Дети подземелья. Статья. Справочник

Вы находитесь здесь: Толковый словарь • короткая ссылка на этот документ

Дети подземелья

Выражение "дети подземелья" в русском языке обязано своим происхождением повести В.Г.Короленко "Дети подземелья". Если бувально, словами редактора, то Короленко "изображает тяжелую жизнь городской бедноты в царской России, с нежностью и любовью пишет о детях, которые в условиях бесправия и нищеты умеют ценить дружбу и человеческую отзывчивость".

Если же в переносном, метафорическом смысле, то мне не удастся сказать лучше, чем это уже сказано (http://odin.vl.ru/Arhiv/arhiv26/2.htm):
"дети подземелья" - просто ассоциативный образ. "Подземелье" - это то, что ограничивает восприятие, сужает горизонты до уровня "на ощупь" вытянутой руки, заменяет мир контрастов и красок размытостью очертаний и неверной игрой светотени... Останутся они (мы) навсегда блуждать в своем "подземелье" или выйдут на свет.. "

Поэты говорят на метафорическом языке и БГ использует выражение "дети подземелья" как метафору, имея ввиду ту ограниченность нашего восприятия, о которой только что говорилось.

Аврорафобы - те, кто боятся рассвета, вот ваше имя.
ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ, снимайте растяжки и мины.
Если ты не знаешь, зачем ты живёшь, это не повод стрелять разрывными,
Ты можешь попасть прямо в сердце своей половины.

Идея "пребывать в темноте подземелья" звучит уже в первой строке, завуалировавшись под метафорой "аврорафобы". Поэт сам же и поясняет: "Аврорафобы - те, кто боятся рассвета". "Аврора" - (от латинского слова "рассвет") - в римской мифологии богиня утренней зари. Слово "аврора" как поэтический символ утренней зари, несет в себе идею рождения чего-то нового, по аналогии с рождением нового дня. Поскольку "новое" имеет отношение к человеку, то речь, скорее всего, идет о рождении нового мировосприятия. "Аврорафобы" и "дети подземелья" следуют друг за другом как два вида обращения к одним и тем же людям. Люди эти – мы с вами. Будучи "детьми подземелья", мы боимся рассвета, поскольку привыкли к темноте (невежества) от рождения. "Аврорафобы" же боятся рассвета, поскольку их восприятие сужено их "фобией". Фобия - есть "психическое расстройство, при котором человек непроизвольно испытывает болезненный страх, вынуждающий его избегать относительно безопасных ситуаций или объектов". Исходя из значения слова "фобия", "аврорафобы" - это те люди, которые избегают или боятся "рассвета", "испытывают болезненный страх" в рассветный момент прихода нового...не дня, но мироощущения. Что-либо новое в человеке начинается, прежде всего, с нового в его восприятии и затем – в сознании.

БГ создал слово "аврорафобия" по аналогии с существующими в русском языке определениями фобий: агорафобия и клаустрофобия. Последнее, наиболее распространенное – есть страх замкнутого пространства. "Подземелье", как раз, и есть наиболее выразительный случай "замкнутого пространства". Таким образом, две различные метафоры: "аврарафобы" и "дети подземелья" содержат в себе самоподобную идею, что является еще одним примером фрактальности поэтических текстов БГ. Подробнее: http://vera-klets.livejournal.com/6343.html

Темнота – известный символ невежества, незнания. Идея "находиться в темноте" относится к "этой стороне", на которой все мы с вами воспринимаем мир в понятиях и концепциях. То есть, если вы не ощущаете в себе присутствия другой, "по-ту-сторонней" стороны, то вы оказываетесь в темноте привычного нам концептуального восприятия и интеллектуальных заблуждений. Знание мира в словах, прямо обозначающих вещи, в индуизме считается заблуждением, иллюзией и определяется как "майя". В "Дао де Дзин" об иллюзорности и обманчивости человеческого восприятия говорит параграф 12 и 14... Подробнее: http://vera-klets.livejournal.com/921.html

"Знание" на этой стороне, знание, которое мы только и привыкли считать "светом", на языке восточных философий и языке БГ, "светом", как таковым, не является. "Свет" всегда на "той", другой от сознания "стороне" - стороне богов, которых познать можно только в ощущениях и выразить в метафорах, соответствующих этим ощущениям. Идея "темноты" "этой стороны" звучит не только в случаях повторения той же самой метафоры:

Мы ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ,
Мы увяли в кустах ("Слишком много любви"),

но и во множестве других метафорических образах. Например, в этом же тексте ("Слишком много любви") аналогом метафоры "детей подземелья" являются метафоры : "пещера" и "трубы":

Я сидел в ПЕЩЕРАХ, пытался найти безмятежность;
Блуждал по ТРУБАМ, как вода в душевых ..

Кстати, ощущение себя в трубе есть яркий случай клаустрофобии. Метафорой, самоподобной по своей идее образу "детей подземелья", является "шахта".

Полтораки поверженный мрачно лежит
Иннокентий спускается в ШАХТУ ("Иннокентий Спасает Одну или Двух Дев")

В текстах о похождениях Иннокентия образ "шахта" еще не звучит символом с потаенным смыслом. Слово "шахта" здесь даже не метафора, а просто слово в его прямом значении. Однако в этой игре словами, происходящей в поэтических фантазиях во времена "Иннокентиады", зарождается значение слов как метафорических образов. В других случаях слово "шахта" уверенно выступает в роли метафоры:

Здесь темно, словно в ШАХТЕ, но ушли все, кто мог что-то рыть ("Песня N2")

Идея, повторяющаяся фрактально в других метафорических образах, содержательно обогащается за счет возможностей иной, новой метафоры. Если "подземелье" подразумевает лишь "пребывание в темном месте", то "шахта" - это место, в котором "роют", в метафорическом смысле, "работают" ... над своим собственным восприятием. "Та" и "эта" сторона – понятия не географические, а виртуальные. "Та" и "эта" стороны встроены одна в одну как различные измерения нашего восприятия себя и мира. На какой мы, на самом деле, стороне - это как на себя смотреть. Если в темноте заблуждений "этой" стороны начать суетиться: рыть, куда-то "двигаться", то можешь оказаться и на стороне богов, то есть, ближе к "небу".

И по нему каждую пятницу,
Как выйдут со смены из ШАХТЫ,
Маршируют белозубые
Космонавты. ("О Смысле Всего Сущего")

Метафоры "космонавты" подразумевает собой людей, достигших неба; "небо" же, как метафора, это место пребывания богов. Если в выше упомянутом тексте "Песня N2" в темноте шахты не было тех, "кто могли что-то рыть", то люди, которые называются "космонавтами", достигли (долетели до..) неба, поскольку уже "отрыли свое", отстояв смену в шахте.

"Кто-либо, попавший в пещеру, то есть, в пещеру, которую каждый имеет в себе самом, как в ту темноту, что лежит ниже сознания, обнаружит себя вовлеченным в поначалу бессознательный процесс трансформации." (* стр. 135) "Погружение в глубины, по-видимому, всегда предшествует восхождению" ( * стр.19) Метафорические "космонавты" стали таковыми, то есть, достигли другого, космического измерения, работая, на самом деле, в шахте? Идея "погружения", как необходимого условия для последующего "восхождения", равнозначна вынужденности спускаться в темноту "ада" в тех случаях, когда "в сердце" - душе "перегорает лампочка".

В сердце немного света,
Лампочка в тридцать ватт.
Перегорит и эта -
За новой спускаться в ад. ("Та, которую я люблю")

В образе людей работающих или побывавших в темноте бессознательного (космонавтов, отстоявших смену в шахте, или самого автора, спустившегося в ад за новым светом) развивается идея духовной трансформации людей, способных достичь небесного (божественного) света и высоты только после неизбежно-необходимого пребывания в темных глубинах воды или земли. Только соприкоснувшись и осознав темноту глубин (теперь под метафорой "недра земли") своей бессознательной психики, можно духовно исцелиться:

Ты встанешь из НЕДР ЗЕМЛИ, исцеленный ("Каменный Уголь")

Умение "рыть" или "работать" там, в глубинах своей бессознательной психики, достигает уровня искусства, что воплощается в метафоре "подземного пенья":

Один китаец был мастером ПОДЗЕМНОГО пенья ("Трамонтана")

В тексте "Юрьев День" Поэт говорит о певце кого-то ТОГО, кто является аллюзией на Христа: "певец" проваливается куда-то в темноту...

Твой певец исчез в ГЛУБИНЕ ТВОИХ РУД ("Юрьев День")

"Певец", воспевавший Христа, исчез в темных глубинах бессознательного, поскольку исторически христианство перестало восприниматься сознанием. Однако путь к "богу" всегда лежит в глубинах человеческой психики и потому некий "матрос", как символ духовно ищущего человека, по-прежнему, "роет подземный ход", чтобы "добраться до моря".

Один матрос реставрировал старинную мебель
И хлебнул с ней горя
Каждую ночь он спускался в гараж
И рыл ПОДЗЕМНЫЙ ХОД, чтобы добраться до моря
Тридцать лет - он закончил рыть
И вышел где-то в пустыне
Он пал на колени в соленые волны
И припал к ним губами, как будто к святыне ("Трамонтана")

"Море" - это вода, а "вода" - наиболее распространенный символ психического бессознательного. "Матрос" вышел в той же "пустыне", в которой библейские персонажи после сорока лет скитаний встретили, наконец, бога. "Соленые волны пустыни" обнаруживают идейную близость метафоры "пустыня" и метафоры "моря". "Темная вода" - непременно вода глубокая, а значит, синоним морских глубин. "Петь из под темной воды" - как "рассказывать" о чем-то, в отношении души, глубинном:

А то ли волжский разлив, то ли вселенский потоп,
То ли просто господин заметает следы,
Только мне все равно - я почти готов,
ГОТОВ ТЕБЕ ПЕТЬ ИЗ ПОД ТЕМНОЙ ВОДЫ;

Вот и КОЛОКОЛА, и ЛАМПАДЫ, как символы христианского учения приходят в наше восприятие из – под той же темной воды – символа бессознательной психики:

А из - под ТЕМНОЙ ВОДЫ бьют колокола ("Бурлак")
Да светят им лампады из-под ТЕМНОЙ ВОДЫ ("Волки и Вороны")

В поисках решений своих психологических проблем, побуждающих к духовному поиску, человек погружается, как говорит Юнг, ссылаясь на Апулея, в глубину окончательную, финальную – своего рода добровольную смерть. (*стр.32) Отсюда идея "мертвых матросов", которые, однако же "не спят" в тексте "Мертвые матросы не спят". Матросы находятся "во сне" как если бы в инкубационном периоде или, сказать по-другому, в состоянии реанимации.

Если наши мертвые души ("матросы"), на западный манер, "не спят", то "спят", как Поэту хорошо известно, на Востоке, где "жизнь как сон, а пробуждение – смерть". "Мертвые" души – "матросы" погружены (как будто бы по-восточному) в бессознательное, однако же, вопреки кажущемуся погружению в забытие и неведение, те же матросы – наши мертвые души, на западный, христианский манер, НЕ СПЯТ. Мертвые души, согласно христианской традиции (Христос умер и через три дня возродился) не спят, а просто готовятся к возрождению, что называется, готовятся "взлететь" в своем постижении небесных (божественных) высот. Духовный же "взлет", "возрождение" или "воскрешение" возможