Майк Науменко. Персона. Справочник

О Майке и "Зоопарке":
http://www.remike.spb.ru - сайт, посвященный Майку Науменко. Воспоминания его друзей, редкие фотографии и экспонаты, новости проектов так или иначе связанных с творчеством Майка. Вся информация из первоисточников.
http://mike.freelines.ru
http://mike-zoo.narod.ru

Познакомились мы на квартире у Марка Зарха, уехавшего ныне давным-давно. У него как-то все лето происходила чудовищной силы тусовка - дневали, ночевали. И однажды Родион, который туда был вхож, привел с собой такого небольшого человека, который себя ничем не зарекомендовал, к тому же там были все до беспамятства пьяны, естественно, все было очень весело, ну, вот еще один человек пришел - раз Родион привел, значит хороший человек, к тому же Родион его именно так и представил. А у меня в тот вечер, насколько я себя помню, была общая идея о том, что если на мир смотреть с башенного крана, то все будет гораздо лучше и менее печально, поэтому я залезал на башенный кран, который стоял во дворе этого дома и смотрел на мир, а с Майком общался не очень. Больше башенным краном интересовался. И уже потом как-то оказалось, что Майк еще и что-то пишет. И как-то потом само собой выяснилось, что Майк очень хорошо ориентируется в рок-н-ролле, но это уже в последующие дни. Сцена, которую я очень хорошо помню, это когда я пришел из армии в 77-м году, и мы с Майком были уже в довольно близких отношениях, и пошли, почему-то, в поле, где теперь стоит цирк "Шапито", рядом с его домом, и сели в этом поле, и я ему сыграл песни, которые я из армии привез - 4 штуки, теперь их уже никто не помнит: "Всадник между небом и землей" и какие-то еще. А он мне сыграл то, что он написал, и там, по-моему, была песня "Все мы живем в Зоопарке". И рассказ новый прочитал - был такой оптимальный случай, когда два человека, которые что-то делают, встречаются и обмениваются тем, что у них нового появилось. Это был огромный кайф - светило солнце, мы пили что-то такое легкое или не легкое - эта встреча мне запомнилась нестандартной, замечательной такой, интересной.

Впечатление, которое сохранялось всю жизнь, было точно подтверждено незадолго до его смерти - я помню его таким рок-н-ролльным петербургским юношей, и для меня он всегда был таким и никогда не был другим. И то, что он поседел и пополнел за последние несколько лет, абсолютно этого факта не меняло, и когда мы зашли к нему на день рождения, он отозвал меня на кухню и прочитал свои стихи, какие-то новые, сказал, что сегодня ночью написал. И стихи были точно такие же, как он писал тогда, в конце семидесятых, то есть, вообще ничего не изменилось. И в этом, по-моему, в этой его полной изолированности от мира, он весь. То есть, себя, юношу - рок-н-ролльщика, он загнал в такое измерение, в котором всю жизнь и прожил, и мир видел только внешнюю его сторону. А внутренней стороны он, по-моему, просто не понял. Майк - как бы солидный, звезда, очки и все такое, а ведь он был прямой противоположностью всему этому, ему как было лет пятнадцать или шестнадцать, так и осталось. Тогда он создал свой особый мир и стал в нем жить. И он всю жизнь слушал музыку, связанную с этим миром: старый рок-н-ролл, Болана, что-то еще... Он всю жизнь в этом и оставался. Насколько я помню, ничего нового он не принимал - "Дэд Кэн Дэнс" или "Кокто Твинз" - упаси, Господь! И поэтому он остался абсолютным романтиком. Просто то, что было внутри, вот эта сердцевина, она была видна только тем, кто из этого же мира и происходил, кто хорошо его знал. Мы с ним встречались, не могу сказать, чтобы очень уж часто в последний период времени, но я видел - он всегда стопроцентно оставался абсолютно верен себе.

