Ирина Гребенщикова: "Везение -- это работа"
Ирина и Борис Гребенщиковы очень любят жениться. То есть им нравится сама процедура бракосочетания. Как только почувствуют, что в отношениях появился автоматизм, привычка заела,-- тут же едут или в Индию, или в Японию и там женятся. Уже четыре раза женились -- и это не предел. Ирина Гребенщикова: Не знаю, кто вообще читает интервью. О чем обычно спрашивают журналисты? О женах-мужьях, о машинах-дачах. Думаете, всем так интересно пережевывать эти бессмысленные подробности? Ведь на самом деле внешне все живут одинаково - взгляд на мир у каждого свой. Но попробуйте передать взгляд. Что получится? Скорее всего, опять схема. Ольга Зборовская: А, к примеру, для вас что важно? И.Г.: Я скажу, и это будет звучать смешно. Для меня важно жить и совершенствоваться в восприятии жизни. Но согласитесь, когда это проговариваешь, получается ужасно глупо, даже пошло. Вот человек говорит: "Я стремлюсь к просветлению". Что о нем подумают? Что это бред. Или выпендреж. О.З.: "Мысль изреченная есть ложь"? И.Г.: Никуда от этого не деться. О.З.: Именно поэтому проще говорить о машинах, о квартирах, о любимых модельерах. Машина есть? Есть. Какая? Такая. И.Г.: Ужасная тягомотина. Борис Гребенщиков: Это просто такая игра. Ну, поиграем. Задавайте свои банальные вопросы. О.З.: Как вы встретились и познакомились? И.Г.: На самом деле, если я с кем-то долго общаюсь, я даже забываю, когда и как познакомилась. Просто вроде знаешь человека с рождения. Борис Гребенщиков: Я тоже не помню. Клянусь. И.Г.: Считайте, что мы слишком впечатлили друг друга, чтобы запомнить такое сильное потрясение. Что-то вроде шока. О.З.: Еще бы! Вы в курсе, что есть такое выражение: "Эпоха БГ"? Каково это - быть эпохой и жить с эпохой? Борис Гребенщиков: Я-то себя эпохой не чувствую. И.Г.: Да, как-то с эпохальностью у нас в семье проблемы. Дети вот тоже не выстраиваются с утра пораньше у папы автограф просить. Борис Гребенщиков: Это ты хорошо сказала. Чай будем пить? О.З.: Кто же откажется от чая, который заварил Гребенщиков? Ирина, пока Бориса Борисовича нет, скажите, он жесткий человек? И.Г.: Что значит "жесткий"? О.З.: Ну, допустим, вы ссоритесь. И кто первым идет на компромисс? Борис Гребенщиков (возвращаясь с чайником): Я! О.З.: Значит, мужского авторитаризма нет? Борис Гребенщиков: Это и есть авторитаризм. И.Г.: Захотел - поссорился, захотел - помирился. О.З.: А кто в доме хозяин? И.Г.: Да когда как. Разве видно кого-нибудь ответственного? О.З.: Ответственного за чай, например, видно. Борис Гребенщиков: Лучше, когда чай завариваю я. Но, вообще, это тоже когда как. О.З.: А вот вечно живую проблему полигамии-моногамии вы как для себя решаете? И.Г.: Относительно себя я признаю моногамию. А остальные? Надо им полигамию, пусть себе полигамничают. О.З.: Борис Борисович, сколько у вас было жен? Борис Гребенщиков: По паспорту считаем? О.З.: Как вам больше нравится. Борис Гребенщиков: Давайте по паспорту. Я сочетался законным браком три раза. Это третий и, предполагаю, последний. О.З.: То есть такое количество браков - это не результат пламенного темперамента? Борис Гребенщиков: Да нет. Просто живешь-живешь с одним человеком и вдруг понимаешь, что у вас все разное. Брак - это соответствие между мужчиной и женщиной. Если говорить заумно, это совмещение астральных тел. Короче, одно поле на двоих. И пока такая система действует, все замечательно. Если нет - что же, мучиться до самой смерти? О.З.: Как же насчет того, что браки заключаются на небесах? Борис Гребенщиков: Совершенно верно. Но кто сказал, что это один брак? О.З.: Мне кажется, штамп в паспорте для вас не имеет большого значения. Борис Гребенщиков: Я думаю, он ни для кого особого значения не имеет. О.З.: В первый раз, понятно, все "штампуются" - из любопытства, что ли, по неопытности. Но в третий! Что вас подвигло? Борис Гребенщиков: Разохотился. Начало нравиться. И.Г.: А я просто люблю жениться. У меня это второй брак. Но с Борисом мы женились и по шаманскому обряду, и весной этого года в Японии по синтоистскому. Борис Гребенщиков: Можно сказать, что в Индии мы тоже поженились. Хоть "самоходом", зато хорошее место. И.Г.: Я вообще очень люблю быть невестой. Это мое любимое состояние. Как только устаю быть женой, я говорю: "Знаешь, мне очень хочется быть невестой, давай жениться". О.З.: Хороший подход, освежает отношения. Расскажите про японскую свадьбу. И.Г.: Это очень неспешно. Часа полтора тебя только наряжают и делают макияж. Меня там где подкрашивали, где выбеливали, так что я на японку стала еще больше похожа, чем в жизни. Кимоно подбирали. Мы его напрокат взяли: покупать безумно дорого. Потом синтоистский священник долго читал что-то по-японски. Я только поняла "уиринугуребенщикову" (значит, я) и "борисугуребенщикову" (ясно: с кем я). Потом девочка-монахиня в светлом кимоно станцевала ритуальный танец - отогнала всех злых духов звоном колокольчиков. Священник дал нам ветки деревьев с молитвами и сказал, что их надо отдать богам. Потом мы выпили по маленькой чашечке саке. Вот, собственно, и все. О.З.: Похоже на жертвоприношение. А у шаманов как это выглядит? И.Г.: Мы гостили в Америке у нашей приятельницы Габриэлы Рот - ее хорошо знают в России те, кто интересуется культурой New Age. Габриэла преподает шаманские танцы, она им научилась у мексиканских индейцев. Она и совершила этот свадебный обряд. О.З.: Ну и что там - бубен, камлание? И.Г.: Ничего такого. Но понимаете, есть вещи, о которых лучше не говорить. Это сакрально. О.З.: Так вы относитесь к этому не только как к развлечению? И.Г.: Нет, конечно. Для меня любое действие имеет смысл. То есть относиться-то к нему можно как угодно. Просто бессмысленных действий в принципе не бывает. О.З.: Вы венчались? И.Г.: Нет. Но можно и повенчаться. Только для этого надо захотеть стать невестой. О.З.: По вероисповеданию вы кто? И.Г.: На самом деле, наверное, никто. Бог - он один. Это известно умным людям. А религии я признаю абсолютно все. Любой культурный человек должен их изучать. Ведь основой любой культуры является религия. Это примерно как с языками. Говорят же: сколько человек знает языков, столько он проживает жизней. Меня и религия интересует как институт жизни. О.З.: Одна знакомая как-то делилась впечатлениями: "Видела передачу с четой Гребенщиковых. Жена производит впечатление задавленной авторитетом мужа". Борис Гребенщиков: Yes! Наконец-то мой авторитет кого-то задавил. И.Г.: Отлично. Вот вам пример стопроцентного схематичного восприятия. Я не работаю, сижу дома. Понятно: бесцветная домохозяйка. О.З.: А вы себя домохозяйкой не ощущаете? И.Г.: А я себя никем не ощущаю. Это когда человек себя самого не нашел, он выбирает роли: жена, домохозяйка, деловая женщина, глава семейства, одиночка. А я - это просто я. О.З.: Но для окружающих все-таки проще, когда есть какой-то опознавательный знак. Например, кто вы по образованию? И.Г.: Я театральный режиссер. Окончила Кемеровский институт культуры. Но ни дня не работала по специальности. О.З.: А почему выбрали театральный? И.Г.: Я выбрала химию. После школы три года отучилась в политехе, на химическом факультете. Когда поступала, думала, что химия - это магия. А оказалось - завод. Я бросила. Потом думала: куда, куда? Медицинский? Там анатомия. И так просто, без затей, пошла и поступила в театральный. О.З.: Но творчество должно находить какой-то выход, должен быть какой-то продукт. И.Г.: Совсем необязательно картины рисовать. Ты просто организуешь пространство вокруг себя. И люди, которые оказываются в этом пространстве, чувствуют себя лучше, получают какие-то новые для себя ощущения, переживания. О.З.: Так, может быть, вам надо заняться лечением? Лечить полем. И.Г.: Для того чтобы лечить, надо быть врачом. Я же не пошла в медицинский. Просто я делюсь энергией. О.З.: С кем вам приятно общаться? И.Г.: Здесь мы неоригинальны: с умными людьми. О.З.: Значит, круг общения невелик. И.Г.: Пожалуй, так. Друзей еще меньше. Андрей Макаревич, Максим Леонидов, Саша Васильев, Дэвид Стюарт, Рэй Купер. Вы ведь хотите услышать известные фамилии. Борис Гребенщиков: На самом деле, среди людей никому не известных гораздо больше достойных. Это уже с моей стороны банальность. Но это правда. О.З.: А что такое семейный праздник Гребенщиковых? И.Г.: В Новый год вся семья собирается дома... Борис Гребенщиков: За пять минут до полуночи открывается шампанское. А потом - свободная программа. И.Г.: Праздники мы себе сами устраиваем независимо от дня календаря. Ну и, естественно, дни рождения детей - всегда праздники. О.З.: А сколько всего детей? И.Г.: С нами живут трое. И одна самостоятельная. О.З.: Кто из них чей? И.Г.: На мой взгляд, это самый неэтичный вопрос, который только можно задать! Дети, которых ты воспитываешь, даже если ты их взял из детдома, уже твои дети. Тут нечего обсуждать. Никого не должно волновать, откуда мы их набрали. О.З.: А как вы воспитываете своих детей? И.Г.: Мы заботимся о них. В первую очередь воспитывать надо себя. А с детьми? Это скорее не воспитание, а коррекция. Главное - чтобы дети считались с окружающим миром. О.З.: Кем они будут, вас волнует? И.Г.: Кем будут? Они уже есть. А профессия - нет, не волнует. Вот Марк в этом году поступил в университет на психологию. Ему нравится. И хорошо. О.З.: Конфликт поколений, значит, не возникает? Борис Гребенщиков: Я не помню ничего, что можно было бы квалифицировать как конфликт поколений. Если они слушают музыку, а мне в это время нужно слушать другую музыку, я грубо на них давлю. О.З.: Возражений такая коррекция не вызывает? Борис Гребенщиков: Вот спросите у Василисы. Васька, как мы тебя воспитываем? Василиса Гребенщикова (младшая в семье, 11 лет): Воспитываете вы меня иногда. Терпеть можно. О.З.: Известно, что вы много путешествуете. И.Г.: Относительно среднего человека мы много путешествуем, но относительно профессионального путешественника - очень мало. О.З.: Где успели побывать? И.Г.: Англия, Америка, Германия, Индия, Испания, Египет, Непал, Франция, Швеция, Япония. В общем, не так много. Просто мы часто ездим в одни и те же места. В Англию и Америку Борис ездит по работе. О.З.: А как отдыхаете? И.Г.: Хорошо. Загораем, ходим по храмам, встречаемся с местными святыми. О.З.: Как вы узнаете, что люди, с которыми общаетесь,- святые? И.Г.: Это не описать. Вы можете описать любовь? Как описать это? Вот, говорят, я влюблен. Ну и расскажи, как ты влюблен. О.З.: По магазинам не прочь прошвырнуться? И.Г.: Это - да. Но только не дома. Здесь гастроном - и все, даже в голову не придет зайти еще куда-нибудь, посмотреть. Вот "там" - другое дело. "Там" я тряпичница. О.З.: Ничего себе! А как же музеи, выставочные залы? И.Г.: А в музей иду, когда деньги кончаются. О.З.: Какой стиль одежды предпочитаете? И.Г.: А какие есть? О.З.: Ой! Ну, не знаю... Спортивный, романтический. И.Г.: Да какой из меня романтик... Борис Гребенщиков: Спортсменка из тебя тоже никакая... И.Г.: Люблю то, в чем комфортно. Стиль? Например, Ямамото. Люблю "японцев". Правда, они такие дорогие, что нечасто себе позволишь. О.З.: Украшения любите? И.Г.: Раньше очень любила. Но это всегда были для меня просто украшения - не обереги, не талисманы, не денежный эквивалент. Просто красивые вещи. И как-то вдруг они перестали меня радовать, я перестала в них нуждаться - и раздарила. О.З.: Говорят, Гребенщиков безобразно обуржуазился. Что у него роскошные квартиры в Петербурге и Москве, "мерседес"... Борис Гребенщиков: Квартира в Москве действительно роскошная, большая, в центре. Жалко - коммунальная. Там сестра моя живет. Огромная коммуналка на двоих хозяев. Мы в ней снимаем ту часть, которая принадлежит сестриной соседке. О.З.: Ну машина-то у вас есть? Борис Гребенщиков: Джип. "Чероки". О.З.: Жаль, не "мерседес", не "шестисотый"... И.Г.: Мы исправимся. А вообще, мне всегда как-то смешно, когда люди с подтекстом говорят о "мерседесах". Это действительно хорошая машина. У нас был "мерседес". Просто он не для наших дорог. И не для Борькиных рук. Борис Гребенщиков: А что у меня с руками? И.Г.: Да руки золотые! А еще есть ноги. Чтобы колеса пинать. О.З.: Ирина, а вы водите машину? И.Г.: Нет. Я боюсь. У нас, по-моему, на дорогах еще хуже, чем в Индии. Борис Гребенщиков: В Индии нет правил, зато все очень доброжелательные. А у нас - ни правил, ни доброжелательности. О.З.: Ладно, тогда вернемся к дому. Есть такое понятие - вить гнездо... И.Г.: Нет-нет, я не птица. "Рыба" я. Когда говорят слово "быт", я не понимаю, что имеется в виду. Место, где ты живешь, можно назвать бытом? Скорее, домом. Но Дом для меня там, где я живу. Понимаете? Мне не надо его "устраивать". О.З.: У вас же много красивых икон, изображений всяких божеств... Борис Гребенщиков: Это же не вещи. О.З.: А простым, обыденным домашним хозяйством кто занимается? И.Г.: У меня есть помощница. Готовлю я всегда сама. О.З.: Рис? Куркума ведрами? Борис Гребенщиков: Нет уж, в плане гастрономическом мы совершенно православные. О.З.: Неужели гречневая каша? Борис Гребенщиков: Гречневая каша - отличная вещь. Или мясо с картошкой. О.З.: Мясо?!!! Борис Гребенщиков: Ну конечно, если следовать схемам, я должен быть вегетарианцем. А я не должен. Я полтора года мяса не ел, даже забыл, что это такое. А потом мне вдруг захотелось попробовать. Попробовал. И мне понравилось. О.З.: Вас послушать, так у вас все сиюминутно. И.Г.: Абсолютно. Я никогда не загадываю, не планирую. Не вынашиваю долго свою мечту. Если она у меня появляется, я ее реализую, и она перестает быть мечтой, это уже реальность. Реальность ты воспринимаешь как данность, то, что у тебя было всегда. Впрочем, мои мечты всегда были, как бы это сказать... Не из вещественного мира, что ли. Например, я никогда не могла понять, как люди мечтают о сапогах и бывают счастливы, когда их получают. Это не потому, что я плохо отношусь к вещам. Я даже завидовала женщинам, которые могут быть счастливы от таких осязаемых вещей. Но сама мечтаю о другом. Мечтаю попасть куда-то, съездить. И со временем это осуществляется. О.З.: Вы везучий человек? И.Г.: Если считать везением то, что мне многое удается без особых усилий, то, наверное, можно так сказать. Мы сейчас возвращаемся к началу нашего разговора. Кто-то это читает и думает: хорошо ей заниматься духовным парением, живет в свое удовольствие, ей бы наши проблемы. Но я прекрасно понимаю, что не все могут себе позволить не работать, путешествовать, изучать разные религии... У меня для этого есть поддержка. Моя семья, Борис. Мы поддерживаем друг друга. Создаем наш общий мир. Конечно, в другой ситуации я бы тоже ходила на работу. Но так получилось, что эта ситуация разрешает мне жить так, как я чувствую. Это везение? Знаете, везение - это тоже работа. Я не хочу никого учить. Возможно, мои знания - это знания внутреннего пользования. Ольга ЗБОРОВСКАЯ