Стенограмма пресс-конференции Бориса Гребенщикова. Стенограмма предоставляется As Is – без всякой литературной правки – голый слепок с видеозаписи. Со всеми смешками, подколками, немногими нецензурными словами и косноязычием как вопрошающих, так и, иногда (значительно, надо сказать реже), отвечающего. От литературной правки я отказался умышленно, кому надо – сделают это сами, а моя обязанность – показать как всё было на самом деле. Общая длительность пресс-конференции – 43 минуты. Пресс-конференцию БГ начал с замечания об инциденте с охраной посреди концерта. – Нужно относиться друг к другу немного лучше. – А вы не боитесь, что в следующий раз вас вообще не будут охранять и вас просто разорвут на части? – До сих пор... За последние тридцать с небольшим лет ещё ни разу не разрывали. Очень было бы интересно, если бы они попробовали. (улыбается) – А есть ли у вас поклонники, с которыми вы поддерживаете дружеские отношения? – Я не очень понимаю слово "поклонники". Потому что есть люди, которые очень хорошо относятся к нашей музыке. И таких я знаю очень много. Я сам такой. (смеётся) Я сам хорошо отношусь к нашей музыке. И поэтому у нас есть общая тема для разговоров. А "поклонники"... там не знаю... группы или музыкантов или кого-то там ещё – это мне меньше понятно. – Скажите, а у вас есть в Казани друзья? Вот я знаю, кто-то из вашего состава из Казани? – В Казани, человек который с нами очень долго работал, по имени Андрей. Он в общем-то здесь живёт и успешно занимается каким-то бизнесом. – То есть вы как-то периодически с ним общаетесь? – Вот мы только что с ним общались. И ещё, как-бы, собственно, наш флейтист, с которым мы играли двенадцать лет – он отсюда. (Надо ведь, даже имя Олега Сакмарова произнести не захотел. Однако! :( - прим. HF) – Можно поинтересоваться: у вас какая-то новая манера поведения на сцене. (на лице удивление) То есть вы раньше были такой медитативный и какой-то светлый, а сейчас стали какой-то мрачный и серьёзный. – Ммммм... (задумался) Вы попали мне в сердце стрелой. Я не знаю, что и ответить.... раньше был... мммм... Испортился! (смеётся и разводит руками) – Откуда, кстати, такие бицепсы? – Я никогда в жизни не видел ни одного вот этого (делает движения обоими руками к себе) аппарата. Я с ними родился. Как-то так... – Борис Борисович, а какие наиболее значимые детали в личности вы считаете важными? – Ну конечно, бицепсы, во-первых. (смеётся) Есть ещё разные... вы не видели всего остального, кстати. –Как вы себя чувствуете в роли орденоносца. Кавалера ордена? – Ой, офигительно! (подчёркнуто серьёзно) Я собираюсь сейчас быстро стать Царём Европейской Части СССР, а потом сферу влияния расширить на остальную часть полушария. – А у Путина какая рука? Холодная, тёплая? – А я не знаю, я его ещё не видел. – Так и не пожали вам руку? – Я его не видел ни разу в жизни. (реплика от журналистов): вам повезло... – А какая у вас самая большая заслуга перед Отечеством? – Что я в песнях не вру. Это моя самая большая заслуга перед человечеством. – Вот у вас музыка достаточно космополитична, почему вы свернули свои англоязычные проекты, то есть огромные миллионы людей могли бы вас слушать и понимать на английском языке тоже. – Ну во-первых, я считаю что два альбома это уже неплохо. У нас есть кое-что ещё, но просто не хватает физического времени. Если бы было время я бы сделал бы больше ещё, но у нас столько несделанных дел лежит на русском, что просто не до этого. Если будет свободное время – мы это сделаем. Русский язык для меня имеет первенство. – С Дейвом Стюартом отношения поддерживаете? – Да. – То есть, регулярно видитесь и с его музыкантами? – Мы с ним переговаривались, думаю что около месяца тому назад, потому что я месяц не был у компьютера. – Планируется ли продолжение альбома "Bardo", который вы записывали в Лондоне? – "Bardo"... То есть... если я не путаю... имеется в виду уже второе "Bardo"... (задумчиво чешет лоб) – Или мантры уже закончились? – Нет, мантры не закончились, мантр очень много, но пока у нас ряд проектов имеет первенство. То есть тот альбом, который мы сейчас делаем в "Аквариуме", который надеюсь, что будет немножко... удивительным. Когда он выйдет, вот тогда увидите. – А с "Чубчиком" как дела, со вторым? – Я собираю вещи. Когда я буду уверен, что у меня есть материал... Пока у меня есть две вещи и этого мало. (Интересно, какие? По моим сведениям, их должно быть больше... – прим. HF) – Вот вы писались практически по всему миру, где ещё хотелось бы и где интереснее писаться? Я, понимаю, что Петербург – это родное, но вот, Дели, Лондон... – Ну, писаться для меня лучше всего в Лондоне, безусловно, но это не очень реально, потому что это слишком дорого и бессмысленно. В Ленинграде можно позволить себе гораздо больше. – "Let it be naked" уже приобрели? – Да пошёл он! (дружный смех) Я к этому альбому отношусь очень спокойно. Я послушал по телевизору, что там поют и понял, что нет большой необходимости его покупать. Вот "Red Hot Chilly Peppers" и "R.E.M." – сборники, где по две-три новых вещи, вот их и стоит покупать. – Трибьют, который собрал Тропило, как вы к этому вообще относитесь? – Самый офигительный трибьют записала группа "Пятница". Мы сегодня его слушали. "Луна успокой меня" – дико смешная. Но они её Тропиле не отдали. Они молодцы. – Как вы себя ощущаете перешагнув 50 летний рубеж. – Я ещё не перешагнул, я ещё умереть могу десять раз до этого времени. У меня ещё осталось... (смотрит на часы)... восемь дней до пятидесятилетия. – Почему так редко клипы записываете? – Да, и такие неяркие? У вас песни такие яркие... – Потому что, хороший клип стоит больше чем запись альбома. А у меня достаточно развита фантазия, чтобы не надо было видео изображать. Нам не нужно рекламировать свои сексуальные достоинства. Нам не нужно показываться на телевидении. Нам хватает аудиопространства. – А виртуальный клип на "Вавилон-2000" – идея заглохла? – Это была идея Диброва. Дима с Тёмой, они растворились в пространстве вместе с этим. – Какой из фильмов, который вы посмотрели вас наиболее потряс? – Ну, конечно, "Матрица". Потому что я вчера, или позавчера её только посмотрел. – А Звягинцева "Возвращение" вы смотрели? – Я подожду, пожалуй, лет двести. То есть я пока буду смотреть фильмы человечества, которое друг-друга уважает. Я не буду смотреть фильмы людей, которые друг-друга не уважают, мне это противно. С русским кинематографом я пока подожду. – Вы что-нибудь читаете сейчас? – Я всем рекомендую Гибсона, во-первых. Уильям Гибсон. Книжка называется "Pattern Recognition" – "Распознавание паттернов". (а по-моему,"образцов"... – прим. HF). – А Пелевин, новый, как вам? – Мне говорили, что "Шлем Ужаса", который сейчас будет издан, через полгода – очень хороший. – А "ДППНН"? – Эта книга для меня безусловно проходная. Т.е. что он поиздевался над нашими общими знакомыми – это он в своём праве, но... – Вас он выставил в лучшем свете, как всегда. – (кланяется) Я к Вите очень хорошо отношусь, но считаю, что он может гораздо больше. – "Чапаев и Пустота"? – ...Там, конечно, был гениальный кусок про "сад камней" (улыбается), но... – Если к кино вернуться, вы снялись в роли Льва Толстого... – Я планирую галерею русских писателей. (смеётся) – Кто следующий? – В начале – писатель "Слова о Полку Игореве". Фильм будет немой. (смеётся) – А как вам творчество группы "Ю-Питер", куда вы отдали одного из лучших своих музыкантов – Олега Сакмарова? (мой вопрос. – прим. HF) – (абсолютно серёзным и строгим голосом) Я очень хорошо отношусь к Бутусову и жду, когда тексты песен, которые он будет петь будут на должной высоте. Я всегда ему это говорю. Мне кажется, что пока он немножко недотягивает. У него слишком большой талант, чтобы расходовать себя на средние тексты. Я жду когда он будет петь тексты более многозначные. – А текст песни "Реки Бэге" тоже достаточно средний уровень? – Дело в том, что я не могу критиковать коллегу. Что Славка делает – то он и делает. Я уважаю его вкус, но для себя я знаю, что мне больше нравилось, когда он был в паре с ээ... – С Кормильцевым? – ... с профессионалом. – А вот ваша оценка состояния русской современной музыкальной культуры. Что-то новое происходит? – После Мусоргского я не помню никакой русской музыкальной культуры. Кое-что сделал Шостакович, но мне это не очень нравится. – Да, кстати, ваш орден преамбулу носит "За вклад в развитие современной музыки". Но у нас, по моему, современная музыка не развивается? – Ну вот, кроме как нами. (смеётся) Я сейчас пытаюсь войти в контакт с "Massive Attack", чтобы вместе сделать... – Ну, вообще вот это: Грызлов, орден... – Я мечтаю свести "Massive Attack" с Грызловым. (смеётся) – Это суперидея, но вообще – по-моему, это как-то не по дзенски. – Стоп. (поднял палец) Неправильное понимание дзен. Когда человек сидит в шкафу и говорит, что всё, что не находится в моём шкафу – всё порицаемо мною – это не дзен буддизм. Дзен буддизм – это когда тебе по хую абсолютно всё – и внизу и вверху. Как меня учили. И поэтому Грызлов или не Грызлов – не так уж важно. И потом, если кто-нибудь мне расскажет наяву, что может прийти министр внутренних дел и в течении часа читать отчёт о том, что происходит в России – я считаю, что это большая уважуха. – Мы знаем только верхушку айсберга... А вот ещё такой вопрос: вы всю жизнь отзывались очень лестно о Napster-е, вообще обо всех этих, потом появилась эта идея... не помню... "Российского общества мультимедиа" и каких-то проектах... – Я даже не знаю, о чём идёт речь. – Говорят, что вы боретесь теперь с mp3. – Я? – Есть такая информация. – Да, Стас Намин, БГ, наезды... И вот уже "Пустые Места" закрываются, сворачивают свою кампанию по mp3... – "Пустые места" сворачивают свою компанию... – (реплика) Из за хостинга? – ... потому что один человек не поладил с другим по личным мотивам. И то, они потом раздружились опять. Мы выставляем, нарушая все права творческие и человеческие, музыку и свою и не свою. Скачивайте на здоровье. Вы посмотрите, что у нас происходит на сайте. Мы выставляем то, что ещё никто не публиковал. – Вы сказали о "Massive Attack". У вас есть с ними какие-то предварительные договора или это просто по-приколу? – Нет, просто у одного моего друга с ними возникла интересная завязка. Меня это, конечно, задевает за живое, мне тоже хочется с ними что-нибудь такое... – А тексты будут на русском или на английском? Или там вообще текста не будет? – (смущённо потупившись) Посмотрим... – Опять же хочется спросить, музыка которая кнопочками такая, она интереснее, чем живое звучание? У вас полифония такая классная... – Дело в том, что существует новый этнос – этнос пользователей компьютеров. Это новая этническая культура. Которая понимает друг друга больше, чем они понимают друг друга из соседних городов. У них гораздо больше общего друг с другом, чем у физических соседей. У этого этноса есть своя музыка. И мне представляется, что вот этот новый этнос он в смысле идей, гораздо интереснее, чем тот этнос который есть уже, потому что тот этнос мы уже так и так знаем, и никакие бастарды от индийской музыки или от японской музыки, они не будут лучше чем оригинальная музыка. А то, что сейчас в компьютерах происходит – "музыка laptop-ов дешёвых" – вот она очень интересна потому что в них кипят идеи. То есть я вижу, что происходит и мне очень нравится. Такие люди... ну я не знаю... как (неразборчиво)... они делают очень интересные штуки, которые люди пока ещё не отсканировали. Но это будет. Это идёт. – Ну да, конечно, они интересны по звучанию, но по стилю исполнения... – Старая музыка уже есть. Она никуда не денется. А вот в новой что-то происходит, чего еще нё было на Земле. Вот это интересно. – А вы себя не боитесь потерять в этой связи? Вас размажут по сэмплам и будете вы там... – Да плевать мне на себя. Мне главное – музыка чтоб развивалась. А я себе самому не ценен. Я и так столько сделал уже... – Когда вас называют "пофигистом" вы обижаетесь, или вам действительно всё равно? – (пожал плечами) Можете называть меня кем угодно... – (реплика) Вам всё пофиг. (смех) – ... орденоносцем, пофигистом. Меня устраивает всё. Мне главное, чтобы пока вы меня называете у меня была свобода делать то, что я хочу. Пока эта свобода есть – меня всё устраивает. – Всё-таки в России можно быть свободным? – В России... Я всю свою жизнь потратил на то, чтобы доказать эту простую истину: в России можно быть свободным. Можно быть ненасильственным, можно быть слабым, можно быть кем угодно и можно быть счастливым при этом при всём. И можно не терять чувство собственного достоинства при этом, что самое главное. – А в других странах это невозможно? – Другие страны на этом стоят. В России этого никогда не было – Россия была основана на унижении одного человека другим. Так вот, "Аквариум" доказал своим примером, что в России можно не унижать других людей и при этом кем-то быть. – Почему этих нот нет в "Русском Альбоме"? – "Русский Альбом" был зеркало того, что происходило. – Ваше отношение к русским изменилось за последние десять лет? – У меня нет отношения к русским, потому что я сам русский. Комар не может относиться к другим комарам. Он часть какого-то общества. Я тоже. У меня нет отношения к русским. Мне бы хотелось, чтобы русские относились друг к другу чуть лучше, чем они относятся сейчас. – Ваше отношение к глобализации? То есть вы кто: глобалист, антиглобалист? То есть вы за стирание границ или... Я смотрю, что все продвинутые люди они почему-то относят себя к антиглобалистам, а у нас как-то... – Просто им очень хочется выделиться. – А вам что ближе? – А мне не хочется выделяться. Мне хочется чтобы все жили мирно. – Поэтому вы глобалист. – Нет. Я поэтому ни тот и ни другой. (реплика из зала): Как всегда... – Как всегда. Один мой умный знакомый сказал гениальную вещь: "Увидел толпу – отойди". – Как вы считаете, у рок-музыки её классических форм есть будущее? То есть в её рамках будет ещё создано что-то глобальное? – Да, когда Элвис переродится – будет опять создано что-то глобальное. – То есть, вот вы начинаете тоже какие-то осуществлять электронные проекты, это потому, что рок себя изжил? – Рок-музыка умерла в конце семидесятых годов. – То есть она всё-таки умерла. – Конечно умерла. Пак (?) её похоронил, за что Джонни Рокмену можно памятник поставить. – То есть это получается такая недолговечная субстанция? Джаз – вот он живёт и развивается. – Джаз? (приложил руку к уху, как будто не расслышав). – А Sinematic Orchestra – это что, по-вашему не джаз? Или Дейв Дуглас (?) – это уже как бы совсем новые и в то же время джаз. – А я их и не знаю совсем. Я знаю Джейми Дженкинса (?) – но это умеренный совсем джаз. Я думаю, что они мутируют, джаз мутирует. Был очень хороший в конце пятидесятых, ну до конца шестидесятых, а потом уже пошло такое... – А (неразборчиво) или "Орегон"? – Да пошли они нафиг. Это джаз? Джаз – это Майлз Дейвис, по-моему. – А "Орегон"? – Нет, я считаю, что "Орегон" это совсем не джаз. Это другая форма музыки, совсем другая. Джаз был... (прищёлкивает пальцами), а в "Орегоне" этого нет. – А что это такое, как это назвать в таком случае? – (задумался) Много денег, а выебнуться хочется. (смех) Я же говорю правду. Они замечательно играют, но они ничего нового не сыграют, это с моей точки зрения. С моей точки зрения джаз кончился в середине шестидесятых. И потом пошли мутации. И она еще не пришла туда, где будет мне интересна. Появился "новый джаз", так называемый, но... (покачивает головой)... но это уже на любителя. Я не могу сказать, что (неразборчиво) саксофон я ценю больше чем молодого (неразборчиво). – Тот же самый Амон Келвин (?) пытается под джаз работать, хотя у него полностью там всё.. – Амон Келвин он... безумен, всё-таки. – Точно. От него голова болит просто. – Ну да. Я нашёл такой метод, когда он хорошо действует. – Когда же? – Я раз пять его послушал, все три альбома подряд и понял, что там есть какие-то благородные зацепки, за которые можно зацепиться и он будет тащить. Я исследую ещё, дай мне ещё полгода и я тебе точно скажу. Меня это интересует, мне странно, то что они делают. А ещё такие люди как (неразборчиво), "Ignition Snares" (?), вот эти все безумцы. Такой сухой-сухой звук и минимальный и такой.. (крутит пальцем у виска). Они куда-то должны прийти. И вот интересно – куда они придут. Ещё с голосом это совместить – это будет смешно. – Борис Борисович, а что с гитаристом то у вас? Когда появится гитарист? Вообще планируется? То есть вы занимаетесь поиском или уже остановились? – Мы по дзен-буддистки ждём когда он придёт... (смех, реплика: С Юга?)... а пока на место гитариста пришла духовая секция. Совсем неожиданно. – Кстати, можно хотя бы одно слово? Эти люди – они постоянный костяк или они только сегодня? – Эти люди играют с нами на протяжении уже полугода. Игорь Тимофеев играет с нами начиная с записи "Рыбака", Беренсон играет с нами, слава Богу, с восемьдесят четвёртого года, и Федя с нами играет тоже с "Песен Рыбака" и чем дальше тем интереснее, мне интересна интеграция этого всего, возникают очень неожиданные штуки. И из-за них всплыло уже несколько песен, которые я совершенно не планировал бы играть, если бы они не сыграли некоторые такие очень интересные вещи. Мы наконец стали группой, которая... как называется эта штука (думает, что-то неразборчиво бормоча)... которая сама становится в свои условия баланса, в своё равновесие. И вот мы сейчас пришли в это состояние, когда группа сама определяет, что ей играть. Возникают очень интересные завязки. Мне стало интересно всё. – Сегодня было достаточное такое ощущение экспромта. То есть он действительно присутствовал или всё таки была ожиданная программа.... – Мягко говоря – да. – На самом деле, честно говоря, я понимаю, что перерыв в концерте.... то есть, всегда чёткая программа или бывают такие передвижки? – Сегодня была программа почти такая же как вчера была у нас в Нижнем Новгороде, но волею Господней она очень сильно изменилась во время концерта, то есть было несколько незапланированных вещей. – Мы заметили, что после инцидента вы как-то сразу лучше петь стали. – Вот я этого не заметил, честно говоря, мне это всё-таки подпортило настроение. (реплика: Наоборот?) – Вот к вопросу о составе группы, планируете кого-нибудь из индийских музыкантов, кто участвовал в записи альбома, в постоянный состав взять? – Нереально, потому что индусы не знают ни русского, ни английского, у них нет русских виз, у них ничего этого нет, и главное самое на сцене их невозможно озвучить, потому что саксофон это громкий инструмент, а ситар это очень тихий инструмент и озвучить его нельзя. – А семплирование этих инструментов не убивает саму суть индийской музыки? – Очень хороший вопрос, я до сих пор не знаю на него ответа. Потому что с дудуком мы поступили просто, мы заменили его саксофоном и скрипкой. По крайней мере они играют вживую. Борька (Рубекин – прим. HF), он играет все эти паттерны... он играет их руками. – Куда делись монголы эти классные, которые были? – Монголы – в Монголии. (смех) – А вы с ними как-то не пытаетесь связаться? – Никаких связей с ними нет. Они появились и исчезли. – То есть своё дело сделали и растворились? – Ну и потом, понимаете, все этнические инструменты очень хороши если человек может играть на всём остальном тоже. Потому что иметь музыканта, которого возишь с собой на четыре песни – к сожалению, нам не по силам. Я бы очень хотел, но... Нереально. – Всё-таки про новый альбом нам скажите. Хотя бы – когда ждать? – Я очень надеюсь, что мы его будем делать декабрь, январь и февраль. Соответственно в марте будет кое-что понятно. Я знаю как он будет называться. Он будет называться "Репродуктор". Это как бы... название, давно установлено. – Он будет больше отражать свое время чем... к чему такое название? – Удивить. (смеётся) – Там будут только старые песни? – Пока ещё не знаю. Фиг знает. Там может появиться что-то такое совсем неожиданное. – А вообще, в студии реанимируете какие-то таки старые вещи, которые плохо были записаны или вообще не звучали? – Я бы очень хотел. Очень хотел, не хватает времени. У нас сейчас пять проектов на руках. Пять... Вот... – Помимо альбома? – Я даже в Ленинграде не был месяц. Я месяц не был дома. – Хорошо. А где вы были? – (загибает пальцы) Я был в Москве, я был в Индии, я был в Нижнем Новгороде. Сегодня я в Казани. Дай Бог, завтра я буду в Москве, послезавтра опять окажусь в Ленинграде, по крайней мере, на две недели. Что будет дальше я не знаю. На неделю. На неделю, на самом деле, потому что двадцать девятого я буду в Лондоне опять. – Борис, взгляните на эту фотографию (подходит мальчик с распечатанной на чёрно-белом принтере мятым листом формата А4 с какой-то фотографией. БГ снимает очки, смотрит). Не вы ли это слева? – Этот? (указывает дужкой очков) – Слева. – Этот? Это не имеет ко мне ни малейшего отношения. – Это Аркадий Северный и люди, любители Аркадия Северного, опознали в этом лице вас. – Нет, никогда его не видел, и даже не знаю, кто это такой. – Сегодня в интервью на радио вы сказали, что энергетика вашего концерта зависит во многом от зала, в котором вы играете. Как вам зал? – Зал на самом деле довольно хороший. Я не знаю, что было в зале, нам было на сцене очень хорошо играть. После того, как мы сыграли, по-моему шестую песню в концерте, которая начиналась криками "Make a jazz noise", уже всё пошло нормально. Кроме инцидента с несчастным искателем автографов. Так что в принципе в этом зале можно что-то сделать, только нужно взрывать немножко. – Кого бы из молодых исполнителей вы могли бы отметить российских, современных и западных, иностранных тоже? – "Red Hot Chile Peppers" (смех, реплика: Это мы знаем! БГ смеётся). Ну, они мне нравятся. – А вообще, они в восьмидесятых играть начали. Двадцать лет прошло. – Из молодых не знаю. Молодые меня не очень пока интересуют. – В своё время, вы как я слышал вы отмечали "Марк Шейдер Кунст" они не очень молодые, но малоизвестные. – Они не будут более известными, они играют в общем то одну и ту же телегу. Ребята они хорошие, но им не помешало бы больше хороших песен. Я никого не слышал из молодых, кто бы меня сильно впечатлил, пока что. Я очень надеюсь. "Пятница" мне нравится. Кавер на "Луну" он блестяще сыгран. Полное безумие. Настоящее полное безумие. – А авторское творчество? Свои песни "Пятницы"? – "Солдат" хорошая по-моему, единственная песня, которую я по-настоящему слышал, я её слышал раза три, и как бы ориентируюсь, где что. И ребята хорошие. Я думаю что их очень много, просто мы их ещё не знаем. И может и не узнаем, потому что их рост будет анонимным. (?) – А вообще возможен такой ренессанс (я условно говорю), такой ренессанс, который был в конце восьмидесятых в том же Питере, когда был всплеск интересных коллективов? – Сейчас везде всплеск интересных коллективов, там очень много чего интересного, просто это всё ещё очень локально пока. – То есть, просто не дают выход на всю страну? – Пока у них нет сил ещё, не с чем ещё выходить. Но идеи бродят. Я думаю, что идей везде на самом деле много. – Питер способствует тому чтобы творить? Есть у этого города какая-то аура своя? – Не знаю, не знаю... Ничего не могу сказать. Может быть да. Может быть да, а может быть и нет. – Просто... Вот многие другие музыканты, они поют о Питере, а у вас что-то... может было, но я не слышал просто. (реплика): По-моему, всё о Питере! Всё творчество. (ответная реплика): Мне тоже так кажется. – Не знаю, не знаю... Я спокойно отношусь к этому городу. (улыбается) – А к какому не спокойно? – К Лондону. И к Нью-Йорку хорошо отношусь. Я люблю, на самом деле, не города, а деревенские местности. Мне там лучше. – Какая самая любимая? (реплика): Посёлок? – Много. Много, много, много посёлков, много. – У вас есть строчка: "Дело было в Казани и дело кончилось плохо". – Да. (кивает) – Как она появилась? Есть какая-то история у неё? – Там вся история изложена в песне. Надеюсь, это единственная история, которая кончилась плохо в Казани. – Или это пророчество? – Я надеюсь, что нет. Я надеюсь, что всё уже кончилось, хотя судя по песне, если внимательно послушать, там всё не очень кончается. Как бы есть продолжение. – Про что? – (смеётся) Про любовь. (пауза. заминка) БГ спрашивает: – Ну? Ещё? – Борис Борисович, а вот для молодых музыкантов формулу успеха или какой-то путь в жизни. Что бы вы посоветовали. – Формула проста: если люди поймут, что успех им не важен, что заниматься музыкой само по себе уже счастье, что успех может от этого только отнять, прибавить он не может. Что само по себе занятие музыкой это большее, чем может дать обычная жизнь. Если они это поймут – тогда у них будет шанс. Успех может дать им дешёвые наркотики, доступ к противоположному полу (или к своему полу), и быструю возможность загаснуть полностью. Вот что может дать успех. Ничего хорошего он дать не может. – А вот как вы относитесь: не выдуман миф о противостоянии между московской и питерской школами, рок школами? – (наигранно-удивлённо) В Москве рок... что? (смех) Что у них рок? – Может быть "Машина Времени"... "Звуки Му" были в своё время... – Давай тогда вспомним ещё Бородина, Чайковского... – А почему бы и нет? – Ничего-ничего, Петербургский Мусоргский получше будет. (смеётся) Нет, Москва близостью к власти... – Не очень располагает к творчеству? – Не очень располагает, чтобы там кто-то занимался музыкой. Они могут заниматься общественной деятельностью, рифмованной под три-четыре аккорда, но не музыкой. Музыка – это нечто другое. – А вот когда вы попадаете на такие тусовки, как "Нашествие" как вы там себя чувствуете? – Я к Мише, очень хорошо отношусь, к Козыреву, поэтому как мне себя чувствовать? – Нет, ну личные отношения, с людьми которые там играют? – Ну на любом фестивале ты всё равно никого не видишь. То есть, ты сидишь в своей засранной палатке, ждёшь, когда тебя позовут чтобы ты вышел на сцену, быстро сыграл и съеб... смотался. Увидеть кого-либо так – невозможно. Даже если увидишь, то не услышишь всё равно. Потому что они тоже так все. Игги Поп был хороший, а все остальные так... – Как вы считаете, музыку можно делить на серьёзную и несерьёзную? – Нет. Музыка бывает... либо человек хочет по настоящему что-то понять, что-то новое внести в музыку, либо он хочет быстро заработать себе славу, деньги или что-то ещё. Второй вариант не очень интересен. Первый, бывает, даёт очень интересные результаты. – Как вы планируете отпраздновать свой юбилей? В кругу семьи, друзей, или может быть на сцене? – Мы сыграем концерт на сцене... – Где? – В Ленинграде, в Октябрьском. Потом мы нажрёмся в японском ресторане одного из знакомых. Может быть телевидение будет показывать передачу нашего концерта в Москве, а может быть нет, а потом я сразу укачу в Лондон, играть ещё один концерт. И там мы нажрёмся ещё раз. (смех) – Ваше отношение (личное), к, скажем, мутации рок-идолов конца восьмидесятых: то есть Кинчев сошёл на нет, стал каким-то православным деятелем концертным в рамках рок-музыки, но не очень интересной, Сукачёв сходит потихонечку в шансон, а Скляр окончательно стал каким-то шансонье. То есть, вот ваше отношение к таким вещам? (на протяжении всего вопроса БГ хмурится всё больше и больше) (реплика): Да и вы другую музыку стали играть. (реплика): Ну у вас она интересная, всё-таки. – Мы не уверены, что мы стали играть другую музыку. Если посмотреть, что мы играли с самого начала восьмидесятых, посмотрите (загибает пальцы) "Синий Альбом", "Треугольник", "Электричество", "Акустика" и "Табу" – вот пять альбомов. Первые три года восьмидесятых годов. Мы сильно изменились с тех пор? – Ну у вас было время, когда вы играли другую музыку. – Какую? – Ну, "Пси". Например "Пси" – всё таки был другой. Кроме "Сакэ" и "Телохранителя"... – Подожди новый альбом. "Репродуктор". (смеётся) – Сейчас тоже. "Конёк", например. – Ну, "Конёк"-то ещё нормальный. (смеётся) – Борис Борисович, всё-таки по поводу бывших, так сказать, кумиров прошлых поколений, что они так сильно меняются, теряют как-то... – (перебивает) Хочешь я скажу жёстко, неприятно, не при всех, не ради красных слов (?), может быть они обидятся если услышат. То есть мне кажется, что они в большей степени являлись ориентиром не на музыку, а на советскую эстраду, которая всегда маскировалась под музыку. И теперь, повзрослев и созрев, они продолжают играть советскую эстраду, в том виде, в котором она приемлема: (загибает пальцы) Христианскую советскую эстраду, (смех) тяжёлометаллическую христианскую советскую эстраду, кабацкую советскую эстраду, но они все ориентируются на советскую эстраду. Они музыки так никогда и не слышали. Они так не помнят. Они Хендрикса может быть не знают. Они слышали его когда-нибудь, но так не очень, не очень внимательно. К сожалению, им вот Эдуард Хиль – ближе. Во всех его проявлениях, многоликих. Мне их очень жаль. Они могут значительно больше, чем они сейчас делают. Теперь у них есть средства, возможности, время, способности всё сделать и вместо того чтобы делать замечательную фантастическую новую музыку, которая всё сметёт и всё изменит, они предпочитают повторять одни и те же старые формулы. По моему, это скучно. По моему, они сами себе выкопали могилу. Мне их жалко. – Скажите, вот вы в детстве о каком подарке мечтали на день рождения? О чём сейчас мечтаете? (БГ задумался и сделал очень удивлённое лицо). (реплика): Вы "сели в лотос посреди Кремля", о чём ещё мечтать? (смех) Остались неисполненные мечты? – Большая часть желаний исполнена, я не помню, о чём я мечтал, но по-моему, большая часть желаний уже сбылась. – Больше мечтать не о чем? Это же скучно, Борис Борисович? – Нет, мечтать это скучно. Мечтать скучно, нескучно делать. – То есть вы кайфуете от жизни самой, от процесса, не ставя цели – что бы можно пожелать, что бы ещё сбылось? – (кивает) – Вы очень так удачно в своих текстах компилируете, скажем, восточные религии с христианством. Ваше отношение к религии, к Богу – это что-то нечто унифицированное, то есть вы берёте ото всех религий, либо это что-то... – В математике бесконечность может быть только одна. Не может быть две или три, синяя или зелёная, красная. Одна бесконечность. Только одна. И Бог один. Только каждая культура его называет своим именем. И жестоко рубятся друг с другом: только мы имеем право называть Бога так, как мы хотим. Это большая глупость. Бог всё равно один. И Царствие Небесное (?) у всех одинаковое. Будь то китайцы, будь то мы, будь то монголы... Все устроены одинаково. – Вы оперируете символами или создаёте какую-то лично-ориентированную модель? – Я не создаю модель, я вижу мир как он есть. Я вижу Бога, как он есть. Я, соответственно, пытаюсь сориентироваться так, чтобы сделать что-то, чтобы мне было хорошо и чтобы другим было хорошо. – У вас никогда не возникает желания написать книгу об этом? – Книгу? Уже так много написано хороших книг, кто уже незачем. – Перед концертом вы выступаете в группе, что-то говорите. Что вы говорите, если не секрет? – Установку на концерт. – То есть, как Кашпировский, вы их программируете? (смех) – Да (улыбается, продолжает замогильным голосом): "Даю установку" – То есть не медитируете перед концертом? – Нет, это была бы такая .. регби-медитация. Американский футбол. – А после концерта о чём вы говорите? – После концерта врывается наш осветитель и кричит: "Распиздяи! Водки!" (подтверждаю, именно так всё и было – прим.HF) Вот и вся медитация. (смех) – А вообще, в коллективе вы какую роль занимаете? То есть в отношениях вы суровый руководитель, или...? – Я... как Лаврентий Берия. (смех) Простой мудрый руководитель, который ругается громче всех. – А почему у вас часы с калькулятором? – Ну если нужно посчитать быстро зарплату. (смеётся) – Борис Борисович, а идолы, кумиры какие-то в жизни были? – Ну конечно, Сталин, Гитлер. (смеётся) – Ваши личные? – Вы знаете, я очень хорошо отношусь к людям, но из людей, по-моему, нельзя делать кумиров, а то они могут испортиться и сам можешь обломаться. Поэтому вместо людей, лучше Богу поклоняться потому что Бог, всё-таки выше наших мыслей, выше того, что мы можем сообразить, поэтому он всё равно как бы... не подведёт. (улыбается) Всё равно будет лучше чем мы думаем. А из него кумира сделать нельзя, потому что изобразить его очень трудно. Собственно, то в Евангелии сказано... или по-моему в Ветхом Завете: "Не сотвори себе кумира". А если нужно сотворить, можно взять Биттлз. Или, там, Джорджа Майкла. (смеётся) Ну или, "Red Hot Chili Peppers". (смеётся) Отличный кумир! – С некоторых пор вы не снимая носите розовые очки. Это гражданская позиция? – Розовые? Нет, не очень. У меня были розовые очки... – И как? – Ничего, но можно с ума сойти. (задумался) – А эти очки? – Эти очки хороши тем, что они подчёркивают цвета и чуть-чуть ещё гасят интенсивность света. А поскольку, в них ещё и диоптрии... – А сколько у вас? – Минус три. Ну, приблизительно. Плюс-минус... Минус два с-половиной, минус три с-половиной, где-то так. – То есть, всё становится чётче. – Ну в общем да, мне из за этого вас видно. Так (поднимает очки на лоб и оглядывается) мне было бы вас не видно. – Борис Борисович, вот вы как-то недавно говорили, что стихи снова начали писать... – Да, есть такое. Очень хорошие. – Будет что-нибудь? – Нет, ни фига я их пока не покажу. Некоторые будут очень смешные. – Скажите, вот вы сибарит по жизни? То есть вы всё время носили перстни... – Да, я сибарит. Вот я сижу в кресле, а вы все стоите. (смех) – ... то есть какие-то элементы такой вот несостоявшейся роскошной вычурной жизни присутствуют в вашем имидже, опять же эти же перстни, такой вот какой-то цилиндр, что-то ещё такое... – Я сижу здесь... если эти штаны можно назвать элементом роскоши... как это – роскошь, не роскошь? (реплика): Клёвые штаны. – Клёвые штаны. – Как вы выбираете одежду? – Шёл по улице, увидел – понравилось. Зашёл купил. – В каком городе? – Лондон. (смех) Что делать, если в Казани не купить такие штаны? – А вы ходили по Казани? – Не успел. Я сегодня встал в четыре часа утра. С трёх до полпервого мы ехали сюда из Нижнего Новгорода. Приехали, меня потащили на интервью на радио, потом я поспал сорок минут, потом приехал на концерт. Вот сами посчитайте. – Вот такая энергетика... – Вот такая жизнь. В Нижнем было кстати, тоже самое. – Существует вот такая теория (или точка зрения), что допустим в эпоху серебряного века... из тех эпох как бы шла поэзия, она умы захватывала. Начиная где-то вот с битлов, вот – музыка. Вам не кажется, что вот когда-нибудь время музыки пройдёт и вот... – Время музыки уже прошло. Уже прошло лет пять тому назад. – А что в таком случае потащит остальные движения? – Давайте я не буду пророчествовать. Потому что появляется то, чего мы ещё сами не знаем. Это уже есть, просто этого ещё не видно. (реплика: "HTML-программирование...") – А какое тогда сейчас время наступает? – А вот я не буду говорить. То есть я сам по себе знаю, но это очень сложно сказать. Но то, что время музыки, Тех пор, время рока, как я его называю – оно прошло. Он прошло давным-давно. Чем скорее мы это поймём, тем скорее мы сможем потащиться в новое. – В своё время в нас предупреждали о наступлении Эпохи Водолея, совсем недавно.... – Наступила! – Чувствуете? – Наступила. Вот в это полнолуние. Серьёзно. Великое... эээ... шесть планет сошлось в какие-то (неразборчиво), и одновременно лунный eclipse. – И вы это почувствовали? – Почувствовал. Мне дали по голове в этот момент. Сильно. – И что сказали? – Просто это было довольно неожиданно для меня. (реплика охраны): Ребята, последний вопрос и на этом всё. – Когда это было? – Да в это полнолуние, в это полнолуние. Совсем недавно... Одиннадцатого числа? Типа в районе одиннадцатого числа, по-моему. Может девятого... – И что? – Началась новая эра. Остальное сами считайте. – Что изменится с наступлением новой эры? – Если я вам скажу, это будет уже не изменение. Всё, спасибо. Я пойду.
По окончании пресс-конференции БГ раздавал автографы, потом подошла какая-то беременная девушка и попросила БГ помолиться за её ребёнка. По-моему, это уже перебор... Но БГ мило улыбнулся, положил руки ей на живот и закрыв глаза постоял минут пять.
Всё что было дальше – уже неинтересно, и местами даже некрасиво.
Один из журналистов, по окончании пресс-конференции, нескромно из без приглашения полез с фотоаппаратом в гримёрку, за что на него немедленно налетел взвинченный директор группы Максим Ланде, что-то резко высказал, изъял фотоаппарат и засветил в нём плёнку. После чего вернул фотоаппарат владельцу, вышвырнул его и захлопнул за ним дверь. Переложение в текст видеозаписи пресс-конференции: (с) HellFir, 30.11.03 Одна ночь работы. Видеозапись любезно предоставлена Аллой Сакмаровой, за что ей огромное спасибо. Множество фотографий с пресс-конференции, в хорошем разрешении: www.HellFir.ru - http://www.hellfir.ru/photoalbum/aquarium/press/
Дополнительные ссылки: Событие: 2003 19 ноября. Концерт в КРК "Пирамида". Казань