В то время мы часто собирались вместе играть рок-н-роллы на всяких танцах или где-то еще, а поскольку и он писал песни, и у меня были новые, появилась идея сделать что-нибудь вместе. И действительно, был выставлен уже вошедший в поговорку микрофон в уже вошедшем в поговорку поле, и что-то там было записано, Фан еще подыгрывал. И все это было сделано очень быстро, остались песни, остались ощущения.

Один из рассказов Майка, уже довольно известный, опять-таки подтверждает то, что я говорил - у Майка с детства, с юности сложилось определенное понимание, что такое рок-н-ролл, определенное понимание, что значит быть звездой рок-н-ролла, и он с начала до конца жизни ничем другим никогда не был - он был звездой рок-н-ролла сразу. И это могло входить в соответствие с внешним миром, могло дико выходить из фазы, но он всегда был и оставался с первой ноты, им записанной, до последнего своего дыхания звездой рок-н-ролла. Абсолютно незамутненной ничем другим - ни координацией с внешним миром, ни какой-то попыткой понимания, что вообще в этом мире происходит, ему на все это было глубоко наплевать. Он жил жизнью звезды рок-н-ролла, он был ею с самого начала. И для него внешняя сторона, по моему глубокому убеждению, не была самоцелью, важен был весь комплекс, все, что входит в понятие звезды рок-н-ролла. Он был идеальным рок-н-ролльщиком и, когда он не совпадал с действительностью, попадал в советский какой-нибудь Архангельск, где после концерта нужно куда-то идти, к каким-то людям, идти по мокрым холодным улицам, там сидеть и отвечать на идиотские вопросы, то, естественно, его реакция была такова, что он как бы не понимал, уходил от этого сразу в питье. Это было не то; это не соответствовало понятию звезды рок-н-ролла, и он сразу уходил в свой мир и оттуда, как через стенку, разговаривал с людьми. И был тоже абсолютно прав, я вполне его понимаю - ему должны были подавать лимузины до концерта и после концерта, и тогда бы все было нормально. К вопросу о том, почему он не предпринимал никаких активных действий в достижении этого - не искал себе хорошего администратора и прочее. Он уже был звездой. В понятие "Звезды" входит, что уже есть хороший администратор, что все это уже есть, и предпринимать любые по этому поводу действия нелепо, бессмысленно и унизительно. Это факт. Внешней стороной рассудка он понимал нестыковку с окружающей действительностью, но его душа настолько властно ему диктовала, что все эти поступки, они нехарактерны и неправильны. И поэтому, кстати, при всем моем глубоком уважении к группе "Зоопарк", я ведь действительно их люблю, и они все точно и правильно делали, на мой взгляд, нестыковка была очень ясной, потому что он был звездой, а они были людьми из этого мира. "Зоопарк" в свое время был начинающей группой, а Майк никогда не был в стадии старта, когда он написал свою первую песню, он уже не был в стадии старта, он уже был, он должен был уже быть, по собственным ощущениям, на первых полосах всех газет. А то, что его там не было - по этому поводу, кажется, он не комплексовал, потому что он был рок-звездой в своей душе, он был рок-звездой если не для Петербурга, то, по крайней мере, для всех провинций, начиная с Москвы - именно он сформировал сознание миллионов людей. Не столько мы, сколько он. Я помню все эти бесконечные города - там все были воспитаны только на нем. Кайф тот же самый... Огромное количество людей воспитано им, потому что вот это отношение, правильное отношение, одно из немногих правильных отношений, оно было точно всеми схвачено. И такие штуки, как "Дрянь" и остальные, они сразу ложились в точку, в десятку попадали. Это были сразу, изначально правильно взятые ноты отношения ко всему.

А ездил он без конца, потому что, как любому человеку, которому есть что сказать, ему было невыносимо скучно день ото дня сидеть в одной и той же комнате, принимать гостей и выслушивать одни и те же комплименты. В последние годы он вошел в дисбаланс с окружающей средой, и это лишило окружающую среду удовольствия от общения с Майком. То есть, он-то все равно остался победителем, это мы проиграли, потому что лишились его. А мы лишились его, потому что мы, то есть весь большой, целый мир, не смогли дать ему те условия, при которых он бы оптимально развивался. Я остаюсь при своем мнении, что он не выгорел, не потерял творческого потенциала, мир просто не смог обеспечить ему рабочей обстановки. Нужно было очень мало - нужен был администратор, который бы заботился о нем и делал бы ему поездки, от которых бы люди по разным городам просто визжали, как в Челябинске, например. Во многих городах ведь его просто обожали. И он мог бы ездить не так, как он ездил, он мог бы ездить в пятьсот раз больше. И обидно то, что они есть, такие администраторы, они есть, но они живут абсолютно другой жизнью, в другом мире, и они не знают о том, что это есть. И это не случайность, что такой человек не нашелся. Просто у нас все условия в стране созданы для того, чтобы максимальное количество народу погубить. Вот Янка - она умерла тоже потому, что каждый из нас сидит в своей дыре, из дыры вылезти не может, а когда вылезает, то попадает, как Витька, в руки, блядь, таких акул, таких волков, которые сразу тащат их на стадионы. Из подполья - прямо туда, промежуточного ничего нет. И вот это и убивает людей так же, как Майка, потому что Майк - не стадионный человек стопроцентно, и Майк не подпольный человек, это тоже стопроцентно. Он клубный музыкант очень высокого калибра, причем, калибра от небольшого клуба до зала, скажем, на две тысячи мест. И вот на этих условиях он мог бы ездить всю жизнь и был бы все лучше, и лучше, и лучше... Ему негде было записываться, ему негде было играть, им некому было заниматься, хотя все это есть, все элементы присутствуют, но не было человека, который бы сопоставил их все вместе. Майк целиком пал жертвой советского глубочайшего распиздяйства. Но это, все-таки, не слабость, скорее, это сила. Майк же быт известным атеистом. Принципиальным атеистом. А что такое быть атеистом - это ставить себя поперек. Поперек потока, называйте это как угодно - Бог или Дао... Принципиально то, что вот Майк - такой хрупкий, слабый, но абсолютно независимый - он ставил себя вот так - поперек всего. Да, он мог пойти на компромисс в каких-то житейских делах - это записано не так, это снято не так, но принципиально у него была позиция, что он находится в противоположности к судьбе, в противоположности к Богу, к Дао, ко всему. Мы-то всегда делали то, что шло само. Просто нельзя было не сделать, поэтому делали, а от себя ничего не предпринимали. А Майк, как раз, несмотря на всю свою хрупкость, слабость и неприспособленность, он, однако, свою позицию отстаивал до конца и этим тоже он вызывает мое глубокое уважение. Я не считаю, что это была мудрая позиция, но она была последовательная стопроцентно. Он принципиально отрицал Бога. Он принципиально в него не верил, и эта принципиальность была на грани уже идеи фикс. Поэтому естественно, не то, чтобы Бог от него отказался, он сам себя Богу ставил сразу на пику. И такая позиция, она всегда боком и выходит. Я сейчас рассуждаю не как православный фанатик, поскольку таковым не являюсь, но я вижу причину и вижу следствие. И знаю еще нескольких людей, которые таким же образом погибли.

А интерес к жизни - был ли он у него вообще? Вообще, у героя рок-н-ролла интерес к жизни в общем-то и не предполагается. Герой рок-н-ролла живет в принципиально другой среде, к жизни имеющей чрезвычайно малое отношение - он жизнь видит, когда идет от студии до лимузина и от лимузина до какого-нибудь ночного бара. На этом жизнь заканчивается. То есть с жизнью соприкосновения нет и быть не может никакого.

А то, что он говорил в интервью, что кроме рок-н-ролла у него еще есть чем заняться, и жизнь на рок-н-ролле не кончается, то, мне кажется, что это слова. Хотя Майк никогда не врал и к вранью вообще никакого отношения не имел. Зачем ему было врать - его и так никто по-настоящему не понимал. Но это -слова. Он искренне думал на самом деле так, но, насколько я знаю эту породу людей, включая отчасти и меня самого, и многих других такого же типа, без этого главного, не называемого, что в случае Майка мы условно обозначаем, как Герой рок-н-ролла, без этого все остальное очень быстро теряет смысл. Просто мгновенно. Это имеет смысл, когда ты приезжаешь домой и час, день, два, три находишься в кайфе, а еще через полтора дня начинаешь думать о том, что что-то нужно еще сделать. А поскольку у него был постоянно вынужденный застой - нет ни студии, ни пятого, ни десятого, то он впадал в клиническую дрему. И комната его была приспособлена именно для дремы, как берлога, пока что-то не начинало происходить. Я мало бывал у него там, на последней квартире, но когда бывал, ощущение было именно такое.

И забавно, что зная западный шоу-бизнес, насколько я его знаю, могу сказать, что там было именно то, что ему было нужно. Как раз та жизнь, о которой он мечтал, о которой он читал, которую хорошо знал по газетам, статьям, журналам, книгам, к которой он был стопроцентно подготовлен, забавно, что когда вышла "Красная волна", Майк туда не вошел. То есть, весь Запад прошел мимо. И когда ему пытались что-то сделать, я помню, что Лешка Наследов хотел его как-то вытянуть в Штаты, все это сталкивалось с тем. что "...А-а, уже не то,.. уже лень..", то есть это был уже не тот масштаб.

Он был готов к работе - я помню, когда мы писали с ним "55", это было то настоящее, где не было никаких опозданий ничего, потому что это настоящее, это кайф. Будучи Героем, он с самого начала дал такой угол жизни, свой, показал, как на самом деле все должно быть. Своим рассказом, в том числе, который как-то приоткрыл завесу в его внутренний мир - вот как все должно быть на самом деле. И все, что он делал, можно рассматривать только в этом контексте. Поэтому и всколыхнулась вся русская провинция - это было настоящее, это ТО... Они про это даже не знали, не знали, что существует такое отношение, такая возможность. И с этой точки зрения он выстраивал все свои отношения с жизнью, пока так называемая неумолимая действительность не заставляла его смиряться. А чтобы смириться, нужно было залить себя водкой с дикой силой, потому что он знал, что это не то. А когда сталкиваешься с не тем - что делать? Нужно анестезироваться. Вот он со свой анестезией...

А на сцене, сколько я помню, он всегда чувствовал себя очень на месте, так, как надо, на сцене он был самим собой. Дома он самим собой не был. А коллектив его, это было то, за что он прятался. Раз мир не дал ему того, что у него должно было быть, то он ушел в монастырь своей группы и целиком заслонился ими от всего. Потому что, если это и не было рок-н-роллом в его понимании, то это было самое близкое к рок-н-роллу из того, что можно здесь достичь. И если бы система была готова к тому, чтобы пластинки выпускать, чтобы нормально их записывать, по-человечески, чтобы была реклама, то он не знал бы бед.

В нем было, как Артем правильно отметил, правильное чутье рок-н-ролла. Когда мы писали "55", у него был подход стопроцентно рок-н-ролльный - как бы не было что-то грубо, или не грубо, так или не так, но если это действует, за нервы задевает, то это остается. И над какими-то вещами, вроде бы правильно сделанными, он мог долго работать, потому что они "не цепляли".

Нам всем очень повезло, что в конце семидесятых создалось какое-то поле рок-н-ролльное в Петербурге - то, о чем говорят, но толком никто не помнит, потому что большинство из тех, кто там были, либо умерли, либо спились. Все это было - все эти концерты по всяким НИИ, и все эти фестивали на открытом воздухе. Это как раз было то, что надо. Я помню какое-то утро, когда мы с восьми часов утра какие-то колонки перевозили с Майком, какие-то ящики таскали. Темно было, едем мы вдвоем и обсуждаем ситуацию, и соглашаемся на том, что вот это и есть настоящая жизнь. Мы ухитрились создать себе здесь все - Вудсток, Нью-Йорк, Лондон, все, что угодно. Года два-три в Ленинграде это держалось. Все было в полный рост. И мы могли получать двадцать рублей за концерт, но какие это были двадцать рублей! И какой это был концерт!.. Все было стопроцентно настоящее. Создали себе воображаемый Лондон, и он в полный рост окупался, потому что все, что с этим сопряжено, все было. А самое главное, что ощущения внутренние, они не очень существенны для всех окружающих людей - мало ли, кто как себя чувствует, но когда есть ощущение, то возникает и его плод - возникают песни, возникает поведение, что-то, что выше человека, что красиво само по себе.

