1997 август. Журнал FUZZ о юбилее АКВАРИУМА. Событие. Справочник

Так случилось, что в Петербурге свой 25-летний юбилей АКВАРИУМ отмечал 25 июня. Забавное совпадение чисел и слов. Но не это главное. Двухчасовое празднование практически полностью повторяло сценарий московского концерта. Те же участники, те же бурные овации и "цветоподношение", разве что больше искренности и теплоты: "Когда мы играли в Москве, там была необходимость произносить речи, в Петербурге, по-моему, нет". Зачем и для чего собрались, понимали и музыканты, и семь тысяч зрителей, которым ох как не хватало витальной энергии "старого" АКВАРИУМА. Глупо считать День Рождения реанимацией или очередным "comeback`ом", если БГ и компания всего лишь удовольствия ради вспомнили молодость и былой задор группы. Когда в "Капитане Африка" Губерман исполнял соло на ударных, а в "Небо Становится Ближе" гитара Ляпина вспарывала окутывавший сцену туман, когла в "Последнем Дожде" плачущая флейта Дюши вторила исполненному печали голосу Бориса, думалось, что все видимое и слышимое на самом деле один прекрасный сон. Да, ОНИ доказали свою жизнеспособность, что, по-моему, немного напугало самого Гребенщикова, чьи выступления с новым составом проходят с ощутимой вялостью, явными песенными повторами и тенью усталости на лице. Несмотря ни на что, АКВАРИУМ остается культовой группой, а будет ли у нее новый виток, подкупающий свежестью и новизной, пока сказать сложно и рано.

Двадцатипятилетие АКВАРИУМА ознаменовалось концертом в Лужниковском Дворце Спорта. Дата серьезная, а ввиду модных ныне камбеков и реанимаций просто грех было не собрать на вечер поистине легендарную группу в классическом составе.

Я люблю АКВАРИУМ нынешний, но ТОТ, периода примерно между "Синим Альбомом" и "Детьми Декабря" - это святое! Не пойти просто не могла!

Эх, ностальгия! Да еще Борис Борисыч в начале концерта "принес свои извинения", что играет группа не в Беляево на квартире и даже не на молокозаводе (кто помнит незапамятные времена - понял).

Так радостно было вновь увидеть вместе с БГ старую компанию: Александра Ляпина, Дюшу Романова, Фана, Губермана, Трощенкова... А уж Севу Гаккеля снова на сцене... Слов нет! Правда, не приехал из своей "заграницы" Титов - его заменял В. Кудрявцев. (Жаль, не вернуть Сашу Куссуля, так недолго игравшего в группе, но ставшего членом классического состава.) Так хотелось вспомнить те ощущения! БГ пел песни примерно 10-15-летней давности, периодически отступая от "канонов", и отметив, что слова, написанные тогда, ничего не потеряли. Куча перкуссий и барабанов, до боли знакомая флейта, неподражаемые звуки виолончели и знаменитая ляпинская гитара пробуждали смутные воспоминания о тех временах, когда АКВАРИУМ был тем самым "образом жизни"...

Мы получили, разумеется, и "Рок-н-Ролл Мертв", и "Небо Становится Ближе" и "Песню Для Нового Быта" и "Кусок Жизни" и еще довольно много "нетленного" - вплоть до очаровательных а-капелла с Гаккелем "Двух Трактористов". А на прощание, на последний бис - "Горный Хрусталь".

Но сколько не прозвучало! Из зала постоянно выкрикивались названия желаемых произведений. А названий-то этих было много. Большинство старых поклонников ушли с концерта неудовлетворенными. И не мудрено: творческое наследие АКВАРИУМА столь велико, что в рамки одного концерта вписать его просто невозможно. Невозможно угодить каждому. Песен хватило бы на целую серию этаких "БГ-словских вечеров".

Впрочем, 25, даже 15 лет - срок большой. Выросло целое поколение, не видевшее, не слышавшее живьем тот АКВАРИУМ, не знающее, как это все было, и даже тех, кто искренне полагает, что все началось с "Русского Альбома", а то и позже. Просто поколение, не жившее тогда... Для них концерт был, наверное, весьма поучителен. Молодежь получила удовольствие от "открытий", прихиппованные девчонки, как всегда, толпились с цветами у сцены, в партере происходили радостные танцы. Светились люминесцентные фенечки, а над залом витал устойчивый запах поп-корна... А по дороге к метро сразу несколько веселых группок пели про рыбу в океане, которая "плавает быстрее всех". Пели, впрочем, дружно и настойчиво и песни "наших дней" - видимо, не всем хватило "наследия"...

Вернулась домой со смутным ощущением: "что-то, что-то, что-то не так", переросшим в отчетливое желание срочно переслушать старый АКВАРИУМ - зацепил все-таки концерт! Позвонила знакомым (полчаса назад расстались) - в трубке слышно: у них уже играет "Акустика". Получила огромное удовольствие. И все встало на свои места. Чувства, безуспешно пытавшиеся шевелиться в душе на концерте, проснулись дома. Та энергия, то волшебство осталось-таки в записях, и - в вечности...

Тот АКВАРИУМ существует сам по себе, независимо от его участников и (как это там в учебнике?) - "независимо от нас и наших знаний о нем". Объективная реальность.

БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ: Приятно думать, что мы опять чуть-чуть опередили то, что происходит!

Анатолий Августович Гуницкий, известный как Джордж, представляющий FUZZ, и Борис Борисович Гребенщиков, известный как БГ, представляющий АКВАРИУМ - о группе, которую они организовали 25 лет назад.

FUZZ: Давай заглянем в детство... Разумеется, я многое помню, так как именно в детском возрасте мы с тобою начали общаться, но все-таки... Насколько я могу судить, ты рано начал слушать рок-н-ролл во многом благодаря твоим родителям...

БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ: Конечно, я очень благодарен своим родителям... У них оказался магнитофон "МП-2", я думаю, что такой конструкции теперь даже в музеях не найти... Они достали этот магнитофон для меня с антресолей. Я записывал что-то с "Голоса Америки", которая тогда была единственной западной радиостанцией, которую было более или менее хорошо слышно. Еще у родителей оказались записи времен их молодости - т.е. Радж Капур и всякая индийская музыка - что довольно рано напомнило мне о моих связях с древнеиндийской культурой. Также у них оказалась замечательная пленка с музыкой конца сороковых годов, которая сейчас у меня всплывает в сознании, и кое-что из того, что мы сейчас делаем, вероятно, обязано своим появлением тому, что я в детстве хорошенько всего этого наслушался... Вообще родители не мешали мне по вечерам, особенно в субботу, закрываться в большой комнате и записывать избранные места из музыкальных программ "Голоса Америки". Помню, что медленные песни BEATLES я пропускал, потому что они казались мне скучными, а рок-н-ролл, напротив, записывал.

FUZZ: Я помню, что в те годы ты очень интересовался не только поп-музыкой, но и песнями Клячкина.

БГ: А дело в том, что у нас дома часто гуляла большая компания, друзья моих родителей, большая часть из которых играла в первом составе оркестра филармонии. Клячкин был с кем-то из них в приятельских отношениях. Поэтому он несколько раз у нас дома на Алтайской улице свои песни, и я был удостоен чести при этом присутствовать. Естественно, в меня все это западало... А коллекция песен Высоцкого у меня была чуть ли не со второго класса. И еще я помню, что в классе четвертом-пятом я выступал на вечере в школе и исполнял песню Высоцкого "Нейтральная Полоса". Я знаю, что это точно было, хотя и не понимаю, каким образом я мог тогда выступать, по моим подсчетам, я не должен был к этому моменту уметь играть на гитаре... Но факт остается фактом, это было мое первое публичное выступление.

FUZZ: Очень существенным моментом в твоем детстве был пионерлагерь ВТО.

БГ: В 1968 году, проходя в Сестрорецке по улице, я заметил в воротах лагеря негра с гитарой, он замечательно - с моей тогдашней точки зрения - исполнял "Ticket To Ride". И я остановился, как вкопанный, и понял, что BEATLES можно петь и у нас в стране. Я задался целью познакомиться с этим негром поближе, а сделать это можно было только одним путем - попасть в лагерь. Я начал из кожи вон лезть, чтобы туда пробиться, и в итоге, путем сильного нажима и давления с моей стороны, моя бабушка начала работать в этом лагере, и как внук работницы я получил туда доступ. В течение одного дня освоил гитару настолько, что перестроил ее на шестиструнный лад и довольно уверенно мог сыграть и спеть "Ticket To Ride". С этого момента, с июля 1968 года, началось мое настоящее музыкальное образование. И все, дороги назад не было! И к концу этого лета я уже мог прилично сыграть и спеть песен десять-пятнадцать.

FUZZ: Когда из АКВАРИУМА образовалась театральная студия, ты некоторое время был в этой студии драматическим актером, и как раз в тот период, когда ты со студией был связан, ты познакомился с песнями Хвостенко.

БГ: Я с песнями Хвостенко познакомился в 1976 году... Песню "Город золотой" я услышал от Лени Тихомирова, который пел ее в спектакле "Сид". Эту песню я запомнил, и она какое-то время в голове сидела - и все, а потом я ее начал петь, и мне понравилось ее петь, и постепенно она заняла место в нашем репертуаре. Собственно, это была единственная не наша песня, которую мы пели вообще за всю жизнь АКВАРИУМА. И только потом, гораздо позже, выяснилось, что написал эту песню Хвост с Волхонским, я этого сначала не знал.

БГ: Я познакомился с Хвостом... в девяносто каком-то году, когда мы поехали вместе с Курехиным на фестиваль в Париж. Мы пошли к Хвосту в мастерскую, в тот знаменитый сквот... Окружающие на нас с Хвостом глядели, как на феодалов двух соперничающих провинций, а я-то слышал, что есть какая-то психодрама, с этим связанная, но толком ничего не знал. Для меня не было проблем - есть песня, я ее пою, а ему говорили, что я украл эту песню, что я приписываю ее себе. Когда он выяснил, что это не так, то мы вскоре подружились. Мы сравнивали наши версии "Города", потому что я, не расслышав, пел "Под небом голубым", а у него "Над небом голубым". Принципиальная богословская разница. О которой мы тогда, в Париже, и заспорили на четвертом часу ночи. Мы сравнивали наши версии. Я ему говорю: "Как автор ты, естественно, обязан поддерживать свою версию, но я ее услышал и запомнил вот так, и мне представляется, что рай не обязательно искать где-то в другом месте, мне кажется, что его можно увидеть и на Земле". По-моему, он оценил мою точку зрения. Потом мы поехали за водкой, в машине было одно свободное сиденье, и на нем лежало еще восемь человек... Когда нас поймали менты местные, французские, они вытащили нас из машины и поставили под дула автоматов, а когда выяснилось, что это русские едут за водкой... они с ужасом и омерзением сказали: "Езжайте отсюда за вашей водкой!" И мы поехали, и купили какого-то удивительного дерьма, но дружба с Хвостом этим инцидентом была еще больше закреплена. Я считаю, что мы находимся в очень хороших отношениях, думаю, что он меня не опровергнет.

FUZZ: Расскажи про Александра Гребенщикова. Я совсем недавно узнал, что есть такой человек и что он музыкант, играет на гитаре в группе ТРУБНЫЙ ЗОВ и к тому же твой родственник.

БГ: Он сын моего отца, но от другой жены. Он мне позвонил несколько лет назад, и мне было очень интересно с ним встретиться.

БГ: Нет, я даже не знал о нем ничего. Оказался очень милый человек, совсем на меня непохожий, но судя по тому, что я слышал - он дал мне записи - очень талантливый. Он любит музыку немножко другого плана, хард-энд-хэви... Он моложе меня на несколько лет, технические данные у него отличные, он хороший профессиональный музыкант.

FUZZ: Не было идей сделать что-нибудь совместно?

БГ: Нет. Боюсь, что у нас с ним очень разные вкусы. Ему не очень интересно то, что мы делаем, а меня не очень интересует то, что интересует его. И потом, это был бы слишком банально-коммерческий ход. Я играю с людьми, которым интересно играть то, что нравится мне.

БГ: Я отчетливо помню ситуацию, когда я был в четвертом классе, а ты - в пятом.

БГ: История - дело такое, она может подставить другой бок и все будет по-другому...

FUZZ: Я в одной из своих старых тетрадок нашел список названий, которыми мы с тобой хотели назвать нашу группу. Штук двадцать названий. Например, СОЛНЦЕ НА ОСТРОВЕ... АКВАРИУМА в этом списке нет. АКВАРИУМ возник как-то спонтанно...

FUZZ: Кстати, теперь на Разъезжей улице есть бар "Аквариум". А в том, старом баре "Аквариум" на Будапештской улице, мимо которого много лет назад назад мы с тобой проезжали на автобусе №31, я никогда не был...

FUZZ: Он достаточно долго работал. Стандартная двухэтажная типовая стекляшка. А закрылся этот пивной бар, по-моему, вскоре после того, как АКВАРИУМУ исполнилось двадцать лет...

БГ: У меня такое ощущение, что название пошло не совсем оттуда... Что оно тогда запомнилось, а потом выплыло само по себе...

FUZZ: И все-таки запомнилось, потому что когда мы проезжали мимо этого бара на автобусе, мы обратили внимание на его название. Нет, оттуда, оттуда...

FUZZ: Знаешь, к кому мы тогда ехали? У тебя был знакомый музыкант из Грузии...

FUZZ: Как его звали, не могу вспомнить... Ты играл с ним, когда в те годы ездил на юг.

БГ: Да, я тогда учился на первом курсе и влился в состав группы.

FUZZ: А этот грузин - он играл в той группе на басу. Он жил в районе станции метро "Елизаровская".

FUZZ: Вот по дороге к нему мы и проехали мимо бара "Аквариум"...

БГ: Очень может быть... У меня такое видение, что временные и пространственные границы совершенно пропадают. Я когда вспоминаю что-то, то помню какие-то отдельные эпизоды, в большей степени я помню настроение, чем то, что было... и эти эпизоды могут по времени пересекаться и идти в разных направлениях... Я помню, как мы с тобой ходили вечерами и обсуждали идею создания группы и то, что нужно писать песни на русском языке... Потом я помню АКВАРИУМ, самое первое образование, года 1979-го... Когда был на басу некто Саша Цацаниди, и мы ездили на репетиции куда-то в Зеленогорск...

БГ: Вот современные группы - даже не могут себе представить, что в Ленинграде деваться было некуда и поэтому приходилось репетировать в Зеленогорске, куда нас пустили непонятно как...

FUZZ: Но пустили... Месяца два-три мы туда ездили. Давай сдвинемся в иные временные сферы... Какой период в жизни АКВАРИУМА представляется тебе наиболее емким и значительным?

БГ: Я бы сказал, говоря серьезно, что мы все время перемещаемся между несколькими пластами... Временными или творческими или сакральными... потому что для меня основной АКВАРИУМ, тот, который на самом деле происходит - где-то типа острова Сент-Джорджа, где-то на стыке разных реальностей, разных точек сборки... вот то, что происходило там, меня интересует на самом деле. Я помню, как ты стал большим специалистом по индуизму, просидев после сотрясения мозга почти все лето на острове... который был назван впоследствии островом Сент-Джорджа, который был знаменит тем, что на этот остров собирались все голые люди и ходили там, занимались любовью под кустами... А ты, я помню, сидел на холме с книжкой Нарайана "Боги, демоны и другие", изучал ее, и я приходил к тебе в отшельничество учиться и даже помню, как мы там строили дом на холме. Откуда потом взялось у меня много... Аж до 1987 года появлялись идеи, вот песня "Наблюдатель" - она впрямую вдохновлена именно этим переживанием. Остров принадлежал в то время другой Вселенной. Я помню, как мы переходили речку, становились на колени и землю целовали, в качестве обряда допущения на остров. Что было глубоко религиозно-правильно. Поэтому остров и остался у меня в памяти как неприкосновенная земля, явно принадлежащая отчасти другому измерению...

БГ: Но где-то она существует... В Лондоне в 1990 году я учился медитировать и проводил довольно много времени в погружениях в самого себя. И вот на самом дне я опять обнаружил этот пласт, о котором забыл на несколько лет... Я из него вышел, ошеломленный тем, что, оказывается, все в порядке, что вся та музыка, которая там, в том мире, она так и лежит, и ожидает, что кто-то придет и ее напишет и что, оказывается, с 1972 по 1990 ничего не изменилось. И потом прошло еще шесть лет, и мы опять сделали альбом, "Гиперборея", который для меня опять принадлежит тому миру. Там реально шесть песен, написанных с 1972-го и именно в этом ключе. "Время Любви Пришло" - 1974 год, "Апокриф" - тоже 1974, "Всадник Между Небом И Землей" - 1977, "Я Знаю Места" или "Ангел Дождя"- песня, написанная тогда и чуть-чуть переписанная сейчас, "Быстрый, Светлый" - ее я написал где-то в середине восьмидесятых и никогда ее не трогал, потому что она дико контрастировала с тем, что мы тогда делали. В альбоме "Гиперборея" все песни в этом ключе. Я чувствую время, одержимое хаосом, во мне кипит музыка совершенно не такая, которую "Гиперборея" представляет, мы его сделали, потому что у нас был старый долг длиною в двадцать пять лет, и этот долг нужно было заплатить. И мы его блестяще заплатили! Мне не хочется делать мягкую, расслабленную музыку, потому что я не в ладах с тем, что происходит сейчас, и не в ладах довольно сильно. И хочется сделать что-то совсем не то, что от меня ждут. Мне, с одной стороны - забавно, а с другой - немножко приятно, понимать, что вот то, что мы делали, мы опять закончили делать. Приятно думать, что мы опять чуть-чуть опередили то, что происходит. Я понимаю, что свой потенциал я даже не начал трогать, он, может быть, разработан на один процент, можно сделать настолько, в миллиард раз больше!

25 июня в повидавшем на своем веку немало всякого "Юбилейном" состоялось исключительное по своей неординарности событие: полуторачасовым концертом группа АКВАРИУМ отпраздновала свой четвертьвековой юбилей. Несмотря на едва ли не полное отсутствие рекламы, зал был - как и в старое (но доброе ли?) время - набит битком: слухи сделали свое дело, и пять-шесть тысяч зрителей плюс восемьсот (!) внесенных в обширные списки гостей заполнили стеклобетонную шайбу стадиона на бывшем Пеньковом Буяне, чтобы своими глазами увидеть явление, последние десять лет считавшееся невероятным и невозможным в принципе.

Поверить в это, и впрямь, было трудно, но - поди ж ты - на сцене один за другим появились они, легендарные Мозговые Рыбаки и Партизаны Подпольной Луны, в большинстве своем уже давным-давно выплеснувшиеся из Стеклянного Рыбьего Дома на крутых поворотах его причудливой истории. От придумавшего группу в июле 1972 БГ и появившегося в ее рядах осенью 1973 Дюши Романова до призванного под аквариумские знамена всего лишь год назад Владимира Кудрявцева состав АКВАРИУМА в этот вечер представлял собой своего рода "символическую сборную", ибо Дюша, Сева, Фан, Фагот, Губерман, Ляпин, Трощенков и Кудрявцев приходили в группу и уходили из нее в разное время, и именно в таком виде она никогда не существовала реально. Впрочем, отношения с реальностью у Å всегда были натянутыми.

Мне случилось оказаться свидетелем одного из первых (а, может, и самого первого) выступления АКВАРИУМА осенью 1974. Ну кто тогда мог представить, что из этой колоритной и пестрой компании музыкальных гурманов, с полным пренебрежением относившихся к принятым в нашем рок-н-ролле правилам игры, выйдет что-то путное, более того, что она на добрых десять лет станет властителем умов огромной страны, что внутренняя свобода ее песен вольно или невольно поможет освобождению сознания миллионов людей, подтолкнув тем самым снежный ком перемен, которые в конечном счете и привели группу из кривоколенного кафе на улице Бабушкина в нынешний Дворец Спорта? Кто, скажите? Только один человек.

У БГ всегда имелся какой-то удивительный дар предвидения как своей, так и нашей общей судьбы; его фразами, как верстовыми столбами, размечены, по меньшей мере, полтора десятилетия в коллективной биографии тех, кому сейчас от тридцати до пятидесяти (да впрочем, не только их): "Порой мне кажется, что мы герои: мы стоим на сцене, ничего не боясь", "Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет", "Из моря информации, в котором мы тонем, есть единственный выход — это саморазрушение", "Небо становится ближе с каждым днем", "Мы взяты в телевизор, мы - пристойная вещь", "Нами торгуют", "Запутавшиеся в перестройке, завязанные в узлы... Козлы", "Вот едут Партизаны Подпольной Луны - пускай их едут", "У нас нет надежды, но этот путь наш", "Земля умрет, если будет ничьей, пора вернуть эту землю себе", "Я сыт по горло древнерусской тоской". Любая из этих (как, впрочем, и многих других) фраз — ключ к пониманию определенного момента истории, мотивация каких-то решений и поступков самого БГ. Так, сделав ручкой Партизанам Подпольной Луны, он тем самым публично распрощался с красивым, но уже потерявшим актуальность мифом об АКВАРИУМЕ как "образе жизни"; щемящим реквиемом "Поколению Дворников И Сторожей" подвел итог своему существованию в тесном кругу посвященных, единомышленников-друзей-слушателей, а резкое признание того, что он "сыт по горло древнерусской тоской", стало сигналом к отбытию мэтра в перманентное путешествие вокруг света, так что нынче земная сущность БГ словно хроносинкластическая инфандибула у Воннегута равномерно размазана вдоль авиатрассы Лондон-Катманду.

Как бы то ни было, но упорное нежелание АКВАРИУМА считаться с законами реальности в конечном счете и позволило ему выйти за ее рамки ("мы не знаем предела, мы вышли за"): именно с АКВАРИУМОМ (или при деятельном участии его музыкантов) вошли в нашу жизнь независимая рок-журналистика и open-air фестивали, рок-н-ролльный ревивализм и понятие магнитофонной культуры, именно АКВАРИУМ с его особой способностью держаться на равных со звездами мирового рока, как будто Болан и Боуи выросли в соседнем подъезде, способствовал осознанию нами факта непрерывности музыкальной культуры человечества и своего места в ней; АКВАРИУМ первым вышел из подвалов на большую сцену, не изменив ни строки в своих песнях, и первым испытал на себе все плюсы и минусы этого шага... Прошлой осенью можно было бы отпраздновать десятилетие первого концерта АКВАРИУМА в том же "Юбилейном". Многое с тех пор изменилось: уже давно не секрет, что алгебраическая формула, описываюшая внутреннее состояние великой группы, путем последовательных упрощений свелась к элементарному уравнению "Å = Б + Г". Тем более хотелось бы увидеть в нынешнем шоу не сто первый способ честного отъема ленег у граждан, а настояший праздник: пригласить на сцену всех, кто на разных этапах сыграл в истории группы важную роль: в зале присутствовали Джордж, Майкл Кордюков, Тропилло, Володя Болучевский etc.; вспомнить тех, кого, увы, уже нет с нами: Сашу Куссуля, Майка, Капитана Курехина... Можно было бы, наверное, сделать фотовыставку - благо, с АКВАРИУМОМ всегда работали блестящие художники - Вилли Усов, Дима Конрадт... Много чего можно было сделать, да, видимо, никому, кроме нас с вами, мой читатель, все это не было нужно. Говорят, тайной пружиной, раскрутившей маховик концерта, было желание издающей АКВАРИУМ фирмы "Триарий" сделать live-альбом из не вошедших в студийные работы группы песен Мастера Бо. Плохо ли это? Хорошо ли? Да какая нам, в сущности, разница: дорог, как говорится, не подарок, дорого внимание,

Была у АКВАРИУМА в 70-е неплохая песенка с такой, я бы сказал, весьма смелой строкой: "Ну, а мы уходим в боги"... Не знаю, как все остальные, но БГ, похоже, уже давно ушел.

Андрей БУРЛАКА
Фото: Сергей БАБЕНКО, Вадим КОНРАДТ, Андрей "Вилли" Усов

Журнал FUZZ №7/8 1997

No documents found

У Вас есть что сообщить составителям справочника об этом событии? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей