АЛЕКСАНДР ЛЯПИН: Я всегда был С «Аквариумом»; я никогда не был В «Аквариуме»... Прославленный гитарист Александр Сергеевич Ляпин — кстати, ровесник и одноклассник Андрея Романова — из года в год бывает называем одним из лучших, если не самым лучшим инструменталистом России. Александр довольно много играл с «Аквариумом», в течение шести лет входил в его постоянный состав. Но и после восемьдесят шестого года неоднократно принимал участие в концертах, в записи альбома «Равноденствие». В глазах многих поклонников образ Ляпина неразрывно связан именно с «Аквариумом». Слушатели привыкли слышать Сашино соло в огромном количестве песен. Но почему-то именно вокруг этого имени существует ореол слухов о каких-то профессиональных нестыковках, сложностях в работе с Гребенщиковым. На этот счет уже существует много суждений критиков, и мы от суждений воздержимся, заметив лишь, что подобные пересуды не приносят вреда ни одной из сторон, а даже, наоборот, подчеркивают значение человеческих и музыкальных личностей в контексте коллектива. Ляпин с середины восьмидесятых годов взялся за сольные, в основном инструментальные проекты. Первый назывался «Теле-У», затем последовали «Опыты Александра Ляпина». В 1989-90-м годах Саша не принимал участия в деятельности «Аквариума», а 18 февраля 1991 года неожиданно порадовал поклонников своим появлением на сцене во время концерта в ЛДМ, после чего, как и многие музыканты, за несколько лет до этого покинувшие группу, принял участие в последнем концерте «Аквариума». Той же зимой Ляпин объединился с Титовым и Гаккелем в попытке реализовать совместный музыкальный проект «Турецкий чай», также представленный на фестивале "Десять лет ЛРК". Саша Ляпин — одна из живых легенд ленинградского рока, и мы, конечно же, попросили его каким-то образом прокомментировать весь этот информационный сумбур в свете истории «Аквариума». Наше интервью состоялось 18 февраля 1992 года и происходило в самой глубине ленинградского рок-клуба на улице Рубинштейна. Вокруг бегали люди, звонили телефоны, и в разговоре постоянно принимали участие проходящие мимо деятели рок-н-ролла и тусовки. В частности, разнообразие в беседу дважды вносил гитарист Юрий Ильченко, сначала подаривший моему собеседнику какие-то струны, а потом втянувший своего коллегу Ляпина в дискуссию о способе закручивания на этих струнах каких-то головок согласно представленному образцу. В общем, происходили будни рок-н-ролла. А впрочем, настоящий разговор начался еще до того, как был включен диктофон, когда Александр Сергеевич сказал: — А я тут без тебя как раз рассказывал, что собираюсь писать книгу об электрическом периоде «Аквариума». А то много ходит всяких разговоров, так вот, я решил, что нужно серьезно все обдумать и написать... В связи с этим было в очередной раз отмечено, что лозунг "Больше книжек хороших и разных" скоро станет исчерпывающим лозунгом следующего этапа русского рок-н-ролла... — Как и когда ты попал в группу «Аквариум»? — Начнем с того, что я туда не попадал, а произошло все естественным путем. Мы какое-то время были друзьями, познакомились году в семьдесят втором. Дюшка меня привел в эту компанию, из которой, фактически, и родилась эта команда. А мы просто встречались время от времени. Я работал много. — А где работал?. . — Ой, где я только не работал. Я уже не помню сейчас — старый стал... — Ав Ленконцерте ты работал? — В Ленконцерте? Работал. — Ас кем, если не секрет? — Я не помню этих названий, там были какие-то странные группы, сочетания музыкантов. Я очень хорошо использовал этот период для того, чтобы таскать аппаратуру на концерты того же самого «Аквариума». Договаривался со звукорежиссерами, мы тырили от начальства колонки, усилители, в общем, каким-то образом предоставляли возможность этим пользоваться тем или иным группам, в том числе и начинающему «Аквариуму». — Это когда было? В середине семидесятых? — Нет, это уже семьдесят... семьдесят восьмой — семьдесят девятый. — А у тебя ведь музыкальное образование есть? — Да, разумеется. Законченное с третьего раза музыкальное училище им. Модеста Петровича Мусоргского славного города, еще тогда Ленинграда. Или уже Петербурга. Законченное с отличием. — Ав «Аквариуме» ты начал играть уже в начале восьмидесятых? — Да, восьмидесятый год можно назвать стартовым. Я снимал мансарду, они приходили, репетировали, меня это очень забавило, потому что была музычка довольно-таки занятная. Но я всегда был поклонником более тяжелой, более ритмовой, блюзовой музыки — более мощной. Естественно, я совершенно не предполагал, что мы когда-то будем, сможем сотрудничать. — Ав каких годах вы играли на танцах в парке имени Бабушкина? — В парке имени Бабушкина? Восемьдесят третий, по-моему, год. У нас был очень сильный состав тогда: Женька Губерман, Сашка Титов, я и Вовка Ермолин, потом Юра Ильченко, который мне только что струны подарил. Много было сильных музыкантов, и к нам приходил практически весь город, но никто, естественно, под такую музыку танцевать не мог — все слушали... Зато нас и выгнали из этого парка Бабушкина, потому что мы не хотели играть танцевальную музыку... — Из профессиональной музыки ты когда ушел? — Я начал работать с «Аквариумом», будучи еще профессионалом, но — играя чужую музыку, зарабатывая какие-то деньги. Но потом я понял, что это уже все, это предел — я постоянно со всеми ругался, с начальством, по профессиональным поводам. Понял, что не судьба. Я решил прекратить зарабатывать деньги музыкой, к тому времени обстоятельства сложились таким образом... Борька пришел ко мне на Тележную и говорит: не хочешь ли ты попробовать? Мы тогда — Майк, Борька, я и Женька Губерман, — сыграли вместе рок-н-ролльные стандарты, Чака Берри и так далее. И Борька говорит: давай попробуем сделать концерты в Москве. Мы поехали. Были очень удачные концерты. И мы решили этим составом продолжать... творить, как говорится. Сразу же после фестиваля в Тбилиси я стал плотно сотрудничать с Борисом. Это был восьмидесятый — восемьдесят первый год. Дальше был альбом «Табу»... Публика, я надеюсь, его оценила. Как здесь, так и в Америке, насколько мне известно, этот альбом пользовался большой популярностью. — Ты принимал участиие в концерте по поводу десятилетия «Аквариума»? — Десятилетия? Принимал, конечно. Это был один из лучших концертов «Аквариума», каким бы мне хотелось его видеть. Это был как раз период «Табу». Короткий период, но мощный. — Тогда «Табу» — это любимый альбом? — Я не скажу, что это любимый альбом. По идее, он должен был бы быть любимым альбомом Борьки Гребенщикова, потому что там ему удалось... кое-что наделать. — А любимый альбом есть? Любимые песни? — Как исполнителя? Ну, существует два контекста: первый — студийный, второй — концертный. — По обоим направлениям, — Из студийных мне очень нравится «Небо становится ближе», как она была сделана. Немножко неудачно сведено было, но это, в принципе, виноват я сам. Я сам сводил две гитары в конце, по балансу. Одна получилась немножко тише. Но это чисто техническая накладка. А по музыке она мне нравится. Очень удачно. Я вообще имею в виду те песни, в которых я принимал участие. Потом, очень мне нравится в «Табу» песня, как же она называется? «Сидя на красивом холме... », или нет... Там такая строчка есть. — «Игра наверняка»? — «Игра наверняка», точно. Мне очень нравится, как она сделана на студии. Очень залихватски, хорошо, весело. И сведено хорошо, и сыграно неплохо. «Рок-н-ролл мертв» мне в студии абсолютно не нравится, это просто ужасно. Я бы его не включал в «Радио-Африку». Дело не мое, конечно... Во-первых, я там сыграл ужасно. Самое ужасное соло в моей жизни. — Ты считаешь» что там недостаточно энергии? — Во-первых, недостаточно энергии, во-вторых, недостаточно ума. Я помню эти бессонные ночи, похмелье, эти новые студийные условия, звук фиговый очень... Было не в кайф. Вяло очень сыграно, ритм очень вялый. В концерте — совершенно другое дело. Это — песня концертная. Там она для меня, безусловно, номер один. И еще одна вещь, которая не вошла, к сожалению, ни в один студийный альбом: «Мы никогда не станем старше». Это — два монстра, на которых я даже Бога почувствовал, не побоюсь этого. На песне «Мы никогда не станем старше» в ДК Ленсовета было нечто, что я отказываюсь объяснять и понимать. Со мной чуть ли не истерика была. Эта вещь меня, можно сказать, научила правильно понимать ощущение гитары, и гитару, как таковую. — Как ты считаешь, какой период «Аквариума» самый плодотворный, сильный? Как я понимаю, тебе кажется, что электрический? — Не знаю, существуют разные формы энергии. — Ведь для многих слушателей «Аквариум» — это акустическая вещь. — «Аквариум» — это не вещь. Это вещь в себе. А я сужу из того, в чем я принимал участие. Акустический «Аквариум» был до меня и остался после меня. Кроме забавных Борькиных идей, особой музыки я там не знаю. Но... это не рок-музыка, это просто само по себе музыкальное явление, достаточно забавное. — Как это — само по себе явление? — Явление, каких миллион в нашей жизни, и, дай Бог, чтоб таких явлений было побольше. Они доставляют радость многим людям. И мне — в том числе. — На каких-нибудь поздних концертах «Аквариума» без твоего участия ты был? — Да нет, не особо... Меня мало интересовало. Ну, так, иногда было, я когда-то, помню, даже съездил в поездку с акустическим «Аквариумом». В качестве звукорежиссера. В Пермь. Мне было интересно поработать с их акустическим звуком. — Расскажи историю своего появления не сцене с «Аквариумом» год назад, весной девяносто первого. — История была связана с самым прекрасным явлением в моей жизни - я в первый раз влюбился по-настоящему... И мы просто ради развлечения с моей будущей женой - теперь уже настоящей - супругой, Ленкой, пошли послушать «Аквариум». Пришли, повидались с Борисом, он улыбнулся мне своей лучезарной улыбкой, я ему в ответ тоже... Это был ЛДМ, два концерта. Первый концерт мы слушали-слушали, а потом у меня появилось желание выйти на сцену. Я скрыл это желание от Бориса, решил обдумать, и, может быть, ему позвонить, но на следущее утро раздался звонок от него. То есть он тоже хотол видеть меня на сцене. И на следующий день я играл с ними на концерте. — После этого был еще последний концерт «Аквариума». — Ну, это уже, конечно, был бардак. — Ты считаешь, что это был бардак? — Не знаю, как-то это все в тумане для меня прошло...Слишком много народу. На записи объяснимо, когда много народу, а когда на сцене — это нашим аппаратом практически не озвучить. Куча тусовки, не поймешь, кто что играет. Из-за этого «Аквариум» проигрывал. Борька предложил как бы поставить точку над всем этим, обозначить старый состав, и новый, с которым он сейчас там работает. Получился нормальный бардак, вполне присущий акустико-электрическому «Аквариуму». Тем не менее, было весело. Веселый концерт. — А как ты относишься к идее возрождения «Аквариума»? — В принципе, я думаю, что все-таки все бы, конечно, собрались. Достаточно времени прошло уже, люди все равно тянутся друг к другу, мы все общаемся...что касаемо меня, то если у меня будет время и возникнет такая идея, я с удовольствием приму в этом участие. Но со старым репертуаром. Нового я не хочу ничего делать, потому что это повторение старого. Новый надо репетировать. Ни у кого не будет на это времени... — То есть, заваривать кашу снова... — Я, по крайней мере, заваривать ее не собираюсь. — То есть возрождение идеи «Аквариума» в том виде, в котором она была... — В том виде, в котором была, она может существовать при исполнении старого репертуара, потому что это были те люди, которые играли тот репертуар. А новый репертуар должны играть или новые люди, или... Нет, ну тогда нужно делать новую программу. — Естественно. Так вообще, это возможно? — Не знаю. Слишком много у всех появилось всяких личных забот... — Скажи, «Теле-У» — это был твой первый сольный проект? — Пожалуй, да. — А вообще ты песни писал до этого? — Никогда. Я не умею писать песни, честно скажу. — Появление песен — это следствие возникновения музыкальных проектов? — Песни? Нет, мне было просто интересно. Я одно время сотрудничал с ДДТ, с Юркой Шевчуком. Он вообще человек очень эмоциональный, он заразил меня своей энергетикой. Я стал пробовать, он мне помогал в чем-то. Мы тогда работали по отделениям: я со своим проектом, он с ДДТ - во втором отделении. — Ведь какая-то часть ДДТ у тебя играла? — Да, басист, барабанщик и звукорежиссер. Работали мы так года три или четыре. — Стихи не писал в детстве? — Писал, в юности, это было довольно-таки наивно, и, естественно, сейчас я не претендую на то, чтобы написать какие-то стихи, таем более тексты, с какими-то умными идеями. Я лишь отображаю то, что я слышал в подворотнях, на улице... Ну то, что называется ’«городской фольклор». Какие-то выражения, какие-то стишки. Они мне всегда нравились, запоминались, и запомнились на всю жизнь. — А не было идеи чисто инструментального проекта? — Почему? Вот тебе, пожалуйста, «Теле-У». Чисто инструментальный проект. — А потом он преобразовался в «Опыты Александра Ляпина»? — Он не преобразовался. Потом «Теле-У» закрылся ввиду того, что Вова Густов — гитарист, мой партнер по «Теле-У», занялся коммерческой музыкой... — А собственные проекты никогда не вносили напряжения в работу с «Аквариумом»? Не мешало одно другому? — Для меня не было напряжения. Не знаю, как для кого из ребят... — Ведь на том этапе, кажется, все достаточно ревниво относились к частным проектам друг друга, — Да, но для того периода было смешно, скажем, меня загонять в какие-то определенные рамки. Из меня просто било фонтаном, и я, естественно, не мог это все реализовать в «Аквариуме». Я уже не раз об этом говорил, это ни для кого не секрет, и слава Богу, что Борька сумел это понять, и достаточно нормально стал к этому относиться, на мой взгляд. С другой стороны, он не имел права к этому относиться как-то иначе. Потому что я никогда не был в «Аквариуме», я всегда был с «Аквариумом». — Это очень важный момент, — Да. У нас были очень разные музыкальные вкусы, и, собственно, это, наверное, и дало повод для слухов о том, что мы с Борисом были в какой-то конфронтации... нет! У нас просто разные музыкальные вкусы, музыкальный опыт, разная музыкальная база, это естественно. У меня, может быть, более профессиональная, у Бориса — более живая. — Вообще, с «Аквариумом» не было ощущения, что происходит что-то не совсем профессиональное по музыке? — Конечно, было. «Аквариум» тем и хорош, что он абсолютно не профессионален. Мне это нравится. Это в какой-то степени помогло мне самому раскрепоститься. В некоторых манерах игры, может быть. — Имело бы смысл как-нибудь справлять двадцатилетие «Аквариума», как ты думаешь? — Ну, при нынешних ценах... Не знаю, наверное, только Борька сможет оплатить банкет. И то вряд ли. И ему сейчас будет трудно это сделать, наверное. Надо спонсоров искать. Пускай за нас какой-нибудь МММ заплатит.. — А концерт? — Так ведь где концерт, там и банкет. Концерт, переходящий в банкет... — А общеисторический вывод? — Я не историк, я музыкант. Какой можно сделать вывод? Нормальная группа существовала - ну, слава Богу. Она много сделала, то есть, даже развалившись на составные части, за исключением, может быть, проекта Петьки Трощенкова, все что-то сделали, все оставили какой-то след, и это приятно. Люди любят и слушают, и все проекты популярны... — А что сейчас? — Вот, должна выйти пластинка... — Пластинка чего? — Пластинка меня. Включающая в себя творческий этап где-то с восемьдесят седьмого по девяносто первый год. Как раз с ребятами из «ДДТ». Ну, плюс к тому я приглашал на пластинку музыкантов... — И как же она назывется? — Пока что это секрет. Есть такой термин — ’’коммерческая тайна”. Так вот, пусть это будет ’’художественная тайна”. Мне бы так хотелось. — А там остались какие-то следы от проекта с Титовым и Гаккелем? — Нет... Это было до Титова и Гаккеля. — А вообще, этот проект, с твоей точки зрения, был неудавшимся? — Было просто неинтересно продолжать это. Я потерял интерес к этому проекту. А причины какие? Мне показалось, что ни у кого это не вызывает никакого... ни ажиотажа, ни рвения, ничего. То есть всем было по фигу. Очень сильно подковало разгильдяйство Сашки Титова, то, что он всюду опаздывал, когда все расчитано по минутам. Это его характер такой, но тем не менее. Очень жаль, что проект не состоялся, конечно, он мог бы состояться. — А на каком песенном материале он мог бы состояться? На том же, что и опыты Александра Ляпина? — Скорее всего, да... — А чем ты был занят в самое последнее время? — Я достаточно активно последнее время играл... не играл только последний месяц;♦♦ были неприятности всякие, потом месяц я в Нью-Йорке провел. А до этого выступал достаточно активно. — С кем играл? — Сыграл фестиваль в Челябинске. Очень удачно. С составом... тебе вряд ли скажут что-нибудь эти имена. — Очередные опыты? — Нет, это не очередные опыты. Это просто профессионалы, которые помогли мне сделать большое дело, за что я им очень благодарен, вот и все. Я уже устал делать опыты. — Решил делать дело, а не опыты? — Какое же это дело? Вообще, что значит делать дело? Делать дело — это забивать гвоздь. Играть музыку — это не делать дело. Это разные вещи. Вокруг музыки можно делать дело. Почему возник шоу-бизнес? Потому что это дело вокруг музыки. — Творческие планы есть? — А что такое ’’планы”? Нету планов, есть творчество. Зачем его планировать? Планировать надо экономику. Потребность творить естественно возникает внутри, от Бога. Так что вот такие творческие планы. А вообще, мне бы очень хотелось записать новый альбом с этим новым профессиональным составом, отчасти из старого репертуара, отчасти из нового, над которым я сейчас усиленно думаю, работаю. Книжку вот буду писать, сегодня речь о ней уже шла, про электрический период «Аквариума»... Послесловие к очередному этапу изучения истории русского рок-н-ролла. Беседа с Алексадром Сергеевичем абсолютно беспричинно оказала на меня весьма своеобразное влияние: через пять минут после окончания интервью покорная слуга читателей зашла в коммерческий магазин напротив Кузнечного рынка, подойдя к прилавку, достала сигарету, чиркнула спичкой и ничтоже сумняшеся закурила. Через секунду я была выставлена на улицу пожарной охраной и задумчиво побрела прочь, размышляя о судьбе рок-н-ролльного наследия в России, и искренне желая Саше успеха в написании его книги, ревностно сожалея о том, что она еще только задумывается и главы из нее нельзя будет. включить в эту... Леля Сагарева. "Аквариум 1972-1992". Алфавит. Москва. 1992
Дополнительные ссылки: Персона: Ляпин Александр Сергеевич