И Майк как раз был в полный рост ребенком этого времени. и когда дальше действительность стала более уродливой, то это стало уже тяжело. А в промежутке, когда КГБ еще не начало все это давить, года до восьмидесятого - восемьдесят второго, когда еще никто из правоохранительных органов не понимал, что вообще это такое, было время чистого, неразбавленного рок-н-ролла со всеми его кайфами. Ни шоу-бизнес его не давил, ни менты, никто не давил, и песни шли сами по себе, и поэтому он тогда написал большую часть своих песен. У нас тоже - практически пять альбомов за два года - это много. Я вспоминаю вечер, когда мы сидим у Майка на кухне, и он поет "Дрянь", только что написанную, и нет ощущения, что мы находимся в какой-то рок-н-ролльной провинции, что ТАМ они умеют, а мы не умеем - ни фига! Тот комплекс, которым страдало большинство наших советских рок-музыкантов, так называемых - они-то мол умеют, у них там фуз и квак, и обработка, и все... - нам это было не нужно. Это были какие-то прилагающиеся детали, и только это и было правильное ощущение, что если написал правильную песню, правильно ее спел один раз - все! Остальное уже должно прикладываться. Один музыкант сказал: "Рок-н-ролл - это отношение. Совсем не обязательно быть лучшим в мире гитаристом". У Майка, как раз, именно это и было - какое имеет значение, кто как играет на гитаре, главное - отношение. И отношение из воображаемой звезды сделало его настоящей звездой. Отношение с самого начала было правильное, а это то, чего нет у 99 процентов людей, с которыми мне приходится сталкиваться. Все интересуются, как пробиться на телевидение, как заработать деньги, как найти студию или что-то еще, а это рок-н-роллера не может интересовать, потому что все это прилагается. А как прилагается - это уж, простите, вопрос каждого человека.

Майк Науменко: правдивая автобиография "Зоопарка"

"Для начала: сам факт существования "Зоопарка" меня глубоко удивляет. Мне до сих пор не ясно, каким образом мне удалось заманить трех человек в подобное, заведомо безнадежное предприятие, но пока (тьфу-тьфу-тьфу) все складывается лучше, чем могло быть. Я люблю "Зоопарк" за то, что многие его не любят. Есть люди, которые нас буквально ненавидят. Я им за это очень обязан. Есть люди, которые считают нас одной из лучших (по крайней мере в Питере) групп. Им я, наверное, тоже обязан. Играем нарочно грязный рок-н-ролл, не заботясь о чрезмерной чистоте звучания, о ладе и т.д. Главное - это общая кайфинтенсивность звука, вибрация, энергия. Многие считают, что все должно быть чистеньким, прилизанно и красиво. Питерские группы "Зеркало" и "Пикник" и другие. Я придерживаюсь другого мнения. По- моему, главное - то, чтобы публике не было скучно. В конечном итоге мы все играем ей и на нее. История "Зоопарка" проста и кратка. Мне всегда хотелось сделать программу из своих песен, причем сделать ее в электричестве. Довольно долго это по разным причинам не удавалось. В конце концов все случилось так: однажды осенью 1980 года, когда я кирял в гостях у своего приятеля Иши (замечательный человек, соавтор "Московского блюза") к нему домой приехал его школьный приятель Илья Куликов, который оказался басистом. Мы понравились друг другу (мы оба Овны), и, стоя на балконе и распивая очередную бутылку рома с пепси- колой (мой любимый напиток), решили попробовать поиграть вместе. Удивительно то, что утром мы оба об этом вспомнили. Попробовали, понравилось. Дело оставалось за барабанщиком и вторым гитаристом. Искали мы их довольно долго. Перепробовали несколько кандидатур, которые при ближайшем рассмотрении оказались или хорошими людьми, но к черту негодными музыкантами, или наоборот. Наконец, басист-перкуссионист "Аквариума" Михаил Васильев порекомендовал некоего драмсиста, с которым играл в армии. Им оказался Андрей Данилов. Играл он в составе группы "Прощай, черный понедельник" (помните Воннегута?). Это был традиционный состав: бас, гитара и драмс, и играли все что ни лень, начиная с "Дип Пепл" и кончая "В-52". Были у них и свои номера, которые мне не нравились, но многие отзывались об этом составе весьма положительно. Я поговорил с Андреем и Шурой (лидер-гитарист) и мы эх-да заиграли вместе. Для начала мы не смогли придумать ничего умнее, чем сесть на точку за город, и играть на танцах. Место было весьма специфическое: совхоз. Люди еще более специфические: подавай им "Бони М" и "Машину времени". Но платили нам мало, поэтому мы играли то, что хотелось нам, а не им, а именно классический рок-н-ролл (Чака Берри, Карла Перкинса, Ларри Уильямса) и классику 60-х и 70-х: "Стоунз", Боуи, "Ти Рекс" и другое. Правда, в коммерческих целях, чтобы не побили, пришлось исполнять им что-то "за Одессу" и пресловутый "Поворот", но последний мы играли, чтобы не было совсем тошно, в стиле реггей. Работали мы там месяца три, но в конце концов пришли к выводу, что овчинка выделки не стоит (ездить далеко, платят мало), уволились и засели за свои номера. Отрепетировали кусок программы, в мае 1981 года прошли прослушивание и залитовали часть песен (худшую), получили разрешение на непрофессиональную концертную деятельность. Сейчас играем концерты (реже, чем хотелось бы), валяем дурака (больше и чаще, чем хотелось бы) и на что-то надеемся, правда, сами не знаем на что. Немного подробнее о музыкантах. Лидер-гитарист Александр Храбунов (Весы, Кабан). Всю жизнь играл в составах, где нет ритм-гитары, поэтому любит "пилить" помногу. Сначала мне это не нравилось, но потом я понял, что в этом есть свой кайф, а сейчас с трудом могу представить, как бы мы звучали с другими гитаристами. Его гитара придает моим довольно легким песням умеренную тяжесть. Шура очень тихий и спокойный человек, но несколько раз в год напивается сверх меры, становится неуправляемым, начинает пытаться набить всем морду и прихватить всех барышень в радиусе трех километров. Ни то, ни другое обычно не получается. На сцене он преступно скромен. Бегать, прыгать и вставать в "красивые позы" отказывается напрочь, ссылаясь на занятость своими педалями. Я не теряю надежды на его перевоспитание. У меня есть подозрение, что моя музыка ему безразлична, впрочем, возможно я и ошибаюсь. Драмс: Андрей Данилов (Дева. Обезьяна). Жуткий бабник. У него куча дам, которая непрерывно растет. Основной недостаток заключается в том, что в нетрезвом состоянии он решительно отказывается держать ритм и забывает все свои достаточно хорошо отрепетированные партии. Мы постоянно пытаемся не давать ему алкоголь перед концертами, но удается это, увы, не всегда. Андрюня любит всякую музыку и на данном этапе хочет играть "новую волну". Занимается фотографией. Бас-гитарист: Илья Куликов (Овен, Крыса). Несмотря на сравнительную молодость, имеет солидный музыкальный опыт, играл везде, начиная с Ленконцерта, продолжая цирком (?!?!) и кончая разнообразными рок-группами. Я считаю Илью превосходным басистом, у него колоссальное чувство ритма и гармонии, весьма незаурядный вкус. Он пишет песни, которые, я надеюсь, мы будем играть. У него есть кое- какие черты, которые мне не по вкусу, но что делать, в ком их нет. Наконец, дело дошло до меня. Я, Михаил "Майк" Науменко (Овен, Коза), играю в группе на гитаре и пишу пока все песни, а также пою их. О себе пишу подробнее. За гитару взялся сравнительно поздно, лет в 15, естественно, под влиянием "Битлз". Тут же начал писать песни, причем по молодости, на английском языке - я знаю его не так уж плохо. Играл во множестве дряннейших составов, причем играли полный бред: от "Машины Времени" до "Юрай Хип", все, что посередине. Примерно тогда же стал писать на родной музыке. В 1975 году довольно близко познакомился с "Аквариумом", и некоторое время играл с ним электрическую рок-н-ролльную программу в качестве лидер-ритм- гитариста. Мы плохо одевались и накладывали на лица килограммы грима и губной помады, теней и т.д. Это был кондовый, правда, несколько запоздалый глэм-рок. Летом 1978 года мы с Борей Гребенщиковым, сидя на берегу Невы, записали на пленку ряд наших акустических песен и выпустили альбом под названием "Все братья - сестры". Качество записи было устрашающее, но это были хорошие времена. В 1980 году опять-таки летом я записал (спьяну и сдуру) уже совсем сольный альбом "Сладкая N и другие". В записи мне помогали все тот же Борис Гребенщиков и Вячеслав Зорин, гитарист группы "Кап.ремонт", с которой мы в 1979 году гастролировали по Вологодской области. Запись получилась хотя и хороша по качеству (писали, наконец, в студии), на удивление занудной. Впрочем, там есть и хорошие песни. Осенью 1980 года и в начале (зимой) 1981 года я вместе с "Аквариумом" несколько раз приезжал в Москву и играл и пел в качестве "сольного автора". Принимали меня неплохо, и я почти полюбил столицу, к которой раньше относился весьма скептически. К тому же у меня появился ряд приятных знакомых, которых я очень ценю. В их числе группа "Последний шанс". В 1981 году образовался "Зоопарк", о котором я написал все, кроме того, что в этом году я начал толстеть и катастрофически тупеть.

Моя анкета (не знаю, правда, зачем и кому она нужна, но тем не менее):

     Имя: Михаил В. Науменко
     Сценическое имя: Майк
     Дата рождения: 18.04.55
     Рост: 173
     Вес: не знаю
     Цвет глаз: карие
     Цвет волос: шатен
     Хобби: собираю материалы о Марке Болане и Дэвиде Боуи
     1-е выступление: ей-Богу не помню
     Крупнейшее событие в карьере: работа в ресторанном оркестре на Кавказе
     Любимый цвет: очень темно-синий
     Напиток: ром, красные сухие вина
     Любимая группа: "Аквариум"
     Любимый артист: Марк Болан
     Увлечение: чтение западной музыкальной прессы и отечественных детективов 40-х, 50-х годов, сдача пустых бутылок, валяние дурака, общение с рок-музыкантами посредством сухого вина.
     Личные неприязни: глупые девочки и мальчики, тушеная капуста
     Профессиональная цель: играть и записывать ту музыку, которая мне нравится".

"Сладкая N и другие", 1980
"Blues de Moscou", 1981
"LV", 1982
"Уездный город N", 1983
"Белая полоса", 1984
"Музыка для фильма", 1990

27 августа 1991 года Майк Науменко скоропостижно скончался. После его смерти все альбомы "Зоопарка" были изданы на компакт-дисках и кассетах, а в 1997 году петербургские рок-музыканты реализовали проект римейков песен Майка, которые так и не были записаны автором, хотя исполнялись на концертах. В проекте участвовали Борис Гребенщиков, Юрий Шевчук, Дюша Романов, Чиж, Евгений "Ай-яй-яй" Федоров и гитарист группы "Зоопарк" Александр Храбунов. Майк Науменко был самым тонким лириком в отечественном роке, самым рок-н-ролльным человеком в исконном понимании этого слова и одновременно одним из самых тактичных и деликатных людей в Петербурге.

Участвовал также: Вокально-инструментальная группировка имени Чака Бэрри, Зоопарк, Союз Любителей Музыки Рок

У Вас есть что сообщить составителям справочника об этой персоне? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей