У каждого из нас есть свои вкусы в музыке и искусстве и о них как-то не принято спорить. Но есть такие фигуры, которые в независимости от своего творчества пользуются непререкаемым авторитетом и на протяжении нескольких поколений оказывают влияние не только на своих почитателей, но и на целый круг музыкантов и артистов. Борис Гребенщиков, лидер группы «Аквариум», без сомнения является таким лицом.
О первых шагах рок-н-ролла в СССР, о встрече с Виктором Цоем и о том, почему Борис Гребенщиков считает, что не имеет никакого отношения к «советскому року», читайте в интервью, которое Борис Борисович любезно согласился дать «Ъ».
Я в свое студенческое прошлое, помнится, не раз засиживался с товарищами на темной лестнице общежития, где мы хором распевали песни, одна из которых была о том, что где-то «под небом голубым есть город золотой с прозрачными воротами и яркою звездой». Это уже позже я узнал, что эта песня впервые была спета совсем не Гребенщиковым, но это было не важно. В то время, в стремительно меняющейся стране, Гребенщиков и «Аквариум», фильм «Асса» и Виктор Цой были олицетворением нарождающихся перемен. Уже после интервью, рассказывая одной своей знакомой о встрече, выяснилось, что она сама, когда-то, поступила на факультет востоковедения ЛГУ под влиянием текстов песен «Аквариума». Вот с воспоминаний о том времени и о том, что предшествовало ему, я и решил начать нашу беседу, которая состоялась на террасе за чашкой вкусного чая в теплый лондонский вечер.
— Борис Борисович, Вы как музыкант не просто принадлежите к первой волне рок-н-ролла, но и вообще стояли у истоков этой музыки в СССР. Я знаю, что Вы чуть ли не первый, кто стал выпускать молодежный музыкальный журнал, в ту пору, конечно, самиздатовский.
— Я на самом деле принимал участие в создании только первых четырех номеров журнала «Рокси». Это был 1976 год. Тогда, работая в Институте социологических исследований, у меня была масса свободного времени. В то время нам было как-то обидно, что в стране нет ничего наподобие западной рокнрольной прессы. Те первые коллективы, которые уже существовали, были лишены возможности записывать альбомы. Все, что было — это концерты, да и то только подпольные. Моя журналистика заключалась в том, что я ходил на выступления ребят, а потом писал об этом тексты. Скромность не позволяла писать о самом себе, так что кто-то писал о наших выступлениях. Так получался журнал. Мы его делали сами и только для себя. Понятно, что распространять его как-то в открытую было нельзя. Эти первые номера вышли, может быть, тиражом в пять-десять экземпляров и читали его все свои, передавая из рук в руки.
— В апреле 1980 года в Тбилиси прошел рок-фестиваль, ставший знаковым для рок-движения во всем СССР. Для кого-то он стал путевкой в жизнь, а для кого-то наоборот.
— Победителем на этом фестивале стала группа «Машина времени» и я считаю заслужено.
Они в то время играли ни на кого не похожую и очень действенную музыку. Она была простой, но в то же время прекрасно выстроенной и при этом — остроумной. Все мы в то время пытались создавать что-то, во что можно было верить. Что же до Тбилиси… Наше выступление там довольно сильно повлияло на наше социальное положение: дело в том, что уже после нашего отъезда с фестиваля замдиректор тбилисской филармонии Гайоз Канделаки написал подлинный донос в ленинградский горком партии, обвинив нас в гомосексуализме, антисоветской пропаганде и раскидывании листовок со сцены. Довольно тяжелый — по тем временам — набор. Однажды, уже значительно позже, у меня была возможность спросить его самого — зачем он это сделал, и было странно наблюдать, как человек намного старше тебя теряется и кроме фразы «ну так получилось» нечего не может сказать в свою защиту.
— А расскажите, пожалуйста, о Вашей встрече с Виктором Цоем. Говорят, что Вы первый кто протянул ему руку помощи и практически дали ему путевку в жизнь.
— Когда я встретил Витю, он был мало кому известным музыкантом. Встретились мы в электричке, и лицо мне его было знакомо — мы уже виделись с ним на одном концерте, когда он был временным басистом «Автоматических Удовлетворителей». Вместе с ним был еще один его коллега Алексей Рыбин. Мы вышли в тамбур покурить и ребята, а у них с собой были гитары, предложили мне послушать их песни. Они сыграли две. Первая была ужасной, а вторая гениальной. Она называлась «Мои друзья идут по миру маршем». С того момента я понял, что кроме нас и Майка Науменко, в этом городе есть еще кто-то. Потом они написали еще с десяток первоклассных песен, и мне пришлось помочь им записать эти песни в студии Дома Народного Творчества у легендарного Андрея Тропилло. А так как ребят было только двое, в записи участвовали члены «Аквариума». Витя в то время играл еще на акустической гитаре. Так в течение следующих чудесных двух лет я наблюдал, как формировался коллектив. Я тогда говорил им, что придет время, и они станут популярнее «Аквариума». Они не верили и только смеялись.
— Давайте сейчас перенесемся в настоящее время. Я где-то читал, что Вы на протяжении последнего времени составляете список чудотворных икон. Что это за иконы?
— Как говорит Церковь, моление перед каждой иконой может привести к чуду. При этом некоторые иконы, как гласит церковная история, обладают особыми чудотворными свойствами и почему это происходит — никто сказать не может. И мне показалось, что людям, находящимся в отчаянном положении, когда помощи ждать неоткуда, может быть, было бы хорошо узнать об этих иконах.
— А кто определяет чудотворность иконы?
— Это делает Церковь. Но — как ни странно — они тоже (как говорят) при необходимости ссылаются на наш список. Он довольно полный и вывешен на сайте «Аквариума». Притом последний раз такой список составлялся аж в 1914 году Ефимом Поселянином.
— Борис Борисович, а Вы сейчас поддерживаете связи с другими рок-группами в Питере. Вы все же стояли у истоков «советского рока». Вот недавно произошел нашумевший диалог между Шевчуком и премьер-министром на чаепитии в Питере. Как Вы к этому относитесь?
— Ну, во-первых, я никогда не принадлежал к «советскому року». Слово «советский» для меня с детских лет значило «подконтрольный». А рок-н-ролл — это, если хотите, катапультирование из тоталитарной системы, которая по определению ханжеская. Так что говорить «советский рок» — это все равно, что одевать трусы с начесом на статую Афродиты.
Если же мы говорим о власти, то один священник однажды сказал: «Те, кто в будущем захочет принять тяжкий груз власти в России, сначала будут должны извиниться перед собственным народом за все то, что эта власть сделала с Россией в ХХ веке». Поэтому я большого смысла в упоминаемом диалоге не вижу. У участников этого диалога были слишком разные точки зрения, и они никогда не смогли бы даже расслышать друг друга.
Беседу вел Виктор Соколов http://kommersantuk.com/?p=418