2010 18 апреля. Всеволод Гаккель на Финам ФМ: воспоминания о М.Науменко. Событие. Справочник

Русский рок в лицах: Майк Науменко ("Зоопарк") - Часть II

ЛИПНИЦКИЙ: Здравствуйте. В эфире программа "Содержание" на радиостанции "Финам FM". И я, её ведущий, журналист и рок-музыкант Александр Липницкий вынужден сделать экстренное объявление.

Именно в этот день, 18 апреля 1955, то есть 55 лет назад в городе, который тогда назывался Ленинград, в семье научных сотрудников родился Михаил Науменко. Который уже во второй половине 70-х годов под кличкой "Майк" стал любимцем подпольных сейшенов, а в 80-е, выйдя из-под опёки "Аквариума", основал свою группу, которая стала называться "Зоопарк". И стал одним из главных героев, правда, непризнанных советской властью, отечественной рок-музыки.

В 1982 году Майк выпустил магнитоальбом "55", цифры на картонной коробке были обозначены римскими цифрами, как буквами "LV". Тем самым увековечил сегодняшний день в истории российского рок-н-ролла. Хотя самого Михаила Васильевича уже 19 лет как нет с нами, рокеры свято чтут его память. Вот и сегодня на сцену знаменитой "Горбушки", дворца культуры имени Горбунова, ныне именуемого "Главклуб", выйдут друзья Науменко.

Такие прекрасные музыканты как лидер "Аукцыона" Леонид Фёдоров, группа "Выход" из Питера, с Сергеем Селюниным во главе, северяк Дмитрий Ревякин из "Калинового моста", Ольга Арефьева, москвичка из группы "Ковчег", москвичка Умка, замечательный бард и король ритм-н-блюза Юрий Наумов, группа "Разные люди" и много других отличных музыкантов. Начало концерта в 18:00. Не упустите шанс услышать Майка в необычных аранжировках.

Я же сам надеюсь успеть сегодня в Питер, чтобы принять участие в аналогичном концерте в клубе "Форпост". Где Майка на сцене будут вспоминать самые близкие друзья и партнёры по группе, такие как Саша Храбунов из "Зоопарка" и другие его партнёры по группе, музыканты из первого состава "Акавариума" и даже, собственно, из моей группы "Звуки Му". Для этого я туда и собираюсь отправиться. Московский коллектив "Гроздья Виноградова" и, конечно, молодая поросль питерского ритм-н-блюза.

А мы с вами начинаем слушать альбом Майка "LV". И на предложенной вам песне предлагаю самим отгадать партнёра Майка по второй вокальной партии, так как обладатель этого голоса ещё не раз будет нами помянут в сегодняшнем "Содержании". Итак, песня "Растафара", Майк Науменко и группа "Зоопарк".

ЛИПНИЦКИЙ: В эфира программа "Содержание" на радиостанции "Финам FM". И я, её ведущий Александр Липницкий только что познакомил вас с песней Майка Науменко "Растафара". И сегодня у меня в гостях человек, который начинал с Майком ещё в 70-е годы. Потому что по легенде, так, как её знают москвичи, Майк входил в состав группы "Аквариум".

И действительно, первый раз я его увидел осенью 1981 года в составе именно группы "Аквариум", когда на сцену вышел довольно странного вида щуплый человек с большим носом, и запел так, как до него никто никогда не пел. Этот концерт где-то на Варшавке, который устраивал Артём Троицкий, запомнили все. После этого концерта, уже ближе к выходу на троллейбусную остановку в сторону метро "Варшавского", началась такая свара между немногими слушателями... Наверное, было человек всего 70, был маленький зал, подпольный концерт, чуть не подрались. Я помню, одним из самых недовольных был Андрей Макаревич. И, видимо, вот эта эстетика Майка была настолько новой, что мы действительно с него можем вести вместе с группой "Аквариум" отсчёт ленинградской новой волны.

Я хочу вам зачитать несколько строчек из второго номера первого подпольного рок-н-ролльного журнала Советского Союза "Рокси" за 1978 год. "Судя по всему, вы никогда не слышали о бэнде под таким названием". Имелась в виду "Вокально-инструментальная группировка имени Чака Берри". "В состав этой супергруппы входили: Евгений Губерман, Борис Гребенщиков (вокал, гитара), Михаил Файнштейн (бас), Севастьян Гаккель (вокал, челло). Последние трое из "Аквариума" и пока мало кому известный человек по имени Майк (экс-"Союз ЛМР").

