2017 23 октября. Интервью с Александром Титовым для издания Delfi.lt г.Вильнюс. Событие. Справочник

Александр Титов: мы живем в жестком мире и высказываем свой ужас

Каждую весну в Вильнюс с концертом приезжает Борис Гребенщиков и его "Аквариум". Но кроме этого, музыканты группы бывают здесь и с сольными проектами. На этот раз - Rina Green, проект Алены и Александра Титовых, которые, после остановки в Вильнюсе, отправились дальше, в Хельсинки.

Александр рассказал о своем проекте, знакомых в Вильнюсе, взгляде на музыкальные процессы, планах "Аквариума" и обреченности цивилизации.

"В Вильнюс я регулярно приезжаю с 1984 года. Конечно, здесь есть связи. Самый известный момент был, когда мы играли на фестивале "Литуаника" в 1986 году", - начал он беседу.

- Не так давно отмечалось 30-летие этого фестиваля. Знакомых, наверное, встретили.

- Да. И, кстати, приходил монах, который был собственно организатором первого фестиваля. А так каждую весну мы традиционно приезжаем с "Аквариумом".

- Как-то Вильнюс среди других городов выделяется?

- Для меня Вильнюс - совершенно специальный город, очень родной и теплый, небольшой и близкий по духу. В этом городе есть ощущение студенчества, молодого, живого организма.

- Расскажите о Rina Green, как давно вы уже им занимаетесь?

- Эта группа основана на материале, который пишет моя жена Алена Титова. Она пишет песни уже более 20 лет. Сначала это были песни на русском языке, потом, когда мы переехали в Англию, она освоила английский язык и получила докторскую степень по лингвистике и стала писать на английском языке. Поскольку мы оба тесно связаны с музыкой, мы сделали эту группу. Появилась она в 1997 году и называлась тогда Karmakoma. Мы играли с английскими музыкантами и были довольно популярными, о нас писал Melody Maker. К 2000 году мы уже играли хэдлайны, но барабанщик был вынужден уйти, и группа как-то рассосалась. После этого мы пытались несколько раз что-то записывать, но все зависало, одно за другим и проект отодвигался все дальше. Но в 2011 году мы решили, что все-таки нужно сложить это все вместе. Я объединил вокруг этого проекта команду английского продакшна, в частности Джерри Бойза, он мой близкий друг и известный звукорежиссер и продюсер, работавший с Beatles, Rolling Stones, Bueno Vista Social Club. Он согласился сводить наш материал. И мы решили делать альбом, собрали краудфандингом чуть более трети нужной суммы, остальное добавили сами. И в удаленном режиме, как я это делаю много лет, мы его записали.

- Благо, сейчас есть возможности для такой записи.

- Конечно, это вполне сейчас возможно. И результата (если человек слышит, как должна звучать его музыка) он вполне может добиться с помощью удаленной записи.

- Сейчас все больше музыкантов, которые выступают и записываются в одиночку, техника позволяет.

- Конечно. Дело в том, что пока профессиональные студии стоят таких денег, все больше народу будет стремиться обойти эти расходы. Естественно, будут пытаться записывать как угодно, на коленке, где угодно. Это все делают, из-за этого такое огромное количество говняной музыки. В принципе, я считаю, что, создав первый альбом удаленным способом, мы добились большего успеха, чем ожидали. И сейчас я думаю, что мы будем пытаться найти деньги и второй альбом записать живьем в студии. Это наша цель. Мы хотим сделать его проще, более концентрированным, сфокусированным и сыгранным живьем.

- Ваш первый альбом Universe 25 описан как "песни о проблемах человечества с точки зрения стороннего наблюдателя". Как все же странно сочетается Ваша мягкая музыка и довольно жесткий месседж, в связи с упомянутым проектом Universe 25?

- Мы живем в жестком мире и известными нам способами пытаемся высказать тот ужас и опасение, которые у нас вызывает то, что постепенно мир начинает скатываться в какую-то пропасть. И мы чувствуем симптомы, которые описаны в этом эксперименте. Почему Universe 25, потому что это 25 эксперимент ученого, на котором он остановился, убедившись в том, что наша цивилизация обречена. Сколько нам осталось лет — неизвестно, но, как мне кажется, я эти симптомы уже совершенно очевидно вижу в англо-саксонском мире. Симптомы увядания.

- Сложилось, что люди из России довольно хорошо чувствуют себя в Британии. Как вы себя там чувствуете?

- Это Британия. Я — музыкант, для меня Англия — это родина музыки, на которой я вырос и которая мне интересна. На днях мы играли концерт в Лондоне, и я чувствую внимание и теплое отношение каждого человека, который слушает музыку. Музыкальное восприятие совершенно другое. Мы к этому не привыкли, потому что Россия — это страна, которая в основном слушает текст. В Англии люди умеют слушать, в первую очередь, музыку и воспринимать месседж, как часть музыкального полотна. Это удивительно и музыкальность этого народа, мне кажется, сделала их музыкальное наследие XX-го века столь богатым. Мы же не можем не соглашаться с тем, что английская культура оставила очень сильный отпечаток на мировой культуре в двадцатом столетии. И продолжает оказывать влияние. Поэтому для меня находиться там — очень важный момент. Там, я считаю, что нахожусь в центре мировой культуры. Я чувствую себя там в самом котле.

- Вы упомянули любовь российского слушателя к текстам. В восьмидесятые годы это можно было понять. Сейчас снова возвращается любовь к смыслам, люди поют политические тексты. Почему так, на Ваш взгляд, происходит?

- Очевидно, должно пройти больше времени, чтобы генетически славянский человек, скажем так, стал другим, изменился, развивался по-другому. Мне кажется, что с восьмидесятых годов прошло недостаточно времени, чтобы изменилось национальное мышление. Еще живы те люди, которые жили в то время и являются сейчас ключевыми фигурами в культуре нации. Пока эти люди еще здесь — мало что может измениться. Когда эти люди уйдут, появятся несколько свежих поколений деятелей культуры и музыкантов, тогда можно ожидать чего-то нового.

- Мы тут вспомнили о восьмидесятых годах. Что тогда происходило, остался ли у вас в памяти какой-то отдельный концерт? - Восьмидесятые годы вспоминаются мною, как огромная масса обрывочных воспоминаний, каких-то кусков. Часто эти куски, как и концерты, переплетаются друг с другом. И мне, например, начинает что-то сниться... Я помню снился концерт с Дейвом Стюартом в СКК в Санкт-Петербурге и вдруг на этой же сцене появляется Билли Брэгг, который был за пять лет до этого. Это, наверное, связано еще и с тем, что мы вели совершенно лихорадочный образ жизни, безостановочно перемещались с места на место. Это был ураган, который нас всех захватил. Поэтому воспоминания достаточно обрывочные. Есть люди, которые не только все это дело разложили по полкам, но даже еще умудрились написать книги об этом. Но я никогда не возьмусь за это, поскольку мои воспоминания о том периоде очень хаотичны, и вряд ли мне удастся из этого создать стройную картину.

- Надо полагать, что это был всеобщий ураган. Видите ли вы сейчас что-то похожее? Речь о России, появляются ли там качественно новые явления?

- Это интересный вопрос, потому что мне пока не попадалось ничего интересного настолько, чтобы я мог сказать, что это мощное явление будущего. Очень много самоповторов, вторичных дел. У меня вообще складывается впечатление, что музыка сейчас выпадает из концепции главного вида искусства, которым она была в конце двадцатого века. Она остыла и все больше начинает превращаться в фон. Отчасти из-за пресыщения слушателя ее огромным количеством. А во-вторых, из-за того, что многие творческие люди отворачиваются от этого вида искусства, потому что их пугает большое количество безмазовых музыкантов, которые пытаются добиться успеха и расталкивающих всех, кто талантлив.

- Это желание добиться успеха, наверное, мешает многим?

- Я про это и говорю. Слой людей, которые пытаются добиться успеха любой ценой, мешают по-настоящему талантливым людям быть услышанными. Отчасти этому сильно подыгрывает интернет, поскольку он делает музыку доступным видом искусства. Ты включил телефон и через две секунды услышал то, что хотел. Раньше нужно было поработать, чтобы добиться этого, получить информацию. Сейчас все доступно и это все нивелирует, все становится менее ценным.

- Любого искусства. На сегодняшний день интернет делает все всеобщим, доступным и ценность всего упала.

- Выход, конечно, существует. Нужно создать новый мир, который будет учитывать интернет. И наши дети, между прочим, растут уже в новом мире, в котором интернет занимает ключевую позицию. Эти люди уже будут строить свои отношения и выстраивать искусство с учетом этого. Мы строили свое искусство еще до интернета. И проект Rina Green начал создаваться еще до интернета.

- Можно наблюдать такой процесс, что современные группы пытаются звучанием вернуться по времени назад, к лампам. Как вам такой взгляд?

- Дело в том, что людям всегда хочется живого музицирования. Это как маятник, вселенная развивается с определенным раскачиванием в одну и другую сторону. И искусство, и музыка в том числе. Когда развитие миди и компьютеров качнуло музыку с сторону электроники и довело ее до полного совершенства, развития и массового восприятия, то авангардные музыканты решили, что их это достало и пытаются создать что-то новое, связанное с отрицанием электроники и попыткой вернуться к ламповому звуку и живому музицированию. Как только развивается мощный кластер искусства, который развивается в одном направлении, появляется авангард, который стремится идти в другом. Противодействие, это нормальная ситуация. Когда этот кластер живого музицирования опять разрастется, появятся новые электронщики, которые будут создавать что-то совсем другое. А потом маятник качнется обратно.

- Как у Вас сейчас идет сотрудничество с "Аквариумом"?

- Я езжу с ними периодически в туры. После Вильнюса мы с Rina Green сыграем в Хельсинки, и оттуда я поеду в Петрозаводск на концерт с "Аквариумом", потом в Москву.

- Мы только что записали болванки на новый альбом, 12 песен. Он находится в процессе работы, мы надеемся выпустить его сразу после нового года. Пока выпущен сингл, куда вошли обработки трех песен, которые мы играли с восьмидесятых годов, одна из них была написана вообще в семидесятых. Мы просто, наконец, записали их в студии, они всегда мигрировали по различным концертам, кассетам, катушкам. Это "Стучаться в двери травы", написанная в 1978 году, "Не трать время" - в 1986 году и "Для тех, кто влюблен" - это 1984 год.

- Ожидаете ли в будущем движение в музыке?

- На сегодняшний день очень много вторичного искусства. И оно чаще всего и занимает маркет, потому что массовая культура, массовое сознание еще не сориентировано на авангардные стили искусства. Поэтому какое-то время масса вторичного серого искусства будет занимать все ключевые позиции, к сожалению. Но интернет помогает быстрее проходить общие психологические кризисы, общедоступность и моментальность высказываний в интернете ускоряет развитие социума и человека.

- Есть мнение, что интернет превращает людей в анонимов и они прекрасно общаясь по интернету, при встрече с трудом могут общаться вживую.

- Я об этом и говорю. У нас есть песня Hikikomori, она о психологическом типе в Японии. Это молодые люди, которые в свои 20 в лишним лет ни разу не были на улице. Это люди, которые живут в квартире, работают по интернету, заказывают пищу по интернету и т.д. Люди, абсолютно не способные к социальной жизни вообще. Они не в состоянии, как мы сейчас с вами, разговаривать.

No documents found

У Вас есть что сообщить составителям справочника об этом событии? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей