Борис Гребенщиков: "Для хорошего человека и йохимбе не жалко" Есть в российской музыке (или в рок-музыке, это как кому нравится) человек, над которым словно не властно время, — он пишет себе песни так,как он этого хочет, выпускает альбомы, которые являются АБСОЛЮТНО НЕМОДНЫМИ, не следит за своим имиджем (что может быть хуже для артиста?). А его пластинки покупают, его концерты всегда проходят при аншлагах, журналисты рвут его на части, хотя все, что он хотел сказать, он давно сказал (и спел). Парадокс! Зовут этого человека Борисом Гребенщиковым; 24 и 25 декабря в БКЗ «Октябрьский» он (в рамках своих традиционных рождественских концертов) представит слушателям свой новый альбом «Лилит» (по словам БГ, «Лилит — первая женщина Адама, нормальная и свободная, вместо которой ему потом подсунули Еву»). Петь, кстати, будет не только новые песни, но и старую «аквариумную» классику. Начало концертов (внимание, пошла реклама!) — в 19 часов. Итак, Борис Гребенщиков — человек,который просто живет в свое удовольствие, не обращая внимания на остальные условности. В офис «Аквариума» на Пушкинской, 10, БГ пришел в виде, близком к «бомжиному» (поношенные штаны «а-ля брезент», свитер разнорабочего, затертый кожаный плащ), невыспавшийся и усталый («Всю ночь смотрел фильмы Джармуша», — смущаясь, объяснил он). Стоит только посмотреть ему в глаза (немногим I повезло так, как мне, ибо на широкой публике БГ ходит только в черных очках («Глазам больно — где-то я пересветился, и в очках мне сейчас удобнее»), как становится понятно, что ему все равно, в чем он, — гораздо важнее его внутренние ощущения. — Борис Борисович, вам-то самому не удивительно, что вы до сих пор — одна из самых востребованных музыкальных фигур нашего города для местной прессы. Да что там местной! Куда ни кинь — постоянно интервью с Гребенщиковым, какие-то материалы о нем; в этом году в одном только Питере минимум три пресс-конференции с вами прошли. Зачем? Вас просто жалко. — Действительно много! Такому количеству пресс-конференций есть только одно объяснение: если у меня или у группы есть музыкальные новости, то моя обязанность — донести их до людей, до общественности. Поэтому и приходится заниматься всем этим вместо того, чтобы отдыхать или работать. Да, это тяжело, но есть одно утешение — значит, у нас есть новости, и мы не стоим на месте. Есть и еще одно объяснение этому интересу к нам со стороны прессы — мы не имеем никакого отношения ко всему тому, что называется шоу-бизнесом. Сейчас, с выходом «Лилит», в истории «Аквариума» я поставил очередную точку — думаю, группа возобновит свою работу через полтора года. И все — я дистанцировался от шоу-бизнеса; у меня есть один администратор, который занимается только моими концертами (на афишах сейчас мы снова пишем просто «БГ»). Таких понятий, как клип, эфир, промоушен, для нас не существует. Мы живем сами по себе, ни от кого не зависим, и мы интересны своей независимостью. — Что-то последнее время многих музыкантов потянуло на «независимость», вернее, на разговоры о ней! — И отлично! Я очень положительно отношусь к таким заявлениям. Чем больше люди декларируют о своей независимости, тем больше у них в жизни будет впоследствии ситуаций, когда им нужно это проявить в реальной жизни. И вот тогда и выяснится, либо он останется цыганом, оторванным от жизни, либо ему место в деловых структурах со всем обязательным «набором» — подписание контрактов, работа на спонсоров. А кто платит, тот и заказывает музыку. Начинаются подечеты, расчеты — человек несвободен! А «цыган», по-настоящему независимый, он пишет музыку и не думает о том, как это будет «съедено». «Аквариум» всегда любили и слушали, потому, что мы были свободны — у нас никогда не было особенного композиторского дара, поэтического озарения и красивых голосов. А что сейчас? У меня нет рекламы, «раскрутки», но я не жалуюсь на недостаток внимания (даже наоборот). Нас, как и раньше, слушают те, кто хочет быть свободным. — Ой, тяжело сейчас музыканту выжить без спонсора. Да и вы грешны, был у вас опыт сотрудничества с магазинами «Литтлвудс». — Любая зависимость для музыканта (да и для обычного человека) губительна; вот это чувство, когда я что-то кому-то должен, что-то надо мной висит. А что до «Литтлвудса», да — тогда я руководствовался принципом, что «все нужно попробовать». И у меня не было особых обязательств: они оплатили клип, поездку в Англию на съемки, в ролике промелькнула их вывеска. И все! — Действительно, все! Вскоре после этого проекта их дела пошли «не очень», они продали свои магазины. Ходят слухи, что фирма вообще, «прикрылась». — Ну, вот видишь — с нами опасно дело иметь (тем более что не один «Литтлвудс» пострадал «от рук» рок-н-ролла). — Вопрос «поперек темы» разговора. Сейчас Александр Новиков подготовил альбом своих песен на «кабацкий цикл» Сергея Есенина. Ваше мнение — как «знатока старины» (вы же пели песни Вертинского того же)? — Сам альбом я не слышал, а вот Новиков мне (может, это и покажется кому-то странным) симпатичен. Во всяком случае, то, что я о нем читал — его методы, его подача самого себя... Мне нравятся люди, которые могут кому-то сказать в лицо то, что они думают, — без оглядки, прямо, а он как раз из таких. Идея такого альбома? Моя точка зрения такова — неблагодарное это дело, писать музыку на стихи ушедших поэтов. Думаю, что если бы он хотел, чтобы его стихи звучали в виде песен, то сам бы сделал это. — Есенин?! — А Окуджава? В общем, я не считаю себя вправе делать это — я ведь не знаю точку зрения самого поэта в данном случае. Может быть, он был бы против... — Лидер «Сплина» Саша Васильев с легкой завистью говорил о том, что вы созваниваетесь «вот так, запросто» с клавишником «The Doors» Рэем Манзареком. — Да, это так. Мы говорили один раз по своим личным вопросам — нас косвенно связал один мой старый английский знакомый: он режиссер, снимал в свое время фильм о «Дорз», когда они были в Европе. Ему нравится музыка «Аквариума», вот он и представил меня Манзареку. Пока о совместном творчестве речи нет — не хватает времени и у него, и у меня. Надеюсь, что все еще впереди, но из соображений суеверия не скажу, о чем шла речь. Общая ситуация такова: пока у меня есть силы и есть песни, я буду записывать их с теми, кто мне интересен — особенно с теми артистами, музыку которых я слушал, любил и люблю. В общем, буду делать то, что мне интересно, и получать от этого удовольствие. — Хороший, добрый, в меру эгоистичный подход! Кто бы о слушателях подумал? — Самое большое удовольствие я получаю от того, если кому-то хорошо, — поэтому больше всего мне нравится играть свою музыку для людей, которым она нравится. Да, я сверхэгоист, но получать удовольствие только для себя — все равно, что заниматься онанизмом; здесь прямая параллель. — Вот еще интересная тема: БГ и Интернет; вы ведь большой компьютерный любитель — в смысле, любите это дело. — А что Интернет? Да, есть Web-страница «Аквариума», есть «Планета Аквариум», которую делают ребята из Сан-Франциско... А я - я любитель, когда у меня есть время, но последние три месяца его у меня просто не было. Конечно, когда я сажусь за компьютер и начинаю «бродить» в мировой компьютерной паутине, ищу прежде всего все, связанное с музыкой, посещаю мифологические и писательские, литературные «сайты». Особенно часто последнее время копался в мифологии — по той же Лилит мне помогли найти просто огромное количество материалов. Конкретных же мест в Интернете, которые я посещаю постоянно, нет — в основном я занимаюсь поиском. Скажем, выходит альбом «Роллинг стоунз», и я начинаю бродить по Интернету, чтобы раздобыть максимум информации об этом диске. — А дети? Они ведь тоже компьютерные фаны! — Я даже не залезаю к ним, у нас и так строгое разделение. А теперь еще строже стало — дети сменили мне почти все в компьютере, и мне просто даже не разобраться там, что к чему. Придется вызывать крупного, серьезного (я бы сказал, авторитетного) системщика, чтобы все поменять «на обратно» — Играют, наверное? Вы бы им какие-нибудь компьютерные игрушки посоветовали. — Они знают в сотни раз больше меня, поэтому мои советы и подсказки им не требуются. А играют они действительно по 20 часов в сутки. И пусть! Я бы и сам играл, если бы время было; у меня даже есть на этот счет маленькая мечта — сесть за хорошую экономическую игрушку. В тот же Mist с удовольствием бы поиграл. Увы... — Прошлым летом за кого вы были, мастера культуры? На выборах всенародных кому отдал свой голос Борис Гребенщиков? — А что, было голосование? Опять я что-то упустия! — Да, губернатора питерcкого избирали и президента России. - И кого выбрали? Кто-то новый? — Да, губернатор в городе новый. Только вы меня не дурите — вы что, не принимали участие в суперакции «Голосуй или. проиграешь»? Вас что, не позвали? — Меня звали, и я пел — хотя таки знал, за кого кто должен был проиграть. В нетрезвом состоянии меня мои забубенные старинные приятели Стас Намин и Сергей Соловьев шантажом вписали в эту акцию. Сказали — поезжай куда-нибудь и спой хоть что-нибудь. Вот я и поехал в Тольятти и спел. В процессе общения с музыкантами за сценой понял, что никто из моих коллег имел никакого представления о том, что происходит. Один мой близкий знакомый, рог-звезда (через г»), сказал, что по ощущениям это все можно назвать «Уезжай или проиграешь». А очень мной уважаемый Гарик Сукачев, не разобравшись, спьяну, прямо на концерте призвал всех голосовать за Горбачева. После чего его сняли с тура. Вот тогда мне стало ясно, что этот тур — не за него. Больше ничего по этому поводу сказать не могу — я был только в одном городе. Там же после концерта я угощал всех тоником из коры бразильского дуба, а кто-то «не разобрался», после чего пошел слух, что я всех в туре снабжал наркотиками. — Что это за тоник-то такой? — Мне подарил его тренер хоккейной команды стадиона города Тольятти. По-другому он называется йохимбе и наращвает мышечную массу. — Ой ли, Борис Борисович, по-моему, он ее только в определенном месте наращивает тем мужчинам, у которых проблемы с потенцией! — Не только «там», но и везде. И, где бы ни наращивал, это все очень хорошо и полезно. А у музыкантов в туре «Голосуй или проиграешь», думаю, наросло везде очень прилично, потому что все употребляли этот йохимбе в огромных количествах — в один присест целую коробку сжевали. Неплохо было! Особенно мне запомнилась дивная атмосфера за сценой — все это чем-то напоминало мне пионерлагерь. Музыканты, которые продирали глаза после тяжелого похмелья и спрашивали«В каком мы сейчас городе?». Чудные концерты, когда перед каждым выступлением любой артист считал своим долгом прокричать: «Ребята, давайте все голосовать за то, чтобы нам всем было хорошо и никому не было плохо», а публика все это радостно подхватывала. В общем, такой тур мог быть в поддержку Клинтона, далай-ламы, православной церкви — кого угодно... — Зайду с другой стороны. На выборах вы не голосовали, с политиками нашими не знакомы... Ну хоть кого-то знаете из сильных мира сего? — Никого. Видел только генерала Коржакова. На Московском кинофестивале (последнее мероприятие, куда меня позвал Сергей Соловьев) я сидел с ним за одним столом. Вместе с нами — Джина Лоллобриджида и Лия Ахеджакова. Лично меня спасло то, что мы с Лией тихо пили водку и общались, — а генерал с Лоллобриджидой восседали напротив и, по-моему, представляли отличную пару. — Что ж вы так шутите — неужели итальянская актриса не вызывает никаких ностальгических воспоминаний? — Я понимаю, можно сказать, что я и Ленина видел... Джина? По-моему, она снималась еще до Октябрьской революции. — Давно, но не настолько! Вспомните культовый у нас фильм «Фанфан-Тюльпан» (где она играла главную роль, возлюбленную Жерара Филипа) — как же можно так «богохульствовать»? — «Фанфан-Тюльлан» — разве его забудешь?! Но у меня, наверное, не та ориентация, потому что самого Фанфана я помню прекрасно, а вот Джину — совсем нет. — Ладно-ладно, еще какие-то запоминающиеся встречи в этом году у вас были, кроме «свидания» с «Коржаковым» и т.д.? — Конечно! В Нью-Йорке — с малолетним торговцем наркотиками. Пареньку-пуэрториканцу всего пятнадцать лет; мы целый час беседовали о смысле жизни, он жаловался, рассказывал о своих проблемах — мол, «менты прижимают» и так далее. — Кто к кому подошел? — Он ко мне. — Неужели клиента почувствовал? — Дело было поздним вечером, мы с моим другом шли после записи альбома, очень уставшие, пришли на Вашингтон-сквер выпить вина и без сил сели на тротуар. Вот паренек и подумал, что нам нужна его помощь. Но я ею не воспользовался — там, на Вашингтон-сквер, у меня хорошая репутация. Александр МАЛЬКЕВИЧ Фото Валентина ИЛЮШИНА Газета "Московский комсомолец", 18.12 - 25.12.1997 г. (из коллекции Александра "а.я.жив") интервью записано вероятно в июле 97 года