, если не считать зачем-то записанный БГ под акустическую гитару романс Вертинского «Китай». Весь следующий день «Аквариум» провел в магазинах, прежде всего в музыкальных. В каждом группа задерживалась по несколько часов. «Это был культурный шок, — говорит Гаккель. — Мы же никогда не были за границей, даже в Польше или Болгарии». Гребенщиков уехал в Нью-Йорк, группа возвращалась домой вместе с русской делегацией врачей и дипломатов. С канадских перипетий «Аквариума» начинался фильм «Long Way Home» британца Майкла Аптеда, специально снятый для продвижения пластинки БГ на MTV. Как и в случае с Джоэлом в СССР, операторы находились возле звезды большую часть дня. Предыдущей музыкальной лентой Аптеда был фильм о становлении сольной карьеры Стинга — с новым многообещающим составом, в непривычной обстановке и языковой среде (большую часть фильма Стинг проводит в Риме и Париже). Все это, включая триумф музыкантов на финальных титрах, было в деталях повторено в «Long Way Home».


Группа без головы

«У меня не было цели записать „Аквариум“ в Америке. Все восьмидесятые мы с большим трудом играли то, что играли, совершенно не умея этого делать, — говорит БГ. — И когда я вытащил всех на фестиваль в Канаду, стало ясно, что группу не интересует ее уровень и работа в студии. Все просто ходили по магазинам и выпивали за сценой. Они хотели быть звездами. [Гитарист Александр] Ляпин ухитрился съесть ЛСД, но два часа таблетка не действовала. Он послал всех **** (к черту), выпил бутылку водки, успокоился и пошел играть». Когда группа вернулась в Ленинград, Гребенщиков был уже в Лондоне. В The Church Studio он продолжил записывать свои новые английские песни (первые записи были сделаны в Нью-Йорке на студии Hit Factory). «Началось лето, мы плавали по каналам на барже Дейва [Стюарта], пили на солнечной палубе шампанское и швартовались у домов его друзей, — вспоминал БГ. — Дейва любили все, и таким образом Джордж Харрисон, Рэй Купер, половина „Монти Пайтон“ — все стали частью этого большого полотна».

По словам Гаккеля, старые коллеги по «Аквариуму» отныне не представляли для БГ интереса, «мы больше не были ему ровней». «Он уже давно тяготился группой, которую сам раздул до невероятного размера. У него не хватало духу ее распустить», — писал виолончелист. «„Аквариум“ тогда едва держался вместе. С точки зрения творчества никто ничего не собирался делать», — признает Гребенщиков. Работу в Америке он предложил только Титову — единственному, как признавали окружающие, музыканту экстра-класса в группе. «Версия о том, что я был самым подкованным, меня не очень удовлетворяет, — говорит Титов. — Просто Борису нужен был человек, способный его поддержать. Если бы поехал кто-то другой, этой поддержки было бы меньше». Вдвоем с Титовым БГ неоднократно играл на «квартирниках». В последний раз перед отъездом — на вечере памяти Александра Башлачева, покончившего с собой в феврале 1988 года, они спели «Черного ворона». Не прошло и года, как главная русская народная песня о смерти прозвучала на дне рождения Энни Леннокс в доме Мика Джаггера в Нью-Йорке. «Удачный выбор!» — отшучивался много лет спустя Титов. «Я тогда впервые в жизни получил кредитную карточку, — говорит БГ. — Все хорошо, кроме одного. На ней не было денег. Я не знал, где взять пять долларов, чтобы поесть, не говоря о том, чтобы вывезти кого-то из России. Иногда CBS оплачивали счета, но каждый раз это была битва». В нехватке денег у CBS члены «Аквариума» сомневались. «У огромной компании с миллионными тиражами не было бюджета, чтобы привезти пять музыкантов? Звучит странно, — замечает Гаккель. — В крайнем случае мы сами могли купить себе билеты. Просто нас никто не звал». В течение года костяк группы действительно съездил в Америку за свой счет в качестве туристов. «Лидер „Аквариума“ был увезен в США, а обезглавленная группа брошена на произвол судьбы (в контракте даже не упомянули ее название). Так идущие напролом бизнесмены походя разрушили любимейший миф русского рока и своеобразный культурный институт, каковым являлся „Аквариум“», — подытожил Артемий Троицкий в книге «Back in the USSR».

Глава 2


Стильный парень играет модную музыку

Студия The Church, открытая Дейвом Стюартом в начале 1980-х, располагалась в светской части действующей церкви на севере Лондона. Именно там Eurythmics придумали свой главный хит «Sweet Dreams (Are Made of This)». В следующие 35 лет в The Church были записаны или сведены треки для альбомов «Violator» Depeche Mode, «OK Computer» Radiohead, «25» Адель и многих других, включая новый диск «Madame X» Мадонны, вышедший в июне 2019 года. Для Гребенщикова начиналась горячая пора записи — ежедневной многочасовой работы в студии, поиска нужных музыкантов, выбора единственно верной аранжировки и долгих интервью в окружении съемочной группы. CBS рассчитывали получить готовую запись уже к концу августа, выход пластинки был намечен на январь. На этом фоне новая песня БГ «Real Slow Today» с рефреном «сегодня все будет не спеша» звучала издевкой. За неделю количество участников проекта утроилось. К взятым с улицы музыкантам присоединился концертный состав Eurythmics и знаменитый перкуссионист Рэй Купер. На бэк-вокале были Энни Леннокс, Крисси Хайнд и солист экспериментальной постпанк-группы The Associates Билли Маккензи с мало на кого похожим голосом. «Впору было тронуться умом, но как-то я удержался», — диагностировал БГ. В это время другая часть съемочной группы «Long Way Home» снимала членов «Аквариума» и семью Гребенщикова в Ленинграде. «Прямые включения» из частной жизни напоминали стилистику неизвестных в СССР реалити-шоу: Всеволод Гаккель ездил на велосипеде и нырял в прорубь, барабанщик Петр Трощенков играл в ресторанах, жена БГ мыла посуду и ухаживала за детьми. «Единственная проблема, что когда Борис в Америке или где-то еще, то нам делать нечего», — сожалели музыканты. Записанный в Лондоне материал БГ не устроил: «Кроме давления агентов CBS, с которыми я был готов рубиться, я сталкивался с пассивным сопротивлением Дейва и его техников. Каждый день. Выхожу на полчаса из студии, а в песне вместо живых инструментов уже сэмплированные трубы и электроника. Прошу живой дудук — мне приводят скрипача из кабака». Попытки исправить «английские» ошибки в студии в Лос-Анджелесе только ухудшили положение. БГ упрашивал звукорежиссера Eurythmics сделать его голос то «чистым, как звук гитары», то похожим на вокал Игги Попа. Пестрота записанных вещей сбивала менеджеров CBS с толку. Полгода назад Шаффер рассказывал им о «мистической атмосфере» загадочного «Аквариума» и БГ как лидере андеграунда — вместо этого менеджеры слышали гибрид американского поп-рока и многозначительной английской эстрады. «Что до меня, то я впервые чувствую кризис, — не скрывал отчаяния Шаффер. — В Лос-Анджелесе появился тот Борис, которого я не знал».

Без «Поезда», но с Вертинским

Приезд Титова в студию в Лос-Анджелесе добавил БГ уверенности в себе и усилил напряжение внутри всей команды: теперь упрямых русских было двое. «Когда Сашка приехал в Америку, все было накалено до предела, — говорит „Медузе“ Гребенщиков. — Я все время был на грани отчаяния, что-то среднее между экстазом и истерикой. Просыпался и понимал, что все ускользает и я не знаю, что делать». «Ситуация была достаточно нервная. Все требовали хитов, соблюдения сроков. Поначалу Борис храбрился, но когда понял, что все складывается не так, как нужно, начал паниковать, срываться. На него со всех сторон валились неприятности. Короче, стресс немереный», — вспоминает Титов. «Странно, я не чувствую себя чужаком. Я чувствую себя на своем месте», — пел Гребенщиков в заглавной песне. На родине у «Аквариума» вышел записанный на «Мелодии» альбом «Равноденствие». 15-летний период подполья и самиздата группы подошел к концу. Набор песен, отобранных БГ для «Radio Silence», удивил и Шаффера, и CBS: в англоязычный альбом попали две песни на русском, среди совсем новых треков были артефакты из 1970-х, ударный и непримиримый «Поезд в огне» остался за бортом, зато нашлось место романсу Вертинского. «Когда альбом был уже почти готов, я дописал к нему „Молодых львов“ как послесловие, — говорит БГ. — А почему я взял „Китай“ Вертинского, я не имею ни малейшего представления». «Выбор, на мой вкус, странный, но Гребенщиков вообще своевольный и поет чего хочет, — считает музыкальный критик и главный редактор Men's Health Russia Максим Семеляк. — Там есть очень хорошие песни. „Radio Silence“, „The Wind“ и еще некоторые. Чувствуется эта, с одной стороны, лихость случайного человека, угодившего не пойми куда, с другой — прилежание школьника на городской олимпиаде по английскому языку. Этот сплав и придает красивый и уникальный смысл всему спетому». Осенью Гребенщиков убедил CBS отложить выпуск альбома, чтобы добиться желаемого звука. Отсрочка ничего не дала: БГ был доволен только треком «That Voice Again», который и задумывался как новаторский и электронный. Остальные песни, записанные не с живыми инструментами, а с помощью синтезатора, сильно отличались от видения Гребенщикова: «Мне нравились Eurythmics, и я знал, на что иду, выбирая Дейва, но я хотел совсем другого. Абсолютно органической и натуральной музыки без синтетики. Я пытался переломить вектор современной музыки. Я не хотел современного, я хотел вечного», — говорит он. Одним из немногих, кто слышал черновые варианты английских песен БГ, был радиоведущий передачи «Севаоборот» на Би-би-си Сева Новгородцев. «Демонстрационные записи мне не понравились. Гребенщикова я давно знал и любил по его подпольному периоду, его русским песням. Там, где была поэзия, мистика, где было застрочное пространство, — говорил Новгородцев после выхода альбома в Англии. — И вдруг фонограмма, полная гитарных риффов, блеска профессионализма, электроники. На всем этом голос выпадал из привычного мне контекста. Я не знал, что сказать».

Английские песни в Ленинграде

В ноябре, за полгода до выхода пластинки в США, Гребенщиков презентовал «Radio Silence» в Ленинграде. В двух аншлаговых концертах в СКК участвовали музыканты и техники Eurythmics, Рэй Купер, члены «Аквариума» и сразу три бэк-вокалистки. В первой части шоу звучал материал на русском, во второй — на английском. «Послушайте, может быть, вам что-нибудь понравится. Все равно, на каком это языке. Главное, что это абсолютно честно, это отсюда, — будто извиняясь, говорил БГ и тянул руку к сердцу. — Песни так же я писал... Нет, не на русском. Десять песен будет на английском. Это честные песни. Мы не продавались, когда их писали». Как и на концерте в Монреале, аудитории пришлось поверить Гребенщикову на слово. Членам «Аквариума», не участвовавшим в записи «Radio Silence», предлагалось «разучить все партии». «Нам было поставлено условие: кто не будет готов, тот не будет допущен к концерту. Получалось, что нам надо было на слух снимать гармонию песен и делать свою аранжировку, очень приблизительно соответствующую тому, чего он [Гребенщиков] понаписал. А точнее, не он, а те люди, которые играли на записи и сами разрабатывали свои партии», — вспоминал Гаккель. Для подготовки шоу в Ленинград приехал художник по свету Билли Джоэла, погрузивший сцену в полумрак. Два луча высвечивали Стюарта и БГ. «Я был на этом концерте. По звуку и свету это был прорыв, мы стояли с открытым ртом. Смотрелось очень сильно, — уверяет лидер „Телевизора“ Михаил Борзыкин. — Я плохо помню сами песни, но было ясно, что это крепкий материал». После первого шоу к сидящему на полу гримерки Гребенщикову подошел Дейв Стюарт и протянул ему бутылку водки. Рядом оказались операторы «Long Way Home». «Вот мудрый человек», — поблагодарил БГ. «Первый вечер турне и последний — это всегда нечто особое. А у нас они идут один за другим (Стюарт приехал в Ленинград всего на четыре дня — в туре было запланировано два концерта — прим. „Медузы“)», — заметил Стюарт и открыл банку пива. Одним из пришедших на второе шоу зрителей был британский документалист Лесли Вудхед. В 1960-х он снял исторический концерт The Rolling Stones в Гайд-парке, на котором собралось 250 тысяч зрителей. «Гребенщиков излучал магнетизм такой силы, какой я не чувствовал со времен съемок The Rolling Stones. Одетый во все черное, давая указания на сцене и улыбаясь своей знаменитой улыбкой, он представал тем, кем был на самом деле, — русской рок-звездой», — писал Вудхед в своей книге «Как The Beatles встряхнули Кремль», вышедшей в 2013 году. Вудхед также упоминает, что в ночь перед концертом жена БГ Людмила пыталась покончить с собой: «Троицкий рассказал мне, что [для Гребенщикова] это была ужасная ночь. Ходят слухи, что он завел роман с женой своего басиста. Жена Бориса Люда пыталась выброситься из окна. Сейчас он приехал с порезами на запястьях от битого стекла». Концерт закрывала битловская «All You Need Is Love». Сам Гребенщиков рассказал об этом эпизоде журналу Fuzz в 2002 году: «На самом деле у всех в тот момент была настолько снесена крыша — люди пытались выкинуться в окна, я на второй концерт вышел весь изрезанный стеклами. Были такие драмы чудовищные! Как-то получилось, что сложные точки судьбы у всех пришлись на этот короткий промежуток времени». Вскоре Гребенщиков расстался с женой и съехал в отдельную квартиру. «Я об этом никогда не говорил, но на „Radio Silence“ есть очевидно трагические вещи», — признается музыкант.

Если бы Чехов стал писать бродвейские мюзиклы

Весной 1989 года началась подготовка к международному промотуру «Radio Silence». Несмотря на личный конфликт, Титов согласился участвовать в гастролях БГ и снова уехал в Америку. Впереди было 22 города Восточного побережья за 25 дней. «Сашка всегда вел себя безупречно и в любой ситуации оставался вернейшим другом. Лучшего компаньона было не найти», — говорит Гребенщиков. Собранная в Нью-Йорке группа репетировала три недели: никто из музыкантов не участвовал ни в записи, ни в презентации пластинки в Ленинграде. «По чудовищности подбора не менее нелепо, чем „Аквариум“», — сказал позже Гребенщиков в эфире Севы Новгородцева. На первое шоу бенда в Нью-Йорке пришли Дейв Стюарт, Энни Леннокс и Игги Поп. Репортер The New York Times отдал должное хорошему английскому певца, но остался недоволен его безликостью. В Newsday БГ сравнили с Боуи образца середины 1970-х («Изможденный белый медведь» и «Изможденный белый герцог») и увидели в нем «манифест рок-н-ролльной гласности». «Тридцать лет американская музыка шествовала по миру с имперской самонадеянностью, присущей поп-культуре сверхдержавы. Теперь очередь русских. Ирония в том, что их первая рок-звезда слишком быстро зазвучала как ее западные коллеги по цеху», — резюмировали в Newsday. В конце мая в Англии прошла премьера фильма «Long Way Home» — газета The Times назвала его «мастерским». The Independent оценила попытки Гребенщикова творить на неродном языке удовлетворительно: «Получилось как если бы Чехов стал писать бродвейские мюзиклы». Взаимные упреки и компромиссы в студии напомнили изданию «переговоры по разоружению: уберите синтезаторы здесь, а мы добавим живые инструменты там». Тем не менее, по словам ведущего Би-би-си Леонида Фейгина, на фильм «откликнулись все без исключения английские газеты». Спецпоказ «Long Way Home» прошел в Каннах. В Париж БГ приехал с мамой Людмилой Харитоновной. «У Борьки каждый день было интервью. А я целыми днями гуляла и ходила по магазинам. Все расходы, даже в ресторанах, оплачивала CBS, — писала она в книге „Мой сын БГ“. — Боря пришел в наш номер как-то вечером и принес мне в подарок украшения, лежащие в фирменном футляре. Я открыла — там лежала тонкая золотая цепочка и золотой браслет. Я говорю: „На старческую шею — тоненькую цепочку?“ Боря рассердился, схватил браслет и выкинул его в форточку». Впрочем, представитель группы Алексей Ипатовцев говорит, что в Каннах фильм не показывали. По его словам, и сам Борис Гребенщиков никогда не слышал про это.

MTV, шоу Леттермана и вся Америка

В июне продажи «Radio Silence» начались в США и Японии. Две недели клип на заглавную песню показывали по MTV не меньше четырех раз в день. Вместе с новой группой БГ выступил в развлекательном шоу Дэвида Леттермана, где на ровном месте спровоцировал скандал. «Он спросил меня, то, что вы зарабатываете в США, это значительно больше, чем то, что вы получали в России? И потом еще что-то про деньги, деньги, деньги, — вспоминал Гребенщиков. — А я был молодой, наглый и очень глупый. Я сказал Леттерману: вы все время говорите про деньги, может, поэтому американская музыка стала такой скучной. Аудитория меня освистала». По мнению БГ, эта фраза стоила ему дальнейшей карьеры в США. На 23-м концерте тура Гребенщиков наконец стал первым советским артистом, попавшим в национальный хит-парад США Billboard. Музыканты перемещались по побережью в автобусе с койками. В какой-то момент к ним присоединился Александр Липницкий, басист «Звуков Му». «Борис пригласил меня поехать с бендом, и я согласился, — вспоминает он. — Мне нравилось, как они играют. Все было очень бодро и бойко, концерты проходили с большим успехом. Помню, однажды за сцену прошел Стинг. Бориса везде тепло принимали. Другое дело, что это был обычный американский поп». Из-за просчетов менеджмента музыканты не раз оказывались в городах, где альбом было не достать — его еще не отгрузили в магазины. «Пластинка могла появиться через месяц, когда о залетном русском артисте уже никто не помнил, — объясняет Липницкий. — Бориса это ужасно злило». Концерты проходили в клубах на 400–500 человек и залах при университетах. Больше всего зрителей (порядка тысячи) собралось в Чикаго. «Было много молодежи, студентов. Наверняка были люди, которые интересовались русской культурой, а не только роком, — продолжает Липницкий. — Борис постоянно участвовал в каких-то конференциях. Его подавали как крупного русского поэта, и, думаю, это имело свой эффект». В СМИ Гребенщикова нередко называли «русским Диланом» (от этого ярлыка он не избавился до сих пор). Это был хороший аванс, но лишь на первый взгляд. Последняя на тот момент пластинка Дилана «Down in the Groove» была единодушно разгромлена критиками, а песни на «Radio Silence» не были похожи на дилановские «Like a Rolling Stone» или «Knockin’ on Heaven’s Door». Не говоря о том, что новая волна и электроника — не то, с чем привычно ассоциировался будущий Нобелевский лауреат. Схожий нулевой результат давали сравнения с Боуи, Лу Ридом и Игги Попом — в конце 1980-х их карьеры плавно шли под откос. «Программа тура и правда вызывала диссонанс: она не знакомила с русской музыкой и не попадала в аудиторию Дилана, для которой „Radio Silence“ был в чистом виде поп-продуктом, — считает Липницкий. — Откровения не случилось, потому что ничего нового американцы там не нашли. Стильный парень с серьгой в ухе поет на английском и играет модную музыку — какая уж тут сенсация». На вопрос «Медузы», почему «Radio Silence» не стал поводом показать миру русский рок, Гребенщиков ответил: «У меня не было ни малейшей задачи показать русский рок. Он существует сам по себе».

Провал

В Billboard «Radio Silence» не поднялся выше 198-й строчки из 200. В первой тройке тогда находились саундтрек Принса к «Бэтмену», альбом малоизвестного в России 25-летнего автора рок-баллад Ричарда Маркса и диск подросткового бойз-бенда New Kids on the Block. Через две недели пластинка покинула хит-парад, успев, впрочем, оказаться выше прошлогоднего альбома R.E.M. «Green». «Мне кажется, „Radio Silence“ могла достигнуть большего, если бы в записи и туре участвовал весь „Аквариум“, — уверен Александр Липницкий. — Люди рассуждали бы о загадочной русской душе, интеллектуалы пытались вслушаться в песни. Другой вопрос, что узок круг этих интеллектуалов, а привозить группу дорого». В фильме «Long Way Home» Всеволод Гаккель полагал, что Гребенщикову стоило записать альбом одному, спев все песни под гитару. О том, что Гребенщикову имело смысл взять с собой группу, писали и американские критики. Видевший выступление «Аквариума» в Канаде обозреватель The Boston Globe назвал пластинку глянцевой, а новую группу БГ слишком агрессивной. «Исполненные на бис акустический „Китай“ и „Молодые львы“ показали, насколько Гребенщикову комфортнее, когда он поет на русском, а не английском языке, — писал Стив Морс. — Наверное, он ошибся, оставив коллектив дома. Все выглядело так, как если бы Брюс Спрингстин прибыл покорять Россию без своего E Street Band». На MTV вышел клип «The Postcard» — с раздвоением личности у БГ. Первая играла злой маскулинный рок в темных переулках, вторая — грелась на солнышке под звуки ситара. На последних строчках БГ кричал, срывая голос: «Я — церковь, и я сожжен дотла». Газеты изображали Гребенщикова героем, победившим режим и цензуру: «он был вне закона», «нонконформист», «поэт, загнанный в подполье». БГ подкупал страстью к рок-н-роллу, энциклопедическими знаниями западной культуры, образованием и харизмой. В каждой второй заметке сообщалось, что в СССР «Аквариум» продал 3,5 миллиона пластинок. В интервью артист клялся, что никогда не играл за деньги и не привык относиться к музыке как к бизнесу или развлечению. «Рок-н-ролл — это религия, духовный поиск, шаманизм. Это не кока-кола», — говорил БГ, чем заметно раздражал публику. В ответ журналисты обвиняли его в лицемерии («зачем тогда вы приехали?») и высокомерии («вы считаете себя проповедником?»). «Борис попал в водоворот американского музыкального рынка и был вынужден играть по его правилам. Им манипулировали, — говорит Липницкий. — В CBS понимали, что пока горбачевская Россия на подъеме, надо успеть сделать на этом деньги». В Лос-Анджелесе Гребенщиков, устав от противоречивой роли советской суперзвезды и рок-бунтаря, представил одну из песен как «традиционный исламский эйсид-хаус-спид-метал». На одном из концертов в Нью-Йорке американские музыканты были объявлены выходцами из СССР, а Титов уроженцем Ямайки. В беседе с «Медузой» БГ вспомнил совет, который дал ему Дэвид Боуи. «„Не позволяй им сделать американский альбом“. Что он имел в виду? То, что потом произошло. Я позволил им сделать то, что они сделали, и провалил „Radio Silence“». Сам Боуи записанную пластинку, по словам БГ, так и не слышал. Найти высказывания об альбоме Дейва Стюарта «Медузе» не удалось. Дебютный альбом «Парка Горького» достиг 80-го места Billboard 200 и продержался в чарте 21 неделю.

Если ты русский, спой про город золотой

Группа «Алиса» посвятила поездкам БГ в США песню «Снова в Америку». В ней кроме цитат из песен «Аквариума» и пародий на манеру пения Гребенщикова были строчки про сытые лица и завоевание мира. «Это дружеская пикировка, коими мы все в ту пору грешили, не более того», — говорит лидер «Алисы» Константин Кинчев. Через год после выхода песни «Алиса» выступила в Америке, где «чуть-чуть заработала денег». Осенью 1989 года обросший бородой Гребенщиков вернулся в Ленинград. Через три дня он внезапно выступил на всесоюзном рок-фестивале, организованном писателем и автором журнала «Аврора» Александром Житинским на Елагином острове. Выйти на сцену с «Аквариумом» БГ не мог — половина группы была в США и Канаде, у других появились смежные проекты. В результате рядом с Гребенщиковым оказались трое музыкантов «Русско-абиссинского оркестра» и новобранцев "Аквариума" — Сергей Щураков (аккордеон), Андрей Решетин (скрипка) и Олег Сакмаров (флейта). Через год они составят костяк БГ-бенда, записавшего «Русский альбом», лучшую, по оценке многих критиков, пластинку Гребенщикова. Выступление длилось меньше 15 минут и состояло из четырех новых песен: для «американских» требовался оставшийся в Нью-Йорке бенд, а петь старые БГ не хотел. Из толпы прозвучал вопрос, кем он себя считает — американцем или русским? «Я русский. Я к Советскому Союзу отношения имею мало. Мы все русские, — резко ответил БГ. — Я не имею в виду „русский“ в смысле общества „Память“. Я имею в виду русский в смысле того, что мы живем на этой земле». БГ спел «Ангела», и перепалка продолжилась. «Боря! „Старика Козлодоева“ давай! „Город золотой“!» — «Да вы сами козлодоевы уже. На себя посмотрите». Выкрики не утихали. «Ребята, как же вам Советы промыли головы, что вы до сих пор просите одни и те же песни. Вам не стыдно, нет?» — отвечал БГ. Одними из зрителей в первых рядах были школьники Михаил Горшенев и Александр Балунов — будущие основатели группы «Король и Шут». «Борис почему-то как бы оправдывался. Я еще тогда подумал, а зачем? — вспоминает Балунов. — Не скажу, что он был раздражен, но, возможно, это как-то было связано с организацией концерта. Начать с того, что перед его выступлением кто-то из организаторов прямо в микрофон спросил, нет ли у кого нужного провода. А то у них нет — и они не могут подключить БГ». «Это было первое выступление Бориса после тура по Америке, он его ждал, — говорит Олег Сакмаров. — Помню один момент. В Америке Борис вставил новые зубы, ему все нравилось, но за несколько дней до „Авроры“ он по неаккуратности умудрился один зуб потерять. И вот представьте — новые песни, новая группа, новые зубы! Выходишь, а ничего не изменилось». «„Полковника Васина“ давай! Борис, если ты русский, спой про город золотой!» — продолжали кричать в толпе. Гребенщиков сыграл «Убийцам и псам» — порывистый праведный гнев про «изнасилованные души» и «детей мерзлоты» в духе «Поезда в огне», только злее. В следующие 30 лет эта песня не появилась ни в одной записи «Аквариума» и БГ. В авторизованном сборнике текстов Гребенщикова ее тоже нет. По всей видимости, это было ее единственное исполнение. «Спасибо за шанс вернуться домой и выступить не по телевизору с жирной мордой, сказать: „Спасибо, в Америке хорошо, и здесь хорошо“, а выйти с делом», — обратился в публике Гребенщиков. «Борис, не уезжай!» — «Кто говорит, что я уезжаю? Сколько можно вранье это слушать!» По воспоминаниям Александра Житинского, через пять минут БГ был уже в привозившем его «икарусе»: «Толпа поклонников бежала за автобусом по аллее, напоминая хвост кометы Галлея». В ноябре «Radio Silence» был официально представлен советским журналистам в пресс-центре Министерства иностранных дел СССР. Суммарно весь проект «Radio Silence» (запись альбома, съемки фильма и клипов, реклама, гастроли) обошелся CBS в 2,5 миллиона долларов. «Учитывая сумму затрат, можно сказать, что диск провалился. И это, мне кажется, лучшее, что случилось с БГ за последние несколько лет. Он стал вновь обретать себя, — писал в „Back in the USSR“ Троицкий. — „Страшно надоело играть с наемными музыкантами!“ было первое, что я от него услышал по возвращении домой. Вспомнилась фраза, которую он часто произносил накануне отъезда на Запад: „Страшно хочется поиграть с хорошими музыкантами!“»

Глава 3


Америка привиделась

Гораздо раньше, чем в Москве, американская пластинка БГ оказалась во Владивостоке. Там ее услышал 21-летний лидер «Мумий тролля» Илья Лагутенко. По его мнению, «Radio Silence» ничем не уступал дискам Eurythmics и Simple Minds. «Я служил в армии, и все, что происходило с моими любимыми музыкантами, еще вчера бывшими под запретом, заряжало позитивом к своему личному хобби. Сам факт выхода такой пластинки был весьма жизнеутверждающим. Для меня во Владивостоке мечтой была ужа сама запись альбома, а пластинка на CBS или „Мелодии“ — это вообще фантастика, — говорит Лагутенко. — Сначала я переписал „Radio Silence“ на кассету с диска, привезенного моряками из Японии. А через год купил фирменный CD за бешеные по тем временам 20 долларов. Альбом казался каким-то необыкновенным по значимости событием, как если бы сейчас альбом Фейса записал Дрейк». Лидер московской панк-группы «Наив» Александр «Чача» Иванов в беседе с «Медузой» называет себя «biggest fan „Аквариума“ тех лет». «Выход пластинки в Америке и работа с серьезными продюсерами просто утвердили Гребенщикова в качестве главного русского рокера». Кассету с «Radio Silence» Иванову привез попавший в США сооснователь «Наива» Максим Кочетков. По словам музыканта, он послушал ее «раз 50». Меньше чем через год американский лейбл Maximumrocknroll выпустил дебютный альбом «Наива» «Switch-Blade Knaife», который, как уверяют члены группы, слушал лидер Nirvana Курт Кобейн. «Мы извлекли довольно много уроков из того релиза БГ. Главное, стало понятно совершенно точно, что некоторые наши темы принципиально непереводимы и не работают на Западе», — говорит Иванов. В то же время свои записи в Америке выпустили «Кино», «Звуки Му» и «Центр», в местных студиях работали «Машина времени» и Сергей Курехин, с концертами побывали «Браво», «Бригада С», Жанна Агузарова и «Автограф». «Слухи об ажиотаже вокруг русского рока были немного преувеличены в самой России, — считает журналист и сценарист Михаил Идов, живший в начале 1990-х в Америке. — Думаю, что присутствие в США в тот же год артистов из, например, Германии было не меньшим, но это не проходило по разряду „ажиотажа“. Просто открылся новый рынок, из него вытащили лучших (или, в случае „Парка Горького“, самых ухватистых), рассмотрели и положили на место». «Любой, кто в то время интересовался современной музыкой, понимал, что время „новой волны“ уходит. Ничего нового там уже не было, — полагает Михаил Борзыкин. — Мы [в группе „Телевизор“] уже знали про Red Hot Chili Peppers, слушали Nine Inch Nails». По просьбе «Медузы» петербургский музыкант Андрей Машнин, бывший одним из пионеров альтернативного рока в России, впервые дослушал «Radio Silence» до конца. «Я раньше знал только заглавную песню и „Молодых львов“. Они никогда мне не нравились. Для нас никакой Стюарт не был авторитетом, — говорит Машнин. — Аранжировки для тех времен нормальные, но как БГ запоет, так становится не по себе. Что-то похожее было, когда слушал Высоцкого по-французски. Возможно, тут был еще такой момент. Все тянули идеи с Запада, в том числе и БГ, и, вероятно, он решил вернуть должок. Запад этой щедрости не заметил». По контракту с CBS Гребенщиков должен был выпустить на лейбле как минимум пять альбомов. Выпуск следующего был назначен на 1990 год, записывать диск БГ собирался в Англии.

Выход в стратосферу

В течение 1990 года Александр Житинский, зная о напряженной обстановке в «Аквариуме», брал программные интервью у большинства членов группы. «То, что Борис делает сейчас, не очень мне нравится. Хотя он пишет хорошую музыку. Но то, как он относится к музыкантам, мне не нравится патологически, — рассказал Житинскому флейтист Андрей Романов. — У Борьки сложная проблема: он получил контракт и будет с ним копаться еще очень долго. Он, к несчастью, потеряет себя начисто». После тура по Америке и Европе Титов вышел из концертного состава «Radio Silence». К тому времени Ирина Титова уже несколько месяцев жила с БГ. Житинский посвятил личному конфликту в группе и уходу басиста отдельное интервью. «Дело в том, что я Борьке не хочу прощать того, что я нaблюдaю зa ним много лет. Он перешaгивaет через людей. Есть вещи, которые преступно прощaть, этим ты дaешь право человеку считaть, что ему можно тaк поступaть со всеми», — говорил Титов. Сейчас в беседе с «Медузой» Титов говорит, что уже не помнит содержания своего разговора с Житинским: «Давайте не будем даже возвращаться к этому. Этот корабль давно уплыл. Поверьте, я сейчас живу совсем другой жизнью, и в личном плане я гораздо счастливее, чем был тогда». Проект «Radio Silence» он называет «выходом в стратосферу» и «мощной школой жизни, упустить которую было безумием». «C моей точки зрения, альбом остался недооценен, но сожалеть мне абсолютно не о чем. Мы сделали то, чего в России конца 1980-х и близко не было, — говорит БГ. — Кроме того, там есть ряд вещей, которые я больше никогда не пел, не говорил и не писал». «Удачная ли это пластинка? [Американская певица] Лиз Фэр когда-то сказала, что писаться на большой студии с сессионными музыкантами — это как будто тебе дали поводить дорогущую спортивную машину, — напоминает Михаил Идов. — Как минимум один раз стоит попробовать. Ну вот и от „Radio Silence“ такое же ощущение».

«Radio London» и конец «Аквариума»

Работа над вторым международным альбомом БГ (уже без участия Стюарта) проходила в Лондоне — в домашней студии басиста Eurythmics Чучо Мерчана. Большую часть материала, на этот раз целиком англоязычного и абсолютно нового, они записали вдвоем. Третьим участником проекта стал уже бывший член «Аквариума» Всеволод Гаккель, неожиданно приглашенный Гребенщиковым в гости с виолончелью. По словам музыканта, «ничего путного, конечно, не вышло». «Он находился в гораздо более ровном, спокойном состоянии, — говорил Гаккель после поездки. — Что-то отлетело: какая-то амбициозность, связанная с тем, что он был насильственно вырван и считал себя непобедимым и непогрешимым. Шел побеждать, а это получилось не совсем. А сейчас это более Гребенщиков, нежели на первой пластинке». Черновые записи, собранные позже в диск «Radio London», так и не стали полноценным альбомом — проект был свернут. Основатель и глава CBS Уолтер Йетникофф продал компанию владельцам Sony, а новое руководство отказалось продлевать контракт с БГ. По его словам, они были настроены на поп-музыку и потому категорически ему противны. «Это версия Бориса и „Белки“. Они все валят на Йетникоффа, мол, он нас продвигал, а когда произошло поглощение лейбла, проект похерили, — говорит Артемий Троицкий. — Думаю, доля правды в этом есть. Однако основная версия, по-моему, точно такая же, как и в случае с быстрым закатом звезды „Парка Горького“. А именно — кислые результаты продаж. Ведь фирму Polygram никто не поглощал, тем не менее продлевать контракт они тоже не стали. А зачем? Расходы большие, отдача минимальная». Во время последних записей в студии Мерчана БГ сохранил треки с песнями на русском. Все они позднее вошли в сборники редкостей и архивов «Аквариума». С придуманной в Лондоне «Елизаветы» начался «Русский альбом». «Я работал тогда в библиотеке в Кливленде и в свободное время выискивал статьи про „Radio Silence“ в подшивках журналов типа SPIN трехлетней давности. Они там были, но, признаться, совершенно дежурные и без восторгов. Еще я тогда носился по школе с кассетами русского рока как сумасшедший, а в журнал школьной поэзии сдал перевод „Рок-н-ролл мертв“, — говорит Михаил Идов. — В „Radio London“ БГ звучит в разы расслабленнее, и песни от этого сразу выигрывают. „Eloise“ и „Annie of the Nightingales“ в числе моих любимых песен БГ. Не англоязычных, а вообще». Гребенщиков вернулся в Ленинград и продолжил играть с «Аквариумом», исполняя, несмотря на недавние отказы поклонникам, старые хиты и даже песни The Rolling Stones и Боба Марли. В марте 1991-го группа дала свой последний концерт. Впервые за долгое время на одной сцене оказался весь «золотой» состав, включая «ушедших» Титова, Ляпина и Гаккеля. Во время исполнения песни «Wild Thing» британцев The Troggs Гребенщиков стал крушить динамики, после чего разломал гитару и порвал барабан. «„Аквариум“ сделал эпоху в нашем роке, и, похоже, эта эпоха подошла к концу», — прокомментировал это выступление Артемий Троицкий.

Первопроходцы

В 1990-х о «Radio Silence» и «Radio London», кроме журналистов, никто не вспоминал.
Приятели и коллеги по цеху об английских песнях Гребенщикова не спрашивали. Александр Липницкий, снявший по следам гастролей БГ-бенда фильм «40:0 в пользу БГ», говорит, что он за полтора года съемок ни разу не упоминал проекты CBS. «„Radio Silence“ был как отрезанный ломоть, и я как близкий товарищ Бориса не хотел его задевать. Он явно переживал из-за того, что так вышло. Возможно, он где-то в глубине души сожалел, что продолжения сказки не последовало, — предполагает Липницкий. — Думаю, со временем он стал воспринимать все случившееся как сон, будто и не было ничего, а Америка ему привиделась. И тогда он продолжил работать. Сказка кончилась, началась трудовая жизнь». В 1992 году песни с «Radio Silence» снова попали в эфир американского радио, правда, теперь на коротких волнах студенческих станций. На одной из них, в Калифорнии, английские песни БГ ставил будущий основатель «Нашего радио» Михаил Козырев. «Учась в колледже, я делал программу „Музыка большевистских детей и бабушек“ и ставил привезенные из Екатеринбурга диски. В основном это был русский рок. Интерес к России был огромным, в стране постоянно что-то происходило, — вспоминает Козырев. — И вот тогда мне очень пригодилась американская пластинка БГ! До нее мне приходилось объяснять, о чем будет следующая песня, и звучало это примерно так: „А вот здесь речь идет о чудесной стране, в которой мы все можем оказаться, если захотим. Друзья, „Чудесная страна“ „Браво“!“ И все равно никто ничего не понимал. С „Radio Silence“ таких проблем не возникало. Это была отличная русская музыка на английском». БГ и Стюарта Козырев называет первопроходцами. С тем, что именно с «Radio Silence» ведут отсчет все более-менее заметные попытки независимых артистов заявить о себе на мировой арене, согласен и Илья Лагутенко. «Получается, что так, — говорит музыкант. — Хотя я думаю, что по сочетанию контекста и времени это был единственный в своем роде альбом». По мнению музыкального критика Андрея Бухарина, точку отсчета следует искать еще в 1960-х. «Петь по-английски пытались еще самые первые советские бит-группы. Эта беда передается из поколения в поколение. А Лондон или Нью-Йорк и тогда был их мечтой — просто абсолютно недостижимой, — считает Бухарин. — Поколение девяностых рвалось за границу не вслед за БГ, „Авиа“ и „Звуками Му“, а само по себе. Так же как новые хипстеры десять лет спустя. Каждое поколение учится не на опыте предыдущего, а на собственных ошибках».

Стихия русского языка

После презентации «Radio Silence» в СКК в 1988 году Гребенщиков всего лишь несколько раз исполнял свои англоязычные песни со сцены. «Они не укладываются в то, что мы играем. Я пробовал смешивать их с песнями „Аквариума“, но в России их принимали в штыки: „Ты русский, вот и пой по-русски!“ Им просто не нашлось места. И слава богу. У них другая природа, и они ее сохранили». Тем не менее писать на английском БГ не переставал: сперва для совместного альбома с Сергеем Курехиным, затем вновь с Дейвом Стюартом. «У нашей истории с Дейвом был любопытный постскриптум. Мы отдыхали на Ямайке, и вдруг его осенило: „Давай сделаем группу Mad Now Disease!“ (отсылка к названию английской группы Mad Cow Disease — прим. „Медузы“). Самое смешное, что мы всерьез занялись этим проектом. Я привез ему демо, начали что-то записывать. Помню песню „Slide“, она где-то лежит в архивах, и „Too Far Away From Here“. Писались в The Church — той же студии, где мы сводили часть „Radio Silence“. И тут Энни предложила Дейву снова собраться вместе. Они записали отличный альбом „Peace“, а мы с „Аквариумом“ — „Пси“. На этом все кончилось». С тех пор новых песен на английском у БГ не было. «Песня появляется, когда в ней есть необходимость. В 2010-х у нас идет трилогия „Архангельск“, „Соль“, „Время N“, и пока нет ни единого дюйма или кубического сантиметра энергии, которая могла бы вызвать к жизни что-то англоязычное, — говорит Гребенщиков. — Мне настолько интересно работать в стихии русского языка, что я не хочу терять ни секунды». Возможность возвращения английских песен в репертуар «Аквариума», по оценке БГ, невелика. «Вставить в концерт пару вещей на английском сложно, а играть альбом целиком… (Машет рукой.) Не выйдет. И дело не только в языке. У них другая техника, другая точка сборки. Эти песни из разных вселенных». По этой же причине реанимации песен времен съемок «Long Way Home» не случилось не только в России, но даже в лондонском Альберт-холле в рамках проекта «Аквариум International» в 2008 году, — возможно, самом подходящем для этого месте и моменте. «Это, конечно, обидно. Я бы очень хотел их услышать. Тем более если на сцене окажутся люди, которые их записывали, — сожалеет Михаил Козырев. — Я надеюсь, что все-таки это возможно. Вдруг Дейв Стюарт и Борис Борисович окажутся в одном лондонском пабе, вспомнят былые времена, поднимут чарки и решат сделать один специальный концерт. Ну вдруг! Я бы хотел на нем присутствовать».

Александр Морсин

https://meduza.io/feature/2019/06/30/30-let-nazad-vyshel-radio-silence-edinstvennyy-angloyazychnyy-albom-borisa-grebenschikova?fbclid=IwAR3QSt1MJ1s2Po6Qxg5TEFh0xytZRZ4_4EMhb210BvG0uUv4sf9WymvoYUk

"Radio Silence", конечно, не станет фактом общественного сознания Запада, но вызовет некоторое любопытство и поможет найти новые точки соприкосновения между молодым Востоком и молодым Западом. Западные влияния - David Bowie, Lou Reed, DIRE STRAITS, BRYAN FERRY, TALKING HEADS - торчат, как гвозди в стене. Тексты... не несут в себе никакой сформулированной идеи и местами удручающе хиппистские:

Once seven colors used to make man blind
And now we are like birds stuck in barbed wire
Раньше семь цветов ослепляли
А теперь мы как птицы в колючей проволоке.
(песня "The Postcard").

Он говорит, что его песни пишут себя сами, что он подчиняется некоей внешней силе. Вряд ли на Западе сочтут это достаточным извинением подобной вторичности. Его бывшие поклонники считают, что то, что срабатывало в атмосфере репрессий, теряет силу будучи выброшенным на свободный рынок.

The Times, 27.05.89.

"...Представитель фирмы звукозаписи заявил, что они надеются на "продукт", который будет представлять собой "сочетание двух культур". Это был бы счастливый брак, ведь политика Горбачева благословила Бориса, выпустив его на волю (раньше его держали в подполье), но жених и невеста так и не смогли преодолеть различия в характерах. Как будто Чехов взялся писать бродвейские мюзиклы..."

The Independent, 30.05.89.

"..." Radio Silence" энаменует собой выход Гребенщикова на мировой рынок, в связи с чем встает вопрос: что именно должна представлять эта пластинка по замыслу ее создателя? В стране, где более тонкие различия между проявлениями попконтркультуры не так заметны, как здесь, не видят большой разницы между выражением нонконформизма в ухмылке Лайдона, подмигивании Джерри Гарсиа или поднятом большом пальце Пола Маккартни. Поэтому с западной точки зрения этот альбом выглядит как невообразимая смесь противоречивых жестов без ясного понимания того, что они означают. Здесь есть немного от бесшабашного рок-н-ролла, немного от беззаботной битловщины и немного от старой артуровской неземной отрешенности, какой позавидовал бы и Донован, но которая, как ни странно, звучит искреннее всего остального. Здесь три основные проблемы: а) голос Гребенщикова звучит по-английски манерно, отчасти Лу Рид, отчасти чем-то расстроенный певец из бельгийского кабаре; и б) английские тексты - чистейшей воды болтовня с Glastonbury Fair ежегодный рок-фестиваль пацифистской направленности- Прим.РИО). Но главная проблема - в) откровенная банальность музыки, которой Дейв Стюарт с помощью своего звездного семейства и друзей (Энни, Крисси, Шеван и Майкла Эптида,
заснявшего все это на кинопленку) придал некий интернациональный глянец. Это могла бы быть неплохая пластинка для изучающих советский рок, но это, к сожалению, всего лишь попытка выдвинуть советского делегата в интернациональный (якобы "наднациональный") поп-пантеон. Аполитично, лишено контекста и просто скучно". (Оценка: 5 баллов из 10).

New Musical Express

"... Если не знать этой истории (АКВАРИУМА и советского рока - Прим.РИО), "Radio Silence" запросто можно назвать заурядной и вторичной новой волной. Так оно и есть - пластинка напоминает JAPAN, Брайана Ферри и все тех же BEATLES, не говоря о других. Советское гражданство, конечно, не избавляет от ответственности за плохую пластинку, но, во всяком случае объясняет, откуда он пришел и почему его пристрастия так прочно коренятся в семидесятых годах. В песне "That Voice Again" его голос напоминает Ферри. Грусть и недосказанность в духе JAPAN можно услышать в "Winter", а неутомимая работа гитары в "Young Lions" напоминает Дейва Стюарта. Если не знать, что это и есть Дейв Стюарт. В сущности, если бы Борис не пел с русским акцентом, его можно было бы принять за какую-нибудь англо-американскую по-звезду из топов конца семидесятых годов. Впрочем, это, может быть, результат приложения рок-концепции Дейва Стюарта. Говорили, что АКВАРИУМ удачно сочетает классику, советский фолк и западную поп-музыку. В прелестной песне "China", которую Борис поет по-русски, аккомпанируя себе на акустической гитаре, мы можем получить некоторое представление о том, чем могла бы быть эта пластинка, если бы не Стюарт. Может быть, все-таки лучше АКВАРИУМ?"

Melody Maker, 1.07.89.

"...По мере стирания различий между официальной и неофициальной культурой уходят подпольный дух и острота, питавшие русский рок, - их заменяет прагматичная рыночная идеология. Имея возможность заняться коммерцией, многие русские, по словам Гребенщикова, боятся однообразия западного мэйнстрима - именно это, по всей видимости, случилось с "Radio Silence", хотя сам он подчеркивает, что альбом делался в расчете на западного слушателя".

International Herald
Tribune, 20.07.89.

"...Борис Гребенщиков поет на своем дебютном альбоме по-английски, работая в традиции фолк-рока и вызывая много сравнений с творчеством Боба Дилана. Благодаря английским текстам и стилизации под западный рок, альбом Гребенщикова представляет собой один из самых коммерчески перспективных образцов "гласность-рока" на сегодняшний день".

Pulse!, 22.07.89.

"..."Radio Silence" - неровная работа, хотя даже его неудачи представляют интерес... Гребенщикова в России почитают как серьезного поэта и его тексты... показывают почему. В его словах нет открытого протеста, однако в "The Time" есть строки: "Из тюрьмы выход лишь один \ отпустить на волю вашего тюремщика". Большинство его образов тяготеют к поэзии и политически нейтральны. С точки зрения музыки, в "Radio Silence" чувствуется масса различных влияний, самые явные из которых - BEATLES периода "I Am The Walrus" (песня "Fields of My Love"), DIRE STRAITS (титульный номер) и CARS (многие места). Продюсерская работа Дэвида Стюарта нацелена на эффекты и атмосферу конца 60-х, но в то же время не звучит как ретро или кэмп. Полурокабилли "Radio Silence" хороша для активного слушания и могла бы стать неплохим синглом. Интересны также "The Time" и "Mother". Действительно, сильные образы Гребенщикова спасают от провала даже самые шероховатые песни. Например, в "The Postcard" он неожиданно поет: "Я церковь \ и я сгораю дотла" на фоне нововолновой аранжировки. Готов ли мир для рокера по имени Борис, который порой поет по-русски (две песни на русском звучат как будто вокальную дорожку прокручивают задом наперед), пока сказать трудно. Однако, за хайпом и праздным любопытством стоит альбом, который стоит послушать".

Scene, 10-16.08.89.

"На этом софт-рок-альбоме с фольклорными обертонами он придерживается универсальных тем, доказывая, что он вдумчивый автор текстов с серьезной, часто драматической подачей. Своей фразировкой и интонацией он порой напоминает Дилана".

Los Angeles Times, 19.08.89.

"...Теоретически "Radio Silence" имеет больше всего шансов на успех из всего первого урожая пластинок советских музыкантов, благодаря Стюарту, альбом хорошо спродюсирован, и большинство песен поется по-английски. Но несмотря на все его коммерческие перспективы, даже Стингрей относится к пластинке с холодком и говорит о компромиссе со стороны Гребенщикова. "Трудно слушать такую приглаженную музыку, она слишком танцевальная - и ему это не подходит. Мне нравится пара песен на пластинке, но когда он поет по-русски, то любишь все. Его русские тексты очень важны для людей - они живут каждым его словом - но у меня есть знакомые, которые знают русские тексты и считают, что английские банальны".

Billboard, август 1989.

"...Несмотря на все препятствия, "Radio Silence" смогла во многом созранить дух русских работ Гребенщикова. Пусть временами блеск западного студийного профессионализма заслоняет собой Гребенщикова, однако его страсть и экспериментаторство прорываются в настойчивом рокабилли заглавной песни, в обаятельной, на битловский манер, мелодии "Fields of My Love" и в радостных распевках-заклинаниях песни "Mother", где ему подпевают Энни Леннокс и Крисси Хайнд. Еще более впечатляет то, как английские тексты Гребенщикова сохраняют сочетание сюрреалистического и мистического - того, что принесло его песням славу в советском Союзе:
Yes, I`m alright Да, я в порядке
I am a church Я - церковь
And I`m burning down И я сгораю дотла.
(Песня "The Postcard" - прим.РИО).

Rolling Stone, 7.09.89.

"...Эта пластинка не является окном в другую культуру, это - собрание довольно однородной поп-музыки в диапазоне от посредственного до приятного, пронизанной стилизованной под рок гитарой, которая стала доставшим всех фирменным знаком Стюарта. НО, черт возьми, надо же Гребенщикову с чего-то начать!"
Melody Maker, 23.09.89.

благодарность за помощь Джоанну Стингрей и Александра Кана
РИО №37 сен.89г.

Дополнительные ссылки:
Событие: 1989 10 ноября. Пресс-конференция БГв пресс-центре МИД СССР
Статья в толковом словаре: Вертикальные зрачки
Событие: 1989 лето. Рекламная японская сорокопятка (EP) - That Voice Again
Событие: 2015 17 мая. Радиопередача "Аэростат". No 522
Событие: 1989 июль. Снят клип на песню "The Postcard"
Событие: 1988 9 октября. Статья в газетее "The Boston Globe"


Список исполнений:
1.Radio Silence / It suddenly feels like a new year...
2.The Postcard / This is a postcard...
3.The Wind / Your eyes are colored like wind...
4.The Time / Sitting in a corner...
5.Winter / Now that the summer is gone...
6.That Voice Again / I hear that voice again...
7.Молодые Львы / Когда в городе станет темно...
8.Fields Of My Love / Hello sweet victory...
9.Death Of King Arthur / Артур / Of Lancelot du lake tell I no more...
10.Real Slow Today / This is the dangerous tale...
11.Mother / This city is on fire tonight...
12.Китай / Китайская акварель / И вот мне приснилось...


Created 1999-06-27 22:26:41; Updated 2019-03-11 20:45:31 by Alexis Ipatovtsev; 2024-02-11 17:53:40 by Vyacheslav Sinitsyn
UNID: CB7DFD91281695A4C325679D006AD04C

Комментарии постмодерируются. Для получения извещений о всех новых комментариях справочника подписывайтесь на RSS-канал





У Вас есть что сообщить составителям справочника об этом событии? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей





oткрыть этот документ в Lotus Notes