Борис Гребенщиков: "Света во мне не больше, чем в Шнуре"
автор фото Сергей Старостенко Двумя июньскими сольными концертами в столице группа "Аквариум", кажется, завершила свой очередной протяженный гастрольный сезон. Во всяком случае, БГ считает, что это так. Прежде чем приступить к воплощению новых замыслов, коих у Бориса Борисыча, как всегда, навалом, он пригласил обозревателя "Известий" на завтрак в одну из московских кофеен. Где среди прочего повествования объяснил, почему сегодня не появляется новых Науменко и Цоев. вопрос: Давно ли ты, Борис, стал вставать в девять утра и ходить на заре по кафе? Или это исключительно гастрольный график жизни? ответ: Я всегда стараюсь вставать в девять утра, иногда в восемь, а если есть возможность - то и в шесть. в: Как говорится, краток и тревожен сон, сам знаешь кого... о: Нет. Я просто очень люблю утро. У меня в это время всё идет, голова работает и вообще - хорошо. Встаю рано, если получается, чтобы посмотреть на восход солнца. Но здесь его не видно - ни в Петербурге, ни в Москве. в: Да, да, "нигде нет неба ниже, чем здесь"... А ты когда-нибудь анализировал, хорошо ли тебе утром пишется? о: Нет, утром я не пишу, но занимаюсь чем-то другим. Пишется позже. Утром гитару ведь в руки не возьмешь. Хотя я никогда и не пробовал. А вдруг? в: Сочинять нужно всегда с гитарой? о: Мне нужны либо гитара, либо пианино. Обычно - гитара. Так изначально повелось. в: Накануне этой нашей встречи ты сказал мне, что понял, почему сейчас не появляется новых Майков и Цоев. Ты это действительно понял или просто реагируешь на распространенный сегодня тезис и хочешь его прокомментировать? о: Я тебе издалека начну отвечать на этот вопрос. Давно знаю по собственному опыту, что концерты, за которые мы НЕ берем денег, для меня лучше и интереснее, чем все остальные. Последние полтора-два года я пытаюсь вводить такие выступления в систему - вплоть до глупости, до того, что приходится самим доплачивать, чтобы, скажем, нам поставили аппаратуру в какой-нибудь школе. После выступления в Альберт-холле начал задумываться о таких концертах в расширенном масштабе (речь идет о двух выступлениях "Аквариума" в знаменитом лондонском зале - сначала по приглашению духовного наставника БГ Шри Чинмоя, а год спустя - на концерте памяти Чинмоя. - "Известия"). В Альберт-холле мы гонорар не брали. В Нью-Йорке в конце августа за аналогичное выступление тоже не возьмем. Уже готовится такой концерт в Париже. Надеюсь привезти эту программу и в Россию и доказать утопический тезис, что можно развести музыку и деньги. Сделаем бесплатные билеты и все прочее. Неожиданно я нашел теоретическое обоснование такого подхода в книжке по укладу Древней Индии. Там написана простая вещь: есть сообщество музыкантов, принадлежащее к четвертой касте - касте ремесленников. Они играют музыку за деньги, и это их жизнь. Представители же трех высших каст, если они возьмут деньги за выступление, нарушат закон и лишатся места в своей касте. в: И кто там в трех высших кастах? о: Брахманы. Они могут писать музыку, исполнять ее, сколько угодно, но не за деньги. Иначе утратят вдохновение. в: Так, а Майк-то с Цоем тут каким боком? Они брахманами, что ли, были? о: Здесь я ничего не могу сказать, поскольку в России эта система распространена не так, как хотелось бы. Но в 70-80-е годы никому из нас в голову не приходило, что создание музыки может диктоваться деньгами. То, что делали Майк, Цой, Башлачев, Юрка Шевчук, мы, "Странные игры", Костя Кинчев, деньгами никак не определялось. Мы могли попасть в милицию, а получить деньги - вряд ли. И ни одна песня не диктовалась финансовыми интересами. "Аквариум" создался в 1972-м, а первый официальный гонорар мы получили в 1986-м. Как минимум 12 альбомов мы записали без единой копейки, только на энтузиазме. А с тех пор, как музыка стала бизнесом, вдохновение ушло. Это мое личное ощущение. Те, кто продолжает писать, делают это уже не так интересно, как тогда. А у начинающих нет такой силы воли, чтобы не замечать соблазн денег. Помню, свое знакомство с настоятелем буддийского дацана в Петербурге, он еще и лекарь хороший. Однажды он пришел лечить кого-то из моих домочадцев. И мне нужно было как-то выразить свою благодарность за это, оказать помощь дацану. Но настоятель мне сказал: "При всем уважении к вам деньги я взять не могу, потому что лечу сегодня". Я пояснил: "Так ведь не вам же даю, а дацану". Он в ответ: "Вы не понимаете. Когда я лечу, то не имею права даже находиться рядом с деньгами, ибо такое нахождение может лишить меня способности лечить". И я понял, что это правда. Так и с музыкой. Если люди занимаются ею от души, то они не могут брать за это деньги. в: И как ты увяжешь это свое прозрение с длинным - небесплатным -гастрольным туром "Аквариума", который ты сам не раз называл необходимой работой, мотивированной вполне материальными потребностями твоей семьи, твоих музыкантов? о: Это парадокс, благодаря которому мне до сих пор интересно играть. Парадокс, выхода из которого нет. Если мы перестанем брать деньги абсолютно за все наши концерты, то умрем с голоду, поскольку не имеем никакой другой формы заработка... в: Но зато, видимо, станете брахманами... о: Брахман тоже может умереть с голоду, никто ему не мешает. Но это как бы не очень хорошо - с голоду-то помирать. Приходится искать какой-то другой вариант действий. Для нас он в том, чтобы каждый концерт "Аквариума" был уникальным. Когда думаешь, как сделать сегодняшний концерт не таким, как вчера, тебе точно уже не до денег. в: Вот он, рецепт Гребенщикова, - как стать брахманом и не умереть с голоду. о: А я абсолютно не хочу быть брахманом. У них же очень много условностей и ограничений. Они не имели права никого касаться, их никто не имел права касаться. И жизнь у них была собачья. Ремесленники и торговцы были значительно богаче. в: Сейчас по всей Москве развешана реклама с портретами российских рок-лидеров, каждый из которых олицетворяет какое-то глобальное понятие: "вера", "слово", "свобода"... Ты отвечаешь за свет. Верная ассоциация? о: Мне это изначально казалось глупостью. Надуманно там все, конечно. в: Однако без твоего согласия вряд ли бы твой образ в этой "глупости" использовали? о: Руководители "Нашего радио" просто попросили меня откликнуться на эту рекламную кампанию. Я согласился, поскольку хорошо отношусь к "НР" - как к радиостанции, играющей музыку определенного рода. По крайней мере там можно услышать что-то некоммерческое - того же раннего Майка. Какое еще радио это сыграет? Другое дело, что современные тамошние артисты мне кажутся не столь интересными, но это моя личная точка зрения, и никому ее навязывать, естественно, не буду. в: Кстати, а как тебе сделали предложение? Просто попросили согласия использовать твой портрет на билбордах или прислали на выбор список слов, чтобы ты мог указать импонирующее тебе? о: Слова они сами расставляли. Мне все равно. Это же просто реклама. в: Но с претензией на иронично-философскую градацию нашего рок-пантеона. о: Ершисто скажу, что до пантеона нам еще далековато. Потому что мы не являемся ни богами, ни полубогами. Нам бы еще научиться что-нибудь делать хорошо. Качество нашей музыки по-прежнему уступает мировому. Значительно уступает. в: Тем не менее ты наречен "светом". И в какой степени ты - "свет"? о: Считаю, что света во мне не больше, чем в Шевчуке или Шнуре. в: Но "родного" (написано под портретом Юрия Шевчука. - "Известия") и "свободы" (под портретом Сергея Шнурова) в тебе меньше? о: Хорошо, согласен. Если бы рядом со мной написали "родное", я сам бы усомнился. Я веду стопроцентно русскую жизнь, но очень многое в ней мне представляется сомнительным. Мне удобнее находиться всегда чуть-чуть в стороне. в: Время Гребенщикова-публициста - в емком понятии этого термина - никогда больше не наступит? Может, еще появится у "Аквариума" альбом, подобный "Сестре Хаос"? о: Если произойдет нечто, что мне не понравится, думаю, выскажусь по этому поводу так же, как и раньше высказывался. в: В последний день прошедшей весны "Аквариум" выступал на фестивале "Авторадио" у Кремлевской стены, на Васильевском спуске. Прозвучали там несколько акустических вещей из твоей давней классики - "Железнодорожная вода", "Дубровский"... Однако изначально в плей-листе концерта вы заявляли совсем другие песни: "Брод", "Поезд в огне". Что помешало их исполнить? о: Боюсь, это организаторы концерта написали нам ту, первоначальную программу. Точно не мы. в: Но вообще ты спел бы сейчас тот же "Брод" или "Поезд в огне" на Красной площади? о: Ни в коем случае. Это песни призывные, массово-зажигательные. Они хорошие. Но когда я проснулся поутру в день упомянутого тобой концерта, то долго ерзал и думал: что же мне делать на Красной площади? Поскольку не мое это место совсем. И пока думал, успокоился и понял, что там нужно исполнить. в: А где твое место? о: Любая деревня, любой лес на протяжении всей страны - это мое место. в: Только что в издательстве "Амфора" вышла книга твоей мамы с твоим кратким предисловием. Как ты отнесся к этому проекту? о: Я давно подзуживал маму написать не про меня, а про ее детство, потому что мне нравится стиль ее изложения. Она написала вот такую книгу. То, что получилось, мне понравилось. Хотя там, где она пишет про меня, я себя не вижу, ибо воспринимаю себя по-другому. Но сама история девочки, родившейся в довоенном Ленинграде, прошедшей блокаду и все остальное, - это, по-моему, очень сильный текст. Потому что люди забыли, как все было на самом деле. Весь ужас и всю красоту того времени. в: Ты говорил мне, что после июньских концертов в "Икре" наступит в твоей жизни некоторая фаза отдыха. Так и произойдет? о: Скажу иначе: надеюсь, что сейчас, после окончания тура, мы наконец займемся делом. Я уже начал запись сразу трех новых альбомов "Аквариума". В них примут участие музыканты из старого и нынешнего составов. Будем продолжать действовать и в том расширенном составе, в котором выступали в Альберт-холле (Гребенщиков играл там в мае с музыкантами Шри Чинмоя. - "Известия"). Его я тоже воспринимаю, как большой "Аквариум". Мы, например, записали в таком составе песню "10 стрел" с теми инструментами, о которых я двадцать лет назад и мечтать не мог. И теперь она обрела именно то звучание, какое я и предполагал тогда, когда ее написал. Хочу записать еще ряд песен, которые мы давно играем, но никогда не записывали в студии. Скажем, песня "Моей звезде" последний раз записывалась в 81-м году. Тогда у меня физически не было возможности сделать ее так, как хочется, и музыкантов таких рядом не было. в: О ком из старого состава "Аквариума" ты говоришь? о: Недавно вот мы играли с Сашей Титовым (бас-гитарист "Аквариума" 80-х. - "Известия"), и я получил массу удовольствия. Сейчас мы продолжим с ним вместе записываться. А поскольку наш Андрюша Светлов (нынешний басист "Аквариума". - "Известия") имеет сейчас массу своих проектов, то приход Титова еще и очень своевременен. в: Титов не планирует вернуться в Россию? о: Нет. Он гражданин Великобритании. в: В какой период "Аквариума" ты ощущал наибольшее сотворчество с музыкантами группы? о: Не находясь в группе, сложно даже представить степень нашего сотворчества. Вклад каждого участника "Аквариума" в любую нашу песню огромен. Например, в "Стаканах" три четверти музыки написано ребятами - Борей Рубекиным, Игорем Тимофеевым... в: Это так и в РАО (Российское авторское общество. - "Известия") зафиксировано? о: Не знаю... в: Если внимательно изучать альбомы "Аквариума", то разве что в самых ранних попадется авторство БГ/Джордж Гунницкий. А так почти всегда - "текст и музыка Бориса Гребенщикова". о: В РАО, наверное, немножко, по-другому. Там есть и Рубекин, и Щураков, и Дюша... Просто, если указывать на альбоме, что вот этот кусок написан тем-то, а этот - тем-то, это займет слишком много места. Учитывая, что название "Аквариум" придумано мной и Джорджем, нам и решать, что является "Аквариумом", а что нет. в: То есть Джордж - реальный совладелец бренда? о: Да, мы с ним правообладатели бренда "Аквариум". в: Игги Поп в известном интервью журналу Rolling Stone сказал, что в принципе никого из русских рок-музыкантов не знает, помнит только одного парня, приехавшего во время перестройки из России на Запад и захотевшего стать здесь вторым Дэвидом Боуи... о: Я хорошо помню это интервью. Рад, что Игги острит по моему поводу. Но мне он говорил, что ему нравились определенные вещи, которые я тогда делал. Впрочем, и Игги, и сам Боуи в разговорах предупреждали меня об опасности потерять русскость, стать американцем. Однако, как показала жизнь, самоидентификацию я, по счастью, не потерял.
Михаил Марголис
http://www.izvestia.ru/culture/article3117655/