Американский час с Александром Генисом Борис Гребенщиков в Америке. Ведущий Александр Генис Александр Генис: Широко отмечая свое пятидесятилетие, в Америку приехал Борис Гребенщиков с гастролями, приуроченными к юбилею. С обычным аншлагом его выступления прошли на западном и восточном побережье и завершились концертом "Аквариума" в Нью-Йорке, где мы с Борисом и встретились. Надо сказать, что перед каждым свиданием, я пытаюсь догадаться, кого увижу, но всегда обманываюсь. Даже в Сохо на Гребенщиков оборачиваются официантки. Борис является то бритым панком, то с красной шевелюрой, то, как сейчас, с конфуцианской бородкой. Александр Генис: Борис вам, как, кстати, и мне, стукнуло 50. Что изменила для вас эта дата? Борис Гребенщиков: Как мне теперь кажется, жизнь начинается после 50-ти. Потому что такого объема информации, который через меня проходит сейчас, я не обрабатывал никогда в жизни. Все стало сейчас интересным. Александр Генис: Рок - искусство молодых? Борис Гребенщиков: Рок умер полностью и целиком в конце 70-х годов. Панк его похоронил. А все, что происходит с тех пор, не имеет к этому никакого отношения. Александр Генис: То есть возраст тут не при чем? Борис Гребенщиков: Возраст не при чем. Если мы говорим о музыке, то музыкой можно заниматься в любое время, и, как известно, чем старше блюзмен, тем он лучше. Александр Генис: Как вино? Борис Гребенщиков: Как коньяк. Александр Генис: Чем новое поколение музыкантов отличается от вашего? Что вы в них любите, а что нет? Борис Гребенщиков: По-моему, не существует никакого нового поколения. Существует музыка, которая была и будет, пока живет человечество. Есть люди, которые занимаются этим в одном возрасте или в другом, нет никаких черт, которые были присущи одному поколению, которые бы отличали его от другого поколения. Музыка уравнивает всех. Александр Генис: Как дела с новыми песнями? Куда вас несет сейчас? Борис Гребенщиков: Пока я воздерживаюсь от написания новых песен, потому что накопилось такое количество материала, перед которым я обязан отчитаться, который я обязан записать. Сейчас мы работаем с какими-то звуками. Грубо говоря, просто получаем удовольствие. Александр Генис: Ваш юбилей прошел с государственной помпой. Как вы, вечный аутсайдер, чувствовали себя под этим потоком державных почестей? Борис Гребенщиков: Открою секрет. Я сознательно на это пошел, и пока вся страна думала, что мы празднуем мой день рождения, мы тихонько в студии занимались работой над новыми песнями, иногда вылезали, отмечались официально, и бежали обратно в студию. Это послужило колоссальным прикрытием. Полгода никто не знал, чем мы на самом деле занимаемся. Александр Генис: Борис, я сам прочитал, как вы назвали Путина "сыном неба". Как я понимаю, это китайский титул для императора. Почему вы так к нему обратились? Борис Гребенщиков: После некоторых событий, которые происходили в России какое-то время тому назад, я понял, что доселе я был патриотом, хотя сам про это не знал, а в какой-то момент я понял, что происходящее превосходит границы того, что я могу принять. И я поступил, как любой уважающий себя конфуцианский чиновник, - я сложил с себя все государственные регалии, всю службу и вышел на пенсию. После чего я стал видеть картину объективно, и я не могу назвать президента иначе, как "сын неба", поскольку это так же самая должность. Решения сына неба мне, простому человеку, непонятны. Это не значит, что я должен их оспаривать. Они мне просто непонятны, и всё. Александр Генис: Похоже, что Борис, который привык к духовным да и физическим странствиям по Востоку, сейчас переживает "китайский" этап. Поэтому я попросил его спеть для слушателей "Американского часа" свою самую "китайскую" песню. Борис Гребенщиков: Туман над Янцзы.
эфир этого интервью на "Радио Свобода" 14.04.2004г