2011 30 июня. Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич на Финам ФМ. Событие. Справочник

Я и мои коллеги сейчас до сих пор находимся под впечатлением от сегодняшнего события - к нам на станцию приходили Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич! Такого переполоха среди сотрудников лично я ещё не помню - не было отбоя от желающих взять автографы и сфотографироваться с легендарными рок-музыкантами :) Андрей Вадимович и Борис Борисович посетили нас, конечно же, не просто так, а для того, чтобы принять участие в программе Александра Липницкого "Содержание", так что внимательно следите за анонсами! А пока - небольшой фототоотчёт :)

ЛИПНИЦКИЙ: Здравствуйте. В эфире программа "Содержание" на радиостанции "Финам FM" – 99,6. И у меня, ее ведущего, Александра Липницкого, опять в этом году Андрей Макаревич. Привет, Андрюша.

МАКАРЕВИЧ: Привет. Неужели в этом году второй раз?

ЛИПНИЦКИЙ: Да, второй раз. Первый, "Креольское танго", был зимой.

ЛИПНИЦКИЙ: Это был концерт "Креольского танго".

МАКАРЕВИЧ: Это был декабрь, извини, это был прошлый год.

ЛИПНИЦКИЙ: Но, тем не менее, зачастил ко мне мой старый приятель не по чисто такой вот моей истории с "Машиной времени", о которой я тихой сапой снимаю фильм уже несколько лет…

МАКАРЕВИЧ: Я знаю, чего ты дожидаешься: ты дожидаешься нашей кончины. Тогда фильм твой приобретет дополнительную ценность.

ЛИПНИЦКИЙ: Не хотелось бы. Хотя с одним из героев вот этих моих "еловых субмарин", так получилось – с Аркашей Петровым.

ЛИПНИЦКИЙ: Так вышло. На самом деле, я вот только неделю как вернулся с фестиваля "Сотворение мира" в городе Казань. Я неожиданно получил приглашение от Андрея в качестве гостя, принял его, все бросив, и получил удовольствие гораздо большее, чем я предполагал, признаюсь. Потому что последний фестиваль "Сотворение мира", который недаром сравнивают с "Нашествием", там было превалирование, видимо, русских групп?

МАКАРЕВИЧ: Ну, я тебе хочу сказать, что там было не больше русских групп, там было меньше таких ярких и интересных не наших команд. В этот раз действительно, благодаря Чепарухину, в основном, состав замечательный. Я так смотрю: ни одной посредственной даже группы не было. Они все удивительно разные. Для меня самого там была масса открытий музыкальных.

ЛИПНИЦКИЙ: А я предлагаю, чтобы наши радиослушатели не скучали, сразу поставим того артиста, которого ты поставил на первое место и который был хедлайнером.

МАКАРЕВИЧ: Ну да. Я должен сказать, что это всегда вилы, потому что мы, с одной стороны, хотим показать какую-то музыку мира, которая в нашей стране, к сожалению, не так популярна, как в странах цивилизованных. С другой стороны, мы понимаем, что мы на площади. И придут люди, которые готовы эту музыку послушать, но придут-то они не из-за этого. Поэтому такой артист тоже нужен. В этом году это был Фогерти, который, конечно, абсолютно какой-то заколдованный. Он в удивительной форме, законсервировался человек в конце 60-х просто. Он так же поет, так же играет – драйвово.

МАКАРЕВИЧ: Я выбрал не старые хиты "Creedence", я выбрал его песню, по-моему, с последнего его альбома. Не помню ее название, да это и не очень важно.

ЛИПНИЦКИЙ: "Creedence Clearwater Revival" были одной из моих самых любимых групп в конце 60-х. И услышать воочию ее лидера – спасибо тебе, Андрюша. Слушаем вместе.

(Звучит песня в исполнении Джона Фогерти.)

ЛИПНИЦКИЙ: Да, парень! Именно парень, потому что когда он вышел на сцену, ему под 70, да, но это был парень в клетчатой рубашке.

ЛИПНИЦКИЙ: Надо сказать, что они никогда не меняли свой вот этот имидж – простых парней калифорнийских.

МАКАРЕВИЧ: Мало того, я ему после третьей песни простил все его капризы, потому что, конечно, приезд его был очень непростой. Он – реально большая звезда. Помимо того, что он дорогой, у него масса условий по райдеру дико сложных. Например, он поет, используя только мониторы, сделанные для него одной фирмой на заказ, прострелы – только сделанные этой же фирмой. И вот принципиально – никакие другие его не устраивают. Это значит, что еще тонну надо везти самолетом из Америки. Чудом его уговорили на то, что все-таки это фестивальные условия, и давайте как-то играть по общим правилам, потому что это не ваш сольный концерт. Все равно что-то он притащил невероятное с собой.

ЛИПНИЦКИЙ: Я был поражен: я никогда не встречал музыканта, который бы поменял… На всех песнях гитара каждый раз менялась.

МАКАРЕВИЧ: Да. Хотя, казалось бы, у него такая простая музыка, что не очень важно, какой сзади усилитель будет.

ЛИПНИЦКИЙ: Но, видимо, вот из-за того мы и влюбились в уникальный звук его гитары в конце 60-х.

ЛИПНИЦКИЙ: Хотя ведь он и не Джимми Хендрикс и не Эрик Клэптон.

ЛИПНИЦКИЙ: Но, видимо, его любовь американская к американской электрогитаре, она настолько…

ЛИПНИЦКИЙ: ...Настолько необычна, что ему нужно менять инструмент каждый раз. Может быть, подпитывается какой-то энергией, да?

МАКАРЕВИЧ: Ну да. И потом, это еще элемент шоу, между прочим – выносят инструмент на каждую песню.

ЛИПНИЦКИЙ: Здорово. Слушай, расскажи мне, почему в этот раз, у меня сложилось такое впечатление, выбор был сделан в пользу, скажем так, музыкального звучания всего фестиваля? Ведь рок-музыка все-таки, во многом, это и какой-то социальный посыл. И в этот раз, мне показалось, кроме нежной песенки "Письмо президенту"…

МАКАРЕВИЧ: Которая не имеет никакого отношения к социальному посылу.

ЛИПНИЦКИЙ: Да, все правильно. Но жаль, что президент сам не совпал с этой песней, он буквально…

МАКАРЕВИЧ: Он бы ответил на письмо, тут же.

ЛИПНИЦКИЙ: Да. Буквально на 20 минут явившись неожиданно (для нас – неожиданно) на концерт фестиваля, Дмитрий Медведев разминулся с автором этой песенки "Письмо президенту" на 15 минут.

Почему был выбор в пользу музыки? В какой-то степени "Сотворение мира", если исключить, скажем, "Creedence", был похож на фестиваль "World Music", так скажем.

МАКАРЕВИЧ: Во-первых, это совпадает с нашей задумкой четырехлетней давности – мы и хотели такой фестиваль делать. Во-вторых, на протяжении всей своей длинной и неинтересной жизни я считал, что никакая социальность не дает музыке дополнительных индульгенций. Прежде всего, это должна быть музыка. А вот если это музыка, хочешь – пой против президента, хочешь – пой за него, хочешь – пой о цветочках. Мне неважно в данной ситуации. И если человек занимает уважаемую, социально активную позицию, я ему все равно не прощу расстроенную гитару. Если ты не умеешь на ней играть, ну рассказывай в микрофон без музыки тогда.

МАКАРЕВИЧ: У Чака Берри гитара была настроена всегда, ты знаешь, как ни странно. Точно так же, как мне кажется, "Rolling Stones" молодые внимательно следили за тем, чтобы она была чуть-чуть не настроена. У Кейта Ричарда есть теория, по которой три нижних струны гитары должны строиться не идеально, а чуть ниже. Это называется special blues sound. И вот такой возникает легкий ужас "Rolling Stones" от маленького нестрояка. Это тоже все придумано, только это от высокой музыкальности сделано.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну да, и от огромного, наверное, опыта. Потому что они в молодости так много играли – такой возможности даже у "Машины времени" не было. Такого количества клубов…

МАКАРЕВИЧ: Да. Но тоже мы долбали, я тебе скажу, дай Бог, по тем временам.

ЛИПНИЦКИЙ: Слушай, значит, не могу забыть заключительную сцену на джем-сейшене, где ты подыгрывал всем звездам – главным участникам фестиваля – в каком-то ресторане, я не помню, как он назывался.

МАКАРЕВИЧ: Пивной какой-то ресторан был, да.

ЛИПНИЦКИЙ: Там была совершенно уникальная сцена, когда один из основателей группы "Sex Pistols" – совершенно удолбанный Джонни Роттен, он же Лайдон – смотрел на тебя влюбленными глазами, и что-то вместе вы там чирикали на гитарах. Это грандиозно. Чья была идея – позвать такую скандальную личность как Джонни Роттен, он же Лайдон, на фестиваль?

МАКАРЕВИЧ: Идея была Чепарухина. Я, честно говоря, и не знал, чем он сейчас занимается, пока мне Чепарухин об этом не рассказал. Человек культовый, безусловно, он все-таки создал, без него, скажем так, не было бы массы групп потом.

Мне всегда созидание было ближе, чем разрушение, поэтому я не был поклонником "Sex Pistols". Но мне было страшно интересно посмотреть, во что он превратился. И надо сказать, он очень далеко отъехал от той музыки, которую он делал тогда. Очень далеко. И мне было страшно забавно, как поклонники "Sex Pistols" на моих глазах разделились на два совершенно противоположных лагеря.

Вот ты стоял, смотрел на него влюбленными глазами, а Гарик Сукачев, который ждал его выступления, плевался, говорил: "Да во что он превратился! Это попса какая-то! Я не верю ни одному его звуку". Понимаешь? Это тоже вообще показатель чего-то интересного, на самом деле.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, я-то знал, что он из "Sex Pistols" главный артист. Потому что если у Сида Вишеса, чей клип "My way" мы смотрели вместе, да…

ЛИПНИЦКИЙ: У Сида Вишеса саморазрушение было во главе угла, то Джонни Роттен…

ЛИПНИЦКИЙ: Он – имитатор, и он вырос в большого артиста. И как мне кажется, вот его, конечно, довольно однообразная и заунывная манера пения…

МАКАРЕВИЧ: Это не просто так, это шаманство, конечно, абсолютно.

ЛИПНИЦКИЙ: Чистой воды. И чем больше… Как он долго выжидал на том же джеме ночном, чтобы вовремя себя подать, когда все устанут.

ЛИПНИЦКИЙ: Единственное, что было не продумано – это драка ночная, когда его телохранителя какой-то придурок из другой западной группы ударил ногой при мне.

МАКАРЕВИЧ: Потому что за ним числится несколько убийств. Знаешь, да?

ЛИПНИЦКИЙ: Он понял, что, знаешь, пачкать руки о какого-то там…

МАКАРЕВИЧ: Ну да, о музыканта какого-то. Я этого уже не видел. Я уже уполз.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну что, слушаем легендарную фигуру, которая, можно сказать, осветила таким панк-ореолом весь фестиваль "Сотворение мира" – Джонни Роттен, он же "Public Image Limited".

(Звучит песня в исполнении Джонни Роттена.)

ЛИПНИЦКИЙ: Напоминаю, вы слушаете программу "Содержание" на радиостанции "Финам FM" – 99,6. И мы с моим гостем – Андреем Макаревичем, рассуждаем, вспоминаем совсем недавнее событие: четвертый фестиваль "Сотворение мира" в Казани. Я забыл сказать, что ты, насколько я понял, был придумщиком этого фестиваля.

МАКАРЕВИЧ: Ну, в общем, одним из, да, одним из придумщиков.

МАКАРЕВИЧ: Сережка Миров, и мэр Казани, третий мэр, к которому мы обратились, который нам сказал сразу: "Давайте, добро". Потому что предыдущие два говорили: "Отличная идея! Приносите деньги, сделаем фестиваль". Денег у нас на это не было. А фестиваль этот, надо сказать, в отличие от нескольких наших больших фестивалей, которые соревнуются в криках, кто из них больше по размеру, – у нас все бесплатно, поэтому это очень затратная история. И вот, слава богу, что мы встретили Метшина Ильсура, который во всяком случае очень помогает решать все финансовые вопросы.

Мы нашли эту площадь, мы подумали, что вот этот естественный задник Кремля, где православный храм соседствует с мечетью – это, собственно, квинтэссенция идеи фестиваля, потому что если и музыка не помирит человечество, его уже ничто не помирит. Я хоть и говорил, что это не совсем правильно, что они рядом стоят, но в этом есть символика, на самом деле, по-моему.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, я тебе сделал замечание по поводу того, что эта чудесная мечеть поставлена не на том месте, где она могла бы стоять. Все-таки ты – архитектор, понимаешь, что у русского Кремля есть определенная геометрия.

МАКАРЕВИЧ: Да, это я понимаю. Но сегодня это еще и такое, культурно-политическое место.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, во время фестиваля все это очень органично, надо сказать, смотрится. И мои некоторые, так скажем, сомнения отпали. А сомнения были в том, что я знаю, как относится часть местного населения к такого рода разруливанию бюджета, как выброшенные довольно большие деньги на музыкальный праздник, миллионы.

ЛИПНИЦКИЙ: Вот как ты считаешь, это, наверное, не худшая возможность истратить федеральный бюджет – на такой праздник?

МАКАРЕВИЧ: Это, по-моему, одна из лучших возможностей. Притом, что с чем сравнивать? Мы с тобой знаем, какие цифры уходят неизвестно куда. Пусть вот эти суммы, не самые значительные, уйдут на музыку, один раз, чтобы вообще люди всем миром могли приехать, и бесплатно один день послушать интересную и очень разнообразную музыку.

ЛИПНИЦКИЙ: А теперь давай вернемся к идее фестиваля как "World Music". Наверное, Казань для этого подходит едва ли не лучше всего на территории Российской Федерации.

МАКАРЕВИЧ: Мультиконфессионная, скажем вот так.

ЛИПНИЦКИЙ: И, пожалуй, на стыке музыкальных культур, действительно. Тут тебе все эти наши поволжские народы…

МАКАРЕВИЧ: Да. У нас, кстати, очень смешно происходит: у нас каждый фестиваль традиционно открывают священники, которые молятся за мир во всем мире. Выходит мулла верховный Татарстана, выходит православный, выходит католический. Не может выйти раввин – у них шабат.

МАКАРЕВИЧ: Причем это, невероятно, все четыре раза. Они очень хотят, но не могут – нельзя.

ЛИПНИЦКИЙ: Я вот, честно говоря, просмотрел, так много было событий за один день фестиваля, вот третий номер программы, нашей программы сегодня, "Ойме", что скажешь?

МАКАРЕВИЧ: Чудная команда. Я очень осторожно отношусь к этно-року, скажем так, потому что музыка вообще требует наличия вкуса, этно-рок требует наличия очень внимательного вкуса, потому что все можно в "разлюли-малину" превратить одним неловким движением. Они, во-первых, здорово выступили со свердловской командой "Курара" – одну песенку, это было очень ярко. И потом они отработали сами. Я с ними пошел знакомиться, потому что вот это мордовское северное пение у них дивно ложится на абсолютно современный электронный ритм. Послушаем.

(Звучит песня в исполнении группы "Ойме".)

ЛИПНИЦКИЙ: Мы послушали группу "Ойме". И мне кажется, что вот это развитие движения "World Music" по нашей стране является очень важным и является действительно залогом какого-то такого умиротворения социального. Потому что, с одной стороны, на почве социального расслоения и неравенства, в силу внедрения идей капитализма в жизнь у части молодежного населения с разных совершенно сторон возникают крайне агрессивные мотивы поведения, и именно эта музыка может, в какой-то степени, снимать напряжение. В Казани, во всяком случае, на площади, где к концу вечера, по-моему, собралось 250 тысяч человек…

ЛИПНИЦКИЙ: …Было крайне умиротворенное и праздничное состояние.

МАКАРЕВИЧ: Я тебе скажу, что четыре года подряд это происходит. У нас ни разу никакого конфликта не было, поразительно.

ЛИПНИЦКИЙ: А теперь давай вернемся еще к одному придумщику, который, на самом деле-то мне впервые и рассказал про фестиваль "Сотворение мира" – это наш общий приятель Саша Чепарухин. Потому что мы подходим к группе, с которой он, можно сказать, "поднялся", как говорят в таких случаях.

ЛИПНИЦКИЙ: Группа "Хуун-хуур-ту", как ты знаешь, была его такой палочкой-выручалочкой, с которой он отправился в начале 90-х годов в Америку, и в какой-то степени покорил Америку с этой группой. И совершенно правильно носится с этой группой, как с писаной торбой, потому что это его огниво…

МАКАРЕВИЧ: Ну да. Нет, у Сашки вообще есть какой-то дар предвидения. Знаешь, он несколько команд вытаскивал сюда западных – и английских, и американских – которые были совершенно не известны на этот момент. Через год они в топ-листах стояли все. Он чувствует то, что будет хорошо.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну вот "Хуун-хуур-ту" – это хорошо. И я на их концерты хожу уже добрых лет 15.

(Звучит песня в исполнении группы "Хуун-хуур-ту".)

ЛИПНИЦКИЙ: Итак, мы только что прослушали песню группы Саши Чепарухина, условно говоря, это та группа "Хуун-хуур-ту", которая сделала его довольно известным продюсером во всем мире.

И к нам присоединился еще один участник "Сотворения мира" – Борис Гребенщиков.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Да. В этом году я не участвовал.

ЛИПНИЦКИЙ: Но все разы участвует только основатель фестиваля. Ты каждый раз играешь, Андрей?

МАКАРЕВИЧ: Нет, тоже не каждый. Поиграли с "Машиной" на первом, на втором фестивале я участвовал просто в джеме, на третьем я участвовал просто в джеме – я не считаю это игрой. И вот второй раз я выхожу.

ЛИПНИЦКИЙ: Понятно. Ну, скромно, хорошо. Борис, твои воспоминания об участии "Аквариума" в фестивале "Сотворение мира"?

ГРЕБЕНЩИКОВ: У меня самые лучшие воспоминания об этом фестивале. И у меня, когда я там играл, было полное ощущение, что лучше фестиваля в России я еще не видел. И скорее всего, не увижу.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Был замечательный фестиваль, великолепный.

МАКАРЕВИЧ: Очень приятно, что артисты, приехавшие из других стран, говорят те же самые слова, но применительно к Европе.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Да. Но я соглашусь с тем, что я в Европе тоже не видел ничего более милого, дружелюбного и хорошо сделанного.

ЛИПНИЦКИЙ: Поехали дальше – про фестиваль.

ЛИПНИЦКИЙ: Фестиваль номер четыре. Потому что хочется поделиться совсем свежими новостями. Некоторые команды приехали впервые, и, по-моему, это одна из задач организаторов: все время показывать новинки?

МАКАРЕВИЧ: Все время. У нас никто не повторялся пока ни разу.

ЛИПНИЦКИЙ: Вот мне очень понравилась группа, я даже позавидовал, что тебе вручили ее пластиночку, а мне – нет, вот португальцы.

МАКАРЕВИЧ: Потрясающая команда. Причем, к сожалению, я тебе могу сказать, я уже послушал пластинку, вот они на пластинке тоже очень милые, но вот эта магия присутствия все-таки исчезает. Немолодая, в общем, не красивая женщина, ничего особенно не танцующая. Инструменты, которые мы сто раз слышали – этот аккордеон там, эта гитарка. И вдруг это складывается в какое-то совершенно колдовство. Такое теплое, что невероятно – у меня мурашки шли по коже просто.

ЛИПНИЦКИЙ: А может быть, Борис, который у нас все-таки главный меломан из нас троих…

ЛИПНИЦКИЙ: …По количеству прослушанной музыки – это особый случай. Я Андрея еще лет 10 назад спросил: "Как ты слушаешь музыку?" Он говорит: "В основном – в машине".

МАКАРЕВИЧ: Он просто меньше времени в машине проводит. Вот и все.

ЛИПНИЦКИЙ: А как ты назовешь вот этот музыкальный стиль, который пришел к нам…

МАКАРЕВИЧ: Это уличная музыка. На самом деле, это уличная музыка. Это пошло от французского шансона. На самом деле, это было не только во Франции, это было и в Испании, это было в Португалии, это было в Латинской Америке, на Кубе – где на каждом углу на улице, со шляпой, с открытым чехлом, играли люди, на самых простых инструментах, которые не требуют проводов и усилителей. Поэтому это, как правило, акустические составы. И вот они в кабачках и на улицах играли. Это очень демократичная, очень естественная вещь такая хорошая.

ЛИПНИЦКИЙ: Давайте мы ее послушаем. А может быть, потом Борис Борисович прокомментирует и назовет этот стиль более высокопарно.

(Звучит песня в исполнении группы "OqueStrada".)

МАКАРЕВИЧ: Ты помнишь, на чем басист играет?

МАКАРЕВИЧ: Он играет на тубафоне. Это палка, которая ящик, которая с одной-единственной струной. Он играет чище, чем играют контрабасисты, понимаешь?

ЛИПНИЦКИЙ: Наверняка этот коллектив, который мы сейчас прослушали, "OqueStrada", первый раз играла на такую большую аудиторию в 250 тысяч человек.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Я слышал, что в Португалии царствует стиль фадо – по-моему, это он и есть.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Я думаю, что Андрюшка, ты также знал.

МАКАРЕВИЧ: Ну, фадо чуть-чуть такой, еще более национальный. Более европеизированная история.

ЛИПНИЦКИЙ: Скажи, пожалуйста, почему фестиваль ограничен одним днем? Это все-таки деньги, да?

ЛИПНИЦКИЙ: Потому что сама его аура, как бы хочется распространить это на 2-3 дня, чтобы весь город был как на фестивале молодежи и студентов, увлечен в это дело.

МАКАРЕВИЧ: На самом деле, у нас все до копейки в это дело уходит, организаторы ни черта не зарабатывают на нем, это все ради того, чтобы все получилось.

ЛИПНИЦКИЙ: А нет планов все-таки расширить, там, на 2 дня хотя бы?

МАКАРЕВИЧ: Это потребует еще 1 миллиона, понимаешь?

ЛИПНИЦКИЙ: Понятно. Давайте вернемся вдруг к русским участникам, хоть и поющим, в основном, на английском. Это сейчас такой тренд.

МАКАРЕВИЧ: Ну, не в основном. Если ты имеешь в виду Женю Любич, она поет в основном на русском, хотя я ее услышал впервые на английском языке, и мне дико эта песенка понравилась реально, потому что когда она поет по-русски, у нее есть что-то такое бардовское, что я как раз не очень люблю. Хотя у нее не бардовская, у нее нервная такая музыка на грани какого-то русского рока. Когда она поет по-английски, это исчезает начисто, и она это делает так, как будто она всю жизнь на английском писала, и все это вкупе со своей внешностью и обаянием совершенно чудесно работает, по-моему.

ЛИПНИЦКИЙ: А ты, Боря, не слышал, что у вас там под боком в Питере выросло новое дарование?

МАКАРЕВИЧ: А заведи кусочек песенки. Это очень кайфово, реально.

ЛИПНИЦКИЙ: Скажу по секрету, что твой виолончелист Сева Гаккель в нее, по-моему, тайно влюблен.

ЛИПНИЦКИЙ: Это была Женя Любич с ее европейским хитом. И я так понимаю, что именно за такую песню ее и полюбили во Франции.

ЛИПНИЦКИЙ: Боря довольно скептически слушал, по-моему, этот образчик.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Нет, очень симпатично. Просто я не очень понимаю, зачем, но очень хорошо. Если ей нравится – слава тебе, Господи.

ЛИПНИЦКИЙ: Роберт Юлдашев – это крупная фигура в нашем, можно сказать…

МАКАРЕВИЧ: Было очень смешно. Значит, он мне позвонил где-то за месяц до фестиваля. Он застенчивый человек. Он сочетает застенчивость с ужасной настойчивостью. Я говорю: "Ну, ты поздно звонишь, уже некуда воткнуть…" Он все равно приехал, говорит: "Ну вот я с Гариком играл, ну вот как, я приехал с инструментом", я знаю, что он виртуоз совершенный. В результате, он вышел трижды на сцену – больше, чем все приехавшие. Он сыграл с Гариком, потом он сыграл со своими двумя ребятами. И потом он прямо в финале играл еще. Но он действительно мастер, и я с ним мечтаю записаться, как только появится какая-то вещь, которая требует этого инструмента. Он не менее теплый, чем дудук, но вот дядя Дживан прославил дудук на весь мир, а Роберт должен это с кураем сделать, на мой взгляд.

ЛИПНИЦКИЙ: Давайте сейчас послушаем – наверняка на "Финам FM" и этот инструмент, и Роберт впервые.

ЛИПНИЦКИЙ: Мы продолжаем комментировать фестиваль "Сотворение мира" в Казани вместе с одним из его организаторов и непременным участником, Андреем Макаревичем. И у нас в гостях Борис Гребенщиков, который также один раз побывал на этом фестивале в качестве артиста. Дальше я хочу вспомнить с тобой, Андрей, момент, который, конечно же, видели, наверное, десятки миллионов телезрителей. Это когда "Гоголь Бордэлло" рубился и в этот момент, совершенно неожиданно, как всегда – я бы сказал, как некто из табакерки – появился президент Российской Федерации. Скажи, пожалуйста, вы знали, что это произойдет, был ли выбран какой-то определенный момент?

МАКАРЕВИЧ: Ну, я тебе честно скажу. Значит, по 10 раз на дню менялись планы: придет, не придет, придет в конце вечера, нет, наверное, улетит. Я представляю, какая там машина вокруг одного человека, который принимает все эти решения. Наконец, все, решено – он придет. Предполагалось, что он должен был придти где-то на Гарике Сукачеве, но он задержался. Я чувствую, что… Женя Гудзь нормальный парень абсолютно…

МАКАРЕВИЧ: Да. Наш, киевский парень, по-русски говорит прекрасно. И я к нему подошел и говорю: "Ты извинишь нашего президента, если… ну, он не сможет ждать конца вашего выступления, он дождется конца песни и выйдет, скажет два слова". Он говорит: "Конечно, о чем речь". В этом смысле все прошло, по-моему, нормально.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, на самом деле, он далеко не одну песню там прослушал, а задержался и почти все выступление, как раз "Гоголь Бордэлло", который был, надо сказать, особо вдохновлен.

МАКАРЕВИЧ: Да, да, он мне потом говорил об этом.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну что ж, Женьку-то я помню с конца 80-х, он бегал на концерты "Звуков Му" в Киеве.

ЛИПНИЦКИЙ: Так что мне была приятна такая преемственность по энергии.

МАКАРЕВИЧ: Ну, он яркий парень такой, конечно.

ЛИПНИЦКИЙ: И мы сейчас будем слушать группу "Gogol Bordello". Надо сказать, что это едва ли не самые успешные представители постсоветских республик в мировом рок-пространстве, да?

ЛИПНИЦКИЙ: Тут и контакты, и совместные гастроли с Мадонной, и много других проектов.

МАКАРЕВИЧ: Они придумали такую колбасу интересную, называется цыганский панк. Как раз цыган там нет вообще – там и бразильцы, и американцы, такая смесь едкая.

МАКАРЕВИЧ: Они играют здорово, очень драйвово, абсолютно животный драйв такой, который на концерте, конечно, в 100 раз интереснее, чем на альбоме.

ЛИПНИЦКИЙ: Да, друзья – это надо видеть, но пока ограничитесь прослушиванием. "Gogol Bordello".

ЛИПНИЦКИЙ: Вы слушаете программу "Содержание" на радиостанции "Финам FM", 99,6. И только что мы слушали одну из самых ярких групп фестиваля, которую довелось послушать и нашему президенту, "Гоголь Бордэлло". Интересно, кстати, ты не спрашивал у Дмитрия Медведева, понравилось ли ему?

МАКАРЕВИЧ: Нет, я не был свидетелем его ухода, я уже на сцене находился, так что следующие мы работали.

ЛИПНИЦКИЙ: Почему не "Машина времени", а "Креольское танго"?

МАКАРЕВИЧ: Ну, во-первых, "Машина времени" была на фестивале в первый же год. Во-вторых, эта команда очень здорово изменяется, мне кажется, потому что… черт его знает, вот на данном отрезке жизни вот эти ритмы мне ближе, они больше совпадают с моим мироощущением сегодня. Это, кстати, концертная запись будет – не с фестиваля, но концертная. Я специально выбрал песенку, которая, в общем, известна, и стала хитом в исполнении "Машины", а вообще, мы не играем таких песен – там, одну-две. Чтобы показать, как можно уже известную песню прочесть, по-моему, совершенно иначе, в другом состоянии. Там виртуозно играют ребята, поэтому они это делают по-другому.

ЛИПНИЦКИЙ: Там ведь у тебя играет кто-то из группы "Квартал", по-моему, да?

МАКАРЕВИЧ: Там из группы "Квартал" играет Саша Дитковский, к нам пришли братья Бриль, Дима и Саша, так что у нас 5 человек в духовой секции, то есть теперь это уже оправдывает название "оркестр", скажем так.

ЛИПНИЦКИЙ: Это был "Оркестр креольского танго", где солировал мой сегодняшний гость и один из организаторов фестиваля "Сотворение мира" в Казани, Андрей Макаревич.

МАКАРЕВИЧ: Кстати, забыл сказать, в той записи песни "Он был старше ее", которая играла сейчас, там еще в порядке джем-сейшен мой сын Ванька играет на Beatbox-е – это когда слюнями барабаны делают. Он этим делом неожиданно как-то овладел.

ЛИПНИЦКИЙ: То есть экспериментальный состав "Креольского танго".

ЛИПНИЦКИЙ: Спасибо. У меня вопрос к Борису Гребенщикову. Наверное, в начале 90-х ты был одним из первых артистов, который принимал участие в международных фестивалях, и русских артистов. Насколько сегодня русские артисты органично себя чувствуют на таких мультикультурных событиях, где очень много разных совершенно артистов, разноязычных, разностилевых. Удается ли тебе последние годы участвовать в этих фестивалях? Кстати, в Лондоне, по-моему, ты играл на одном из таких фестивалей.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Я играл в Лондоне на концерте, посвященном свободе Нельсона Манделлы, насколько я помню, но слово "играл" не очень относилось: я вышел на сцену, скажем так. И в каких-то еще фестивалях я был, но толком не помню. Дело в том, что я… вот в Казани все было идеально, например. Все было свое, и там было именно мультикультурное, поскольку мы еще играем на роке над Волгой, но там совсем свое – там участие мультикультуры ограничено какой-нибудь одной заграничной группой.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Да. Вот, и я смотрю на это издалека, я не очень понимаю, что это.

ЛИПНИЦКИЙ: Тебе бы хотелось, чтобы твой старый приятель тебя еще разочек позвал на "Сотворение мира"? Может быть, с каким-то неожиданным проектом, мог бы ты придумать что-то, скажем, особенное? Мне кажется, это фестиваль, где можно реализовывать какие-то свои такие…

МАКАРЕВИЧ: Он придуман для джемов, на самом деле.

МАКАРЕВИЧ: И вот насколько это удается реализовать, за тем исключением, когда некоторые артисты прилетают в притык уже к выступлению, у нас есть репетиции накануне, Боря тогда играл с индийскими, я помню, перкуссионистами с какими-то хорошими, которых он ждал долго тоже. К нам вышли на эту же песню, кстати, их "Хазмат Мадин" два сумасшедших губных гармониста, просто уникальных, и устроили такой восхитительный дуэт.

МАКАРЕВИЧ: Этой записи нет, да. То есть это все в природе есть, потому что все это снималось и записывалось, но нет сейчас у нас на руках.

ЛИПНИЦКИЙ: Вот этот оркестр, "Хазмат Мадин", напомнил и мне, и некоторым другим просто такой вариант "Поп-механики" американской, потому что такие там были разные и интересные персонажи и так много.

МАКАРЕВИЧ: При этом разрушительного там не было, практически. Это все было очень тепло.

ЛИПНИЦКИЙ: Да. У нас нет еще одной записи группы, которая нам с тобой очень понравилась. Мы стояли сзади них на сцене, это были из Квебека музыканты.

МАКАРЕВИЧ: Канадцы, это чума! Боря, ты бы видел – ты бы кинулся в пляс. Значит, три человека, у двух из них, у гитаристов, под ногами лежат крышки от ящиков, к которым, видимо, пьезодатчики подключены, барабанов нет, они в унисон вдвоем бьют ритм, но они бьют такой ритм, который никакой барабанщик не сыграет. И такая довольно быстрая музыка со скрипкой и двумя гитарами, три мужских густых голоса поют.

ЛИПНИЦКИЙ: Причем я был в Квебеке – это их какая-то своя разновидность такого… это даже не рок, это какое-то местное этническое…

ГРЕБЕНЩИКОВ: Доска под ногой – это то, о чем я мечтал всю жизнь.

ЛИПНИЦКИЙ: Если я у Чепарухина найду дисочек, мы, может быть…

МАКАРЕВИЧ: Это делал Кеб Мо, но он просто четверти отбивал, а тут это очень драйвовый танцевальный рисунок такой.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, хорошо. Мои гости, я так вам рад, так приятно на вас смотреть.

ЛИПНИЦКИЙ: А главное, что вы оба участники этого замечательного фестиваля, который прямо у меня вновь перед глазами. И на прощание я хочу предложить послушать ансамбль, который для меня является такой квинтесенцией именно мультикультурного звучания этого фестиваля, это настоящая Африка, это "Амаду и Мариам". Ты знаешь, наверное, Боря?

МАКАРЕВИЧ: Да, они оба слепые, и они, по-моему, единственные африканские артисты, которые, став всемирно известными, продолжают петь на своем языке, не по-английски.

ЛИПНИЦКИЙ: Это было очень здорово – вот их выступление с невероятной красоткой на подтанцовках, которая всех поразила.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну что, мы сейчас будем их слушать, а с вами будем прощаться. Спасибо, Андрей, за фестиваль, надеюсь на приглашение на юбилейный, пятый. Борис, как всегда, в Москве мы тебе рады.

No documents found

У Вас есть что сообщить составителям справочника об этом событии? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей