Достойно выбравшись из лохматых семидесятых с нашумевшим "тбилисским шлейфом", "Аквариум" накануне "Треугольника" представлял собой полумистический проект, который, по определению его участников, напоминал маленький пиратский корабль, плывущий по океану познаний. Сами музыканты воспринимали "Аквариум" как некое ателье искусств, стимулом для творчества внутри которого служило все - от Гоголя до Товстоногова и от Кировского театра до фильмов Антониони, демонстрировавшихся в ДК Кирова на Васильевском острове.
Осенью 80-го года после нескольких лет бродяжничества у "Аквариума" наконец-то появилась возможность записываться в только-только начавшей функционировать студии Андрея Тропилло. Вскоре на ней был записан "Синий альбом", сделанный классическим составом "раннего" "Аквариума" (БГ - Андрей "Дюша" Романов - Всеволод Гаккель - Михаил "Фан" Васильев) и ознаменовавший собой начало официальной альбомографии группы.
После появления студии и выпуска "Синего альбома" у "Аквариума" в определенной степени оказались развязанными руки к середине 81-го года "Аквариум" приступил к записи сразу трех альбомов: "Электричества", "Акустики" и "Треугольника". Все они создавались в течение весны и лета, причем строгих разграничений: "Сегодня работаем над "Треугольником", а завтра - над "Электричеством" не было. Принципиальным отличием в их создании было лишь то, что "Акустика" и "Электричество" воспринимались как программные альбомы, а "Треугольник" являлся своеобразной отдушиной, эдаким love child. Его большая часть была придумана в паузах между сессиями, во время походов в кофейню или в процессе ожидания постоянно опаздывавшего на несколько часов Тропилло. В частности, во время одного из подобных технических перекуров Гребенщиков вместе с Дюшей и Гаккелем сочинили мелодию песни "Корнелий Шнапс", текст которой был написан заранее.
"В репертуаре "Аквариума" все композиции делились на более или менее серьезные и те, которые можно было назвать песнями абсурда, - вспоминает Гребенщиков. - Многие из них копились давно... Такого рода неоголливудскими вещами я начал заниматься еще во времена обучения в Университете. Но только теперь у меня появилась возможность со спокойной совестью выпустить накопившийся абсурдистский пар - при условии, что параллельно мною будет еще записываться что-то серьезное".
Темы к "Треугольнику" подбирались на удивление легко. Примерно половина песен была написана на стихи одного из основателей "Аквариума" Джорджа Гуницкого. Такие тексты, как "Хорал" ("Что лучше, пена или дом..."), "Марш", "Крюкообразность", "Поэзия", "У императора Нерона", "Мой Муравей" создавались Гуницким еще в середине семидесятых годов и особого успеха тогда не имели. Даже близким друзьям "Аквариума" эти вещи казались в ту пору дикими и надуманными. По воспоминаниям Гребенщикова, в 73-м году никто напрочь не понимал, для чего такой бред, как "Мочалкин блюз" может быть вообще написан...
Часть песен к "Треугольнику" ("Матрос", "Сергей Ильич", "Миша из города скрипящих статуй") была придумана Гребенщиковым во время поездок в городском транспорте.
"Направляясь в студию, я четко знал, что сегодня мы будем делать какие-то конкретные записи, - вспоминает Гребенщиков. - Но по дороге у меня от веселья возникала новая песня. Поэтому когда я приходил в студию, то говорил: "Забудьте все, что мы собирались делать сегодня. Давайте вот такую новую штуку попробуем... У кого есть идеи?"
Идей, как правило, находилось великое множество. К примеру, "Крюкообразность" первоначально была записана с барабанной дробью, боевым фортепиано и Дюшей в качестве вокалиста. Он пытался исполнять ее в манере Эрнста Буша - немецкого певца, антифашистские марши которого любили транслировать по советскому радио в 30-х годах. Пока Гребенщиков в соседней комнате дорабатывал "Графа Гарсию" из "Акустики", музыканты сгрудились вокруг рояля и изобретали дополнительные варианты "Крюкообразности". В итоге ее неожиданно спела Ольга Першина (Протасова), сыгравшая на "Треугольнике" в ряде вещей на пианино и придумавшая мелодию к "Двум трактористам".
Еще один характерный пример - композиция "Поручик Иванов", в середине которой была совершенно другая мелодия - по воспоминаниям музыкантов - "очень красивая". Но внезапно эту песню решили записать с импровизированным оркестром (с Володей Козловым из "Союза любителей музыки рок" на гитаре) - с ходу и абсолютно без репетиций. Этот полуджазовый вариант понравился всем и его решили оставить.
Управлял этим ансамблем впервые приглашенный на запись "Аквариума" джазово-авангардный пианист Сергей Курехин, который, по воспоминаниям музыкантов, "навел тогда в студии клавишного блеска".
"При мне записывался опус "Поэзия", - вспоминает создатель обложки "Треугольника" Вилли Усов. - Больше хохотали, чем работали. Просто надрывались от смеха. Гребенщиков что-то бряцал на рояле и при этом говорил: "Финская баня, где ты сгоришь?". Затем пленка переворачивалась и подклеивалась задом наперед и финская баня "горела" наоборот. Потом все сидели и слушали "арокс, арокс, штер". Это было здорово".
"Курехин играл на фортепиано, Кондрашкин - на барабанах, Фан бухал на басу, находясь в другой комнате в наушниках, включенных напрямую в пульт, - вспоминает Гребенщиков о том, как записывался "Мочалкин блюз". - Я пел и вился вокруг микрофона... Когда поешь, выделываешь из себя все, что угодно. Рядом с отвисшей челюстью стоял пионер и смотрел, как взрослый дядя ведет себя так, словно Мик Джаггер на кислоте. Зрелище было незабываемое, в особенности - глазами школьника... Его звали Леша Вишня".
Основная часть работы сопровождалась эйфорией от бесконечных экспериментов и находок. В промежутках между разными по характеру песнями музыканты вставляли бракованные треки, резервные фрагменты или взятые с какого-то комплекта учебных пластинок грохот грома, пулеметную стрельбу и голоса животных. Не скованный цепями концептуального сознания, "Аквариум" из, казалось бы, раздробленных номеров создал идеальный концептуальный альбом.
"Понятие "концептуальности" изначально присутствовало во всех ранних альбомах "Аквариума" - начиная с "Притч графа Диффузора" и "С той стороны зеркального стекла", - считает Дюша Романов. - Именно в них зарыта природа "Треугольника" и более поздних работ. Оттуда это идет и оттуда это используется".
Говоря о многогранности "Треугольника", необходимо отметить еще как минимум две композиции, во многом свидетельствующие об истинных пристрастиях участников "Аквариума". Музыкальная фактура песни "Сергей Ильич" представляла собой кавер-версию мелодии Марка Болана "Cat black". Сочиненная Дюшей и Александром "Фаготом" Александровым необыкновенно хрупкая инструментальная композиция "Гиневер" была создана по мотивам кельтского эпоса и цикла легенд о Короле Артуре и рыцарях Круглого стола. (Год спустя в финале альбома "Табу" музыкантами будет сыграна эльфийский по духу инструментальный номер "Радамаэрл", а на поздних альбомах "Аквариума" кельтская тема получит еще более весомое продолжение.)
...По мере приближения к концу записи музыканты "Аквариума" полностью освоились в студии Дома юного техника. Они в совершенстве изучили безграничные технические возможности магнитофона "Тембр 2М", извлекая из них максимум. В одной из песен, в которой Гаккель играл на виолончели, пленку на магнитофоне слегка придерживали пальцами - для лучшего "подвывания" звука. При помощи обнаруженного на "Мелодии" допотопного блока эффектов, представлявшего собой огромную машину на колесах, на "Начальнике фарфоровой башни" и в других вещах накладывались шумы, а также изменялся объем звучания перкуссии, издававшей специальный "булькающий" эффект.
"Перфразируя поговорку, мы использовали все, что движется, - вспоминает Дюша. - Как только в голову приходила какая-то идея, нам сразу же хотелось посмотреть, что из этого получится. Мы не случайно заявляли о себе, что постоянно находимся в состоянии эксперимента".
К примеру, в композиции "Миша из города скрипящих статуй", посвященной популярному в кругах питерской богемы носителю аутентичного фольклора Михаилу Шишкову, музыкантами была изобретена идея имитации завываний ветра. Флейта была направлена прямо во внутренность рояля, у которого в этот момент была нажата педаль и отпущены струны. Делалось это для большей реверберации, поскольку спущенные струны начинали резонировать (по принципу ситара) и создавали специфический гудящий фон.
...По воспоминаниям Тропилло, последним приходил на запись Дюша - примерно за полчаса до конца сессии. В тот период он встречался с барышней из Польши, поэтому где-то минут через пятнадцать Дюша начинал волноваться: "Могу ли я хоть раз в году позвонить жене в Польшу?", после чего в считанные секунды покидал студию. В момент записи "Миши из города скрипящих статуй" Дюша в очередной раз отсутствовал и вместо него на блок-флейте сыграл сам Тропилло.
...После завершения работы со звуковым рядом (август-81) Гребенщиков всерьез задумался о названии и оформлении альбома. Первоначально эту работу планировали назвать "Инцест" и лишь впоследствии в просветленном абсурдистском сознании Гребенщикова возник треугольник - причем исключительно в качестве символа. Что же касается оформления, то у БГ намечалось сразу несколько вариантов обложки, но их воплощение было не выполнимо технически. Одна из дизайнерских идей предполагала фотосессию на развалинах какого-нибудь деревянного дома, при которой все участники записи были бы разодеты в пенсне и костюмы начала ХХ века.
Гребенщиков посвящал этому проекту немало времени и энергии, но в итоге все закончилось съемками в соседнем к Дому юного техника дворе и непосредственно в самой студии. Гаккель залез за шторку на подоконнике, а Гребенщиков, одев на голову валявшийся на полу сломанный рефлектор, начал двигаться по направлению к окну. Потом, посмотрев, как все это выглядит в объективе и приблизительно представив себе пропорцию, он сказал: "Давайте снимать!". Примерно таким образом родилась лицевая сторона обложки "Треугольника".
Загадочная надпись на развороте альбома, выполненная толкиеновским шрифтом на языке цивилизации ранних эльфов, лишь усиливала эффект таинственности. Это был писк. Все выглядело загадочно и непонятно, и, судя по всему, у пытливого слушателя вопросы должны были сыпаться один за другим: "а почему?", "кто это?", "как?", "а зачем?".
По духу это была действительно самая веселая, самая свежая и самая непрогнозируемая запись раннего "Аквариума". Подбор песен был близок к идеальному и оставлял впечатление мощнейшего хэппенинга, психоделического мюзик-холла, веселой мистики и театрализованного настроения - когда святые маршируют и мертвые с косами стоят. Достойных конкурентов у этой работы было немного - если только вспомнить в данном контексте Салтыкова-Щедрина, Даниила Хармса и избранные перлы из Козьмы Пруткова.
"На записи все рвались добавить в альбом что-нибудь от себя, - вспоминает Михаил "Фан" Васильев. - Из "Треугольника" просто сочится энергия - там собралась компания, в которой каждый хотел продемонстрировать друг перед другом свои умения и придумать чего-нибудь эдакое".
Осенью 81 года во время очередных концертов "Аквариума" в столице Гребенщиков "с трепещущим сердцем" привез в Москву первые десять экземпляров альбома, предназначавшихся для Троицкого, Смирнова и других деятелей местного рок-движения.
Прослушав запись "Треугольника" на даче у Липницкого, Троицкий сказал, что все это, конечно, замечательно и концептуально, но в Москве такой бред слушать никто не будет. Никогда. Еще через несколько дней Смирнов вернул Гребенщикову девять пленок из десяти, сказав, что одну он оставляет себе на память, а остальные надо забирать назад, поскольку никто из его друзей их не купит.
"Это был сильный удар, - вспоминает Гребенщиков. - Мне не на что было возвращаться в Ленинград, мне нечем было отдавать дома долги. Но вместе с тем я был счастлив, что выпустил этот альбом. Поскольку очень хорошо понимал для себя, что именно мы сделали".
1999-03, Александр КУШНИР ( FUZZ )
Каким-то образом материализовался тот самый Сашка Кондрашкин, который так поразил наше воображение в ДК им. Ленсовета. Он был удивительно радушен и сразу же пригласил нас репетировать у него дома на проспекте Энергетиков.
В это время мы начали играть несколько новых песен - "Белое рэггей", "Прекрасный дилетант", "Ребята ловят свой кайф" и "Кто ты теперь".
Из книги Всеволода Гаккеля "Аквариум как способ ухода за теннисным кортом"
Дом Пионеров, в котором помещалась студия Тропилло, как правило летом не функционировал. Это было самое подходящее время для записи, и мы сели писать новый альбом.
Сначала мы пытались записать несколько песен из тех, что к этому времени игрались, и на запись пригласили Вовку Козлова, нашего старого друга из группы Союз любителей музыки рок, одного из тех гитаристов, которых мы приглашали играть на рок-н-ролльные концерты. С ним мы записали песню "Кто ты теперь" и кое-что из того, что впоследствии вошло в альбом "Электричество".
Мы не представляли, каким должен быть этот альбом ,и стали записывать песни, которые Боб сочинял по ходу пьесы. Мы не знали и до этого не играли ни одну из тех песен и делали аранжировку прямо на ходу. Так образовался альбом "Треугольник".
Тропилло раздобыл на "Мелодии" стереофонический студийный магнитофон и восьми-канальный пульт Studer, что позволило выйти на другой уровень звукозаписи. Пожалуй это была самая живая запись, когда все были вовлечены и охотно музицировали. Приходили дружки.
Так, я помню, во время записи "Начальника фарфоровой башни", передо мной на корточках сидел Женька Степанов и скрипучим голосом издавал странные звуки в микрофон, через который я играл, и корчил такие рожи, что я еле сдерживал смех и с трудом играл.
Неожиданно пришел Курехин и блистательно сыграл в "Мочалкином блюзе", а в "Поручике Иванове" мы втроем с Курехиным и Дюшей играли соло на казу.
Оля Першина пришла на запись песни "Десять стрел", но всех потащило в другую сторону и заодно записали "Крюкообразность". Я тоже дебютировал как "певец" или, как говорят, "вокалист" в песне про "Двух трактористов". Даже то, что в процессе записи мы не заметили, что в песне "Мой муравей" виолончель немного низит, это особенно сильно её не испортило.
Мне же больше всего нравится звук перепарированного пианино в песне "Миша из города скрепящих статуй", на котором играли мы с Кондрашкиным.
Фото-сессия проходила в коридоре Дома Пионеров. Я залез на подоконник и спрятался за занавеску, а Боб вместо лица прилепил отражатель от калорифера. У Боба была странная концепция оформления обложки, каждый раз он почему-то приглашал не всех участников записи. И на обратной стороне, у ворот соседнего дома на улице Панфилова, запечатлены только мы с Кондрашкиным. Когда Вилли сделал оформление, Боб стал клеить коробочки и альбом был запущен по той же орбите.
Всеволод Гаккель "Аквариум как способ ухода за теннисным кортом