Борис Гребенщиков - голос, гитара Андрей "Дюша" Романов - голос, флейта Сергей Щураков - аккордеон Андрей Решетин - скрипка Петр Трощенков - ударные
Для никого
Вода не течет по каналу Она - не вода Хэ
"Аквариум" - группа ныне не модная, пережившая моду, уже давно и не уже, но при этом все равно остающаяся одним из китов, на которых держится рок-н-ролл. Двадцать шестого января команда сыграла очередной "прощальный" концерт. Полный зал, тинейджеры на полу центрального прохода, "Октябрьский", трепетные девчушки с букетиками, получасовой бис, скучные многоопытные лица хозяев "аппарата", новые песни, старые, древние, концерт ровный, ровненький, без падений, без взлетов, без драйва. БГ, пожалуй, лучше всех - уверенно весел, скоро в Англию, война продолжается, чудесно спел "Китай", проникновенно, а вот остальные гвардейцы... работа есть работа, таинство исчезло, ремесленный колорит.
БГ, похоже, уже все равно, с кем играть, Дейв Стюарт, независим от собственной группы, нет старого кайфа - как у всех дух захватывало от этой безумной компании, "идея" держалась - единственная в своем роде, магическое братство - вот самый сильный, самый главный аргумент. Состав изменился, изменилась и музыка (не в лучшую сторону), сочные, богатые аккордеонные пассажи Сережи Щуракова (в "Трилистнике" они так к месту! А здесь - нет, слишком уж много их) преобразуют деликатную ткань аквариумных песен, перерождают их злокачественно в нечто стилизованное непонятно под что, в абстрактно-народное, лажовое по сути. Петя Трощенков стал подлинным виртуозом, очень высокий полет, глубокое понимание возможностей ударных, в высшей степени нетрадиционная манера с учетом акустической специфики, но все портит какая-то патологическая тяга к латиноамериканской ритмике, половина репертуара - румба, самба, мамба, лабамба - совершеннейший эстетский бред. Добродушнейший Олег Сакмаров, "кавалер Глюк", персонаж, увы, трагикомический, большую часть концерта он робко трясет перкуссией, положив флейту, как бы подпевает, а еще надо было видеть его напряженную, прямую, школярски правильную спину - сел в одной из песен на рояль. Еще был скованный от смущения (шутка ли? Ведь "Аквариум"!) басист, новичок здесь - чужак, временщик. Ну, остальные все те же.
БГ, интервью последнего времени, весна - зима, серия интервью, сказал, что не о чем петь, изменилось время, не о чем писать песни. "День Серебра" - все остальное, мол, дополнение к вышеизложенному, к основным главам, эпилог, не так уж просто, заметьте, после таких высказываний - на сцену. Почему все же вышли? Неважно. Тщеславие? Желание играть? Привычка играть? Все равно магии больше нет, все эти песни для другого времени, другие люди, может быть, лет через... Сейчас надо замолчать, уйти, к чему отягощать славную, заслуженную биографию, легендарную, распадом. Да, хлопать будут, толку-то? Казалось, они поют для никого, для тех, кого здесь нет и уже не будет никогда, десять, пять, восемь, пятнадцать лет назад, две тысячи лет назад. В объемном пространстве зала вырисовывались потоки другого воздуха, нездешнего, забытые слова, имена, силуэты, все это вибрировало (а он уже уехал? а они?) незаметное, невидимое (а что те? та? тот? где?), известное только им и малому кругу друзей, по привычке набившихся в гримерку перед началом концерта (а ты?), концерта для никого или для тех времен, что еще не наступили, им еще предстоит появиться (или нет?), для кофе по десять копеек чашка, рано или поздно, эти времена были и, быть может, будут... были - будут, будут - были, тинейджеры хлопали, красные выпученные глаза Фагота, ночь чище дня, сестра, самба-румба-мамба-лабамба. Для никого, "все, что сделано нами, останется"...
написано примерно в 1991 году
George Гуницкий, специально для РокмЬюзик.Ру, 3-08-2004 11:39
В записи, возможно, отсутствует "Меня зовут смерть".