Впервые за много лет со сцены прозвучали "Sweet Little Sexteen" и другие хиты. Всё это звучало несколько фантастично. Барабаны Губермана были просто чудесны, бас Файнштейна был на высоте, как всегда. Гребенщиков пел не хуже, если не хуже, чем всегда. А Гаккель! Этот выдающийся ленинградский рок-виолончелист, впервые публично использовавший этот странный, загадочный механизм, название которого он отказался сообщить, но который преобразовывал звук его челлы в нечто сравнимое со скрежетами ножа по сковородке, пропущенном через синтезатор".

И вот сейчас я хочу вам представить своего гостя. Это тот самый Севастьян Гаккель, который играл вот на том концерте, который с точки зрения первого рок-н-ролльного журнала произвёл революцию в ленинградской рок-музыке. Здравствуй, Сева.

ЛИПНИЦКИЙ: Скажи, пожалуйста, тогда вы уже были известны, судя по этой статье, в Ленинграде, имеется в виду группа "Аквариум", но мало кому известный человек по имени Майк. Когда ты с ним познакомился?

ГАККЕЛЬ: Я познакомился с Майком в 1975 году, примерно через два месяца после того, как я узнал, что я играю в группе "Аквариум". Для меня это тоже была неожиданность большая, что я буду приглашён играть в эту группу. Но это отдельная история, мы не будем на ней заострять внимание. Как-то как раз летом мы поехали на берег Финского залива, у нас было замечательное место под названием "Остров Сент-Джорджа". И с нами поехали два юноши, которых я никогда раньше не видел – их звали Майк и Родион.

В то время в городе в среде "Аквариума" существовала такая категория как рок-интеллигент. И вот эти два персонажа как раз идеально подпадали под эту категорию. И такими, по-моему, даже и были представлены. Естественно, разговор был о "T-Rex", о Дэвиде Боуи и что-то такое. Ну и мы в то время в том возрасте, будучи юными, мгновенно, конечно же, сходились и становились друзьями.

ЛИПНИЦКИЙ: Насколько я знаю, Сева, первым совместным альбомом Майка и "Аквариума" был альбом "Все братья – сёстры". Принимал ли ты в нём участие?

ГАККЕЛЬ: Я понимаю, что для истории очень важны такие вехи как альбомы. Для меня же все альбомы слились в какую-то одну длинную песню. Я могу, конечно, вспоминать, что было как-то, но для меня гораздо важными были концерты и просто общение, нежели то, что осталось для истории зафиксировано в форме альбомов доморощенных, любительских, самодеятельных, которые я так и не научился слушать. Я очень хорошо всё помню, но когда я слушаю что-то, у меня некоторая досада от того, что всё-таки... Как мне кажется, всё было гораздо лучше, нежели удалось зафиксировать.

Во-первых, в кругу нашем вызвало большое недоумение, что Майк пишет песни как-то тайно, никто никогда не слышал. Вдруг он запел. И это стало производить такое странное впечатление поначалу, пока ты не привык. Потому что мы всё-таки танцевали от мелодии и от какого-то гармоничного звучания. И для меня в то время... На меня огромное впечатление произвёл, собственно, Боря Гребенщиков, который стал моим близким другом и оказал на меня огромное влияние. И мне очень нравилась его музыкальность, его манера пения. И вдруг, когда запел Майк тут же рядом, это вызвало какое-то противоречивое отношение, несогласие, скажем так. Это было, безусловно, интересно, но что-то не позволяло тебе это принять.

Через какое-то время, когда я к этому привык, я безоговорочно принял Майка, принял все его песни. И мне посчастливилось услышать большинство этих песен в домашних условиях за какими-то посиделками.

ЛИПНИЦКИЙ: Насколько я знаю, этот альбом не является твоим любимым в творчестве Майка и группы "Зоопарк". Но есть ли песни, которые ты мог бы выделить на этой пластинке?

ГАККЕЛЬ: Да, мне очень нравится песня про лето и песня "Растафара", где Боб не просто выступает в качестве продюсера, а где он поёт, подпевает. И вот это вот сочетание... Кстати, такого рода сочетание не сочетаемых голосов это вообще очень важная составляющая рок-н-ролла. Возьмём идеальный хрестоматийный пример – "Битлз". Голос Джона и Пола – абсолютно разные по характеру, тембрально. То есть дали такое третье сочетание, которое, собственно, сработало просто на противоречии.

И вот в этих песнях... Ну, не то, что прямая параллель, однако я это очень хорошо ощущаю. Мне нравится, как поёт Майк, и как его оттеняет Боб, подпевая ему. Я считаю, что это безупречное попадание. Если бы они отказались ещё от бесовской машинки, то, по-моему, был бы просто прекрасный альбом.

ЛИПНИЦКИЙ: Я напомню радиослушателям, что песня "Лето" имеет подзаголовок "Песня для Цоя". Как известно, у Виктора Цоя была замечательная песня про лето. Слушаем песню "Лето" с альбома "LV", Майк Науменко и группа "Зоопарк".

ГАККЕЛЬ: Я помню это лето. Напомню тебе, что после печальной кончины Майка, Наташа, его вдова, передала мне альбом и несколько картинок с Майком, которые я передал тебе. Одна из них – это был потрет Марка Болана, написанный Цоем и подаренный Майку. То есть, здесь замкнулся какой-то треугольник. Дальше не будем.

ЛИПНИЦКИЙ: В книге, из которой я уже цитировал текст "Рокси", есть очень интересные воспоминания твоего партнёра по группе Бориса Гребенщикова. Они посвящены тому, что Майк сумел создать себе выдуманный мир, в котором он всю жизнь прожил, в отличие от большинства музыкантов в вашей компании, которые всё-таки из этого мира вышли, так скажем, в большую жизнь.

Вот, что пишет Борис: "Один из рассказов Майка, уже довольно известный, опять-таки подтверждает то, что я говорил – у Майка с детства, с юности сложилось определенное понимание, что такое рок-н-ролл, определенное понимание, что значит быть звездой рок-н-ролла, и он с начала до конца жизни ничем другим никогда не был – он был звездой рок-н-ролла сразу". Вот попробуй об этом.

ГАККЕЛЬ: Наверное, точка зрения... Я же помню Майка прекрасно, совершенно земным человеком, которое ничего земное не было чуждо. То есть, наверное, он жил в этом выдуманном мире, но я с Майком совершил несколько путешествий – мы путешествовали автостопом. То есть, когда я совершил первое путешествие почти самостоятельно и добрался до конечной точки – города Лиепаи, где было условно обозначено на какой-то полянке, на какой-то лужайке место встречи, первым человеком, которого я там встретил, оказался Майк. Это было как раз лето 75-го года. И потом часть пути мы проделали вместе.

А где-то в году, наверное, 78-м мы с Майком и с его подругой Таней Апраксиной доехали до Львова. Львов был конечной точкой. Мы провели несколько дней вместе, разъезжаясь, обозначая какие-то точки встречи на трассе, где-то там искали какой-то ночлег. И помню прекрасно – это было расслабленное лето на берегу речки Даугавы, две бутылочки красного вина и что-то такое, очень-очень совершенно земное. То есть оно было из области фантастического, конечно же, потому что вроде бы какая-то была другая реальность, но в то же время это было... Майк был совершенно земным человеком, милейшим, приятным в общении, с тончайшим чувством юмора.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, на самом деле, если мы будем вспоминать 70-е годы, то мы можем упустить один момент. Ведь Майк очень дружил со Свином, и был в компании первых питерских панков своим человеком.

ЛИПНИЦКИЙ: Может быть, но мы должны уже всё-таки переходить к 80-м. Поэтому мы сейчас послушаем песню, которую Майк подарил, я так понимаю, на своём альбоме, и назвал её "Песней для Свина", Андрею Панову, лидеру группы "Автоматические удовлетворители".

ЛИПНИЦКИЙ: Я напоминаю вам, что вы слушаете программу "Содержание" на радио "Финам FM". И я, её ведущий Александр Липницкий расспрашиваю своего дорогого гостя Севу Гаккеля, бывшего виолончелиста группы "Аквариум" о жизни, судьбе и творчестве Майка Науменко из группы "Зоопарк". И хочу попросить Севу рассказать немного о музыкантах группы "Зоопарк", потому что выбор был небольшой в Питере. Кто были эти люди?

ГАККЕЛЬ: Один из них – барабанщик – служил с Файнштейном в армии.

ЛИПНИЦКИЙ: Который уехал потом в Карелию, в Петрозаводск.

ГАККЕЛЬ: Он оттуда и был. Вместе они где-то с Файнштейном пересеклись, потом Файнштейн перетянул его в Питер и познакомил с Майком. Я практически незнаком. Мы пересекались как-то, но, наверное, не настолько, чтобы от общения с этими людьми у меня осталось какое-то впечатление. Мы пересекались, но не более.

ЛИПНИЦКИЙ: Скажи, пожалуйста, в начале 80-х вы были безусловными лидерами, группа "Аквариум". И вдруг буквально под боком возникла группа, которую я помню на первых фестивалях ленинградского рок-клуба, давала жару. То есть, у вас реально появилась конкуренция в виде "Зоопарка". Радовало ли это тебя?

ГАККЕЛЬ: Всё-таки, если на чистоту говорить, когда Майк появился и запел, и получилось, что... Это, конечно, безусловно, инициатива Боба – вовлечение в группу "Аквариум". Я ощущал некоторое несоответствие от его участия в группе "Аквариум". Когда Майк запел, и получилось так, что на первых порах, даже первый концерт в Москве, вот тот концерт, о котором ты упомянул, когда нам пришлось ему аккомпанировать, стилистически мы не совпадали.

Мы были заточены под Боба уже. За несколько лет мы уже спаялись настолько, что у нас было правильное ощущение, и, наверное, поэтому мы в эту группу и сложились. И когда получилось так, что Боб, допустим, со сцены уходил и выходил Майк, и мы должны были с ним играть какие-то полчаса, было непопадание.

И когда Майк всё-таки собрал группу, правильную или неправильную, лучше или хуже, составившую конкуренцию группе "Аквариум", мы облегчённо вздохнули. Всё-таки это было правильнее для него иметь что-то своё, нежели иметь двух лидеров в одной группе.

ЛИПНИЦКИЙ: Тогда давайте сейчас послушаем песню с альбома "LV" "Белая ночь". Это про Питер, и это – Майк Науменко и его новый по тем временам состав группы "Зоопарк".

ЛИПНИЦКИЙ: Майк, будучи молодым парнем, впервые выступив в Москве, произвёл совершенно неизгладимое впечатление на московских интеллектуалов. Я помню, Людмила Петрушевская наша знаменитая, драматург, поэт и даже исполнитель свои песен написала эссе. Не помню, как она его назвала, но помню, что речь шла о том, что песня "Моя сладкая N" – это энциклопедия всей советской жизни.

В то же время, как ты знаешь блюз "Уездного города N" был действительно картинкой всей питерской андеграундной жизни. И на этом альбоме есть одна песня, которую мы позже услышим, на мой взгляд, на эту тему. То есть Майк был такой настоящий собиратель всего интересного, что находилось под ковром советской официальной жизни, в большей степени, чем кто-либо. Мне кажется, он был самый наблюдательный поэт из лидеров нашего рока.

Скажи мне, вы с ним, наверное, много гуляли по Питеру, в его быте было что-то такое от энциклопедиста своего города?

ГАККЕЛЬ: Наверное, не так мы гуляли по городу... То есть у нас были места, где мы встречались. У того же самого Инженерного замка и Михайловского замка.

Всё, что можно было бы отнести к категории вот этой собирательности, наверное, в большей степени было сопряжено с рок-н-роллом. Он переводил тексты, собирал все материалы о группе "T-Rex" и его любимого героя Марка Болана. Вот это я помню. Это было много-много всякого такого. Переводил какие-то статьи из "New Musical Express", из "Melody Maker", переводил книги. Нет, я не помню вот этой черты Майка. Мы с ним были знакомы много лет, но в последние годы мы не так часто виделись. И вот как раз та печальная фаза, когда...

ЛИПНИЦКИЙ: Давай о ней сейчас не будем, мы к ней ещё вернёмся.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну вот всё-таки о том, что у него есть песни, которых нет ни у кого – про быт Питера. Потому что мы идём к песне, которая очень точно описывает этот город.

ГАККЕЛЬ: Не знаю, как ответить на этот вопрос. То есть мне вроде бы добавить нечего, то есть я с тобой согласен. Ну, и ещё что-то... А вот что это – я не совсем понимаю. Наверное, скорее всего, так, как ты это видишь.

ЛИПНИЦКИЙ: Тогда я предлагаю послушать песню "6 утра". Может быть, ты её вспомнишь и добавишь что-нибудь к этой песне.

ГАККЕЛЬ: Безусловно, Петербург и не только Петербург. Так, наверное, жило много молодых людей и многие живут сейчас. Мы ещё не касались того, что огромное влияние на Майка, конечно же, оказал Боб Дилан. И здесь вот интонационно и мелодически ощущается вот это колоссальное влияние, которое, наверное, послужило толчком ко всему его творчеству. У того же самого Дилана есть песня "Idiot Wind" с пластинки "Blood on the Tracks". То есть она практически передаёт такое состояние. И я бы сказал, что это не то что перевод, а она, по крайней мере, имеет форму очень близкую.

Возвращаясь к тому, собственно, что же ещё Майк, будучи просто ещё русским поэтом... То есть он ещё был ретранслятором каких-то идей, которые широкой публике и музыкантам не были известны. То есть вот этот как раз... Ну, мы с тобой, по-моему, не раз говорили на тему того, в чём его заслуга и Боба. В том, что эти люди сформировали язык, который теперь нам уже стал абсолютно привычным. То есть, люди стали связно излагать свои мысли и облекать их в форму песни.

ЛИПНИЦКИЙ: Это у него же есть слова: "Я хожу в рок-клуб и там мне поют песни на родном языке". И это во многом его заслуга, и его работа, Майка Науменко, что ему там стали петь песни, которые ему нравились, на родном языке.

ГАККЕЛЬ: Но он, конечно, запел самым необычным образом. Вот эта его сама манера такого речитатива и монотонности, которая у другого музыканта вызвала бы некоторое недоумение. А у Майка ты это принимаешь. Но, опять-таки, требуется какое-то время для того, чтобы постичь вот этот код, который мне посчастливилось в своё время ухватить.

ЛИПНИЦКИЙ: Вот меня ещё интересует тема... Когда я познакомился с вами, с группой "Аквариум", я помню, мы меня невероятно увлекли своей тотальной увлечённостью в эзотерику. Причём у каждого всё это по-своему: кто-то уже тогда был с головой в православии, изучался буддизм. И всё это пришло вот как invasion из Ленинграда, как такое целое движение, влияние. Москвичи рок-музыканты этим не увлекались.

И вот я помню, когда Майк спел песню, которую мы услышим скоро, в ней было нечто совсем иное. У меня было такое впечатление, что Майк как истинный урбанист и рок-н-ролльщик очень строго относился к подобного рода измышлениям, к тому, что люди тратили так много времени на разговор о том, что Майк считал неприличным разговаривать – о боге. В связи с этим я хочу зачитать одну цитату – это, конечно, Борис Борисович. "Майк же был известным атеистом. Принципиальным атеистом. А что такое быть атеистом – это ставить себя поперек. Поперек потока, называйте это как угодно".

ГАККЕЛЬ: Ну, я должен прокомментировать то, что сказал Боб. Я с равным отношением относился и отношусь к точке зрения одного и другого. По крайней мере, мне никогда не приходилось с Майком вести какие-то разговоры о смысле жизни. То есть наши общения были очень простыми и просто приятельскими. Давай послушаем эту песню, ты меня заинтриговал. Я не помню.

ГАККЕЛЬ: Я помню, что я эту песню, наверное, не принял. Наверное, потому, что мне кажется, что у Майка здесь есть отхождение такое к балагану, к блатняку. То есть это несогласие и неприятие чего-то он выразил в не совсем понятной мне форме.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, здесь можно опять процитировать точку зрения Бориса на такого рода песни и такую точку зрения Майка: "Он принципиально отрицал Бога. Он принципиально в него не верил, и эта принципиальность была на грани уже идеи фикс. Поэтому естественно, не то, чтобы Бог от него отказался, он сам себя Богу ставил сразу на пику. И такая позиция, она всегда боком и выходит. Я сейчас рассуждаю не как православный фанатик, поскольку таковым не являюсь, но я вижу причину и вижу следствие. И знаю еще нескольких людей, которые таким же образом погибли".

Я вышел на эту цитату сейчас, потому что, как мы знаем, жизнь Майка, она была даже на фоне массы трагедий в питерской рок-музыке особенно драматичной. Потому что кто-то погиб случайно, кто-то заболел, кто-то исчез как Жора Ордановский. Но вот так, чтобы несколько лет медленно умирать и угасать, будучи молодым человеком... Ты-то его наблюдал ближе, чем я.

ГАККЕЛЬ: В эти годы его неустойчивости, наверное, зависимости, ну, как-то нарушал общение. То есть он жил особняком. И когда мы были помоложе, конечно, мы очень много времени проводили вместе, общались. И не просто ходили друг к другу в гости. В этом случае с Майком можно было увидеться, только придя к нему. Я не чувствовал в себе некоего соответствия и желания к нему пойти. Ну, в силу того, что какие-то, наверное...

Скорее, мой образ жизни изменился в большей степени, я немножечко стал отходить от каких-то общепринятых норм общения, это и мой был уход в сторону. Наверное, если бы я был более внутри, мы так бы и продолжали общаться. Хотя в тот же период времени мы с Майком вместе в одной бригаде в отделе вневедомственной охраны, и нашим бригадиром был Лёша Романов. Мы служили в одном отделе, наши объекты охраны были соседними и мы с Майком проводили очень много времени вместе.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, это сейчас называется охрана, а тогда вы были просто сторожами.

ГАККЕЛЬ: Ну, это сторожа. Всё равно ты не просто сторож, ты же работник милиции, наверное. То есть мы все были ментами.

ЛИПНИЦКИЙ: А у вас что, были удостоверения?

ГАККЕЛЬ: Не было, но просто ты на работу оформлялся в отдел вневедомственной охраны, а тебя потом ставили на какой-то объект.

ЛИПНИЦКИЙ: Понятно. Ну что ж, я не знал, что вы там работали ментами.

ГАККЕЛЬ: Ну, здрасьте! Я могу даже рассказать несколько эпизодов, когда на мой объект напали бандиты, а потом мы с Майком ночью, как раз когда все милиции уже уехали, у нас вдруг закралось подозрение, что кто-то из злоумышленников мог внутри остаться, затаиться. И мы, вооружившись палками, швабрами, ходили по пустынным коридорам техникума, который я охранял, и очень-очень были возбуждены.

ЛИПНИЦКИЙ: Вот у Бориса есть своя точка зрения на последнюю часть жизни Майка. "Он был готов к работе – я помню, когда мы писали с ним „LV“, это было то настоящее, где не было никаких опозданий ничего, потому что это настоящее, это кайф. Будучи Героем, он с самого начала дал такой угол жизни, свой, показал, как на самом деле все должно быть. Своим рассказом, в том числе, который как-то приоткрыл завесу в его внутренний мир – вот как все должно быть на самом деле. И все, что он делал, можно рассматривать только в этом контексте.

Поэтому и всколыхнулась вся русская провинция – это было настоящее, это то... Они про это даже не знали, не знали, что существует такое отношение, такая возможность. И с этой точки зрения он выстраивал все свои отношения с жизнью, пока так называемая неумолимая действительность не заставляла его смиряться. А чтобы смириться, нужно было залить себя водкой с дикой силой, потому что он знал, что это не то. А когда сталкиваешься с не тем – что делать? Нужно анестезироваться. Вот он со свой анестезией..." Так это было?

ГАККЕЛЬ: Так мог сказать только Боб. Я не взялся бы так. Всё-таки русский алкоголизм, по-моему, имеет другую почву. Настоящее это или не настоящее... Всё-таки наша неустроенность и то, что Майк, опять-таки, до конца своих дней практически работал сторожем, в то время как, безусловно, заслуживал большего. И даже тогда, когда он вышел уже на большую сцену, всё равно приверженность этим привычкам – это была доминанта. То есть, это не было снятием напряжения или какого-то стресса. Нет, это было какое-то обыкновенное русское пьянство.

ЛИПНИЦКИЙ: А можно тебе задать вопрос? Может быть, здесь мы можем обсудить такую точку зрения, что ему просто не повезло? Некоторые считают, что в жизни просто есть шанс, и он его не использовал. Вот, скажем, "Зоопарк" вместе с Майком не вошёл в альбом "Red Wave", их место заняли "Алиса", "Странные игры". Хотя, может быть, Майк этого заслуживал в не меньшей степени. И дальше так всё пошло-поехало.

ГАККЕЛЬ: Ну, я не знаю, чем руководствовалась Джоанна. Всё-таки она, будучи человеком с западным менталитетом, отталкивалась... На какой-то продукт, который был бы понятен западному потребителю. Поэтому всё-таки песня и музыка "Зоопарка", они немножечко страдали некоторой не вседоступностью. То есть те же самые "Странные игры" в записи... Ну, не будем сейчас говорить о достоинствах той или иной группы. То есть в записи звучат более точно стилистически.

ЛИПНИЦКИЙ: Может быть, они звучат как более оригинальный продукт? Потому что, как ты правильно сказал, Майк настолько хорошо знал, уважал и следовал лучшим опытом западного рока, что абсолютно не задавался целью сделать что-то необычное. Как пишет в той же книге Макаревич: "Он был образцовый блюзмен и образцовый рок-н-ролльщик".

ГАККЕЛЬ: Наверное. При этом он был в некоторой степени нелюдим и замкнут. Если мы все были такими западниками, у нас был бесконечный круг общения, бесконечные американцы, выстраивание каких-то внешних контактов, которые так или иначе сработали. Получилось так, что через что-то, через кого-то были какие-то прорывы. Майк как-то со своим домашним образом жизни, с каким-то кругом, который он сформировал вокруг себя, оказался немножечко в стороне.

ЛИПНИЦКИЙ: Иными словами, он тормозил. И на эту тему у него есть замечательная песня "Завтра меня здесь не будет", где есть слова: "Вот идёт мой медленный поезд". И мы её сейчас послушаем.

ЛИПНИЦКИЙ: Я напоминаю, что вы слушаете программу содержание на радиостанции "Финам FM". И я, её ведущий Александр Липницкий беседую в студии с моим гостем, музыкантом группы "Аквариум" Всеволодом Гаккелем. И мы уже приближаемся к концу наших воспоминаний об альбоме "LV".

Я себе не представляю Майка в новой России, в новом тысячелетии, настолько он вот оттуда, из 80-х, король питерского андеграунда. А ты мог бы его себе представить, мог бы он войти в новую систему координат?

ГАККЕЛЬ: Сашка, я не могу представить себя, что я до сих пор, убелённый сединами старец, что я ещё как-то остаюсь на каком-то плаву, что-то пытаюсь ещё делать в принципе. То есть мы все в те годы... Никто из нас даже не верил в то, что старость доступна, что можно в неё войти, дожить и найти в ней какую-то свою радости. Это вопрос не столько даже Майка и тех людей, которые рано ушли из жизни, это кому как написано. Ничего с этим не поделаешь.

ЛИПНИЦКИЙ: Ну, смотри, последний раз я видел Майка на сцене, и это было довольно неожиданно, 14 марта 1991 года. Когда он неожиданно появился в "Юбилейном" на юбилейном десятом фестивале рок-клуба, и вышел на сцену вместе с вами, с группой "Аквариум".

ГАККЕЛЬ: Которая тогда играла единичный концерт. Группы "Аквариум" в таком составе уже не существовало. То есть она каким-то чудом, я не помню в силу каких обстоятельств, вдруг собралась вместе для того, чтобы сыграть этот один концерт. И к нему же на этом концерте присоединился Майк. Не то, чтобы неожиданно – это всё было запланировано, то есть как-то Боб его приглашал. По-моему, мы даже репетировали. Это "Пригородный блюз", который мы, наверное, сейчас и услышим.

ЛИПНИЦКИЙ: Хотя это был последний выход на сцену Майка Науменко, но успех того концерта до сих пор у меня в ушах и в памяти. Мы прощаемся этой песней с вами. Это была программа "Содержание". Я – Александр Липницкий, и мой гость – Сева Гаккель. До свидания.

No documents found

У Вас есть что сообщить составителям справочника об этом событии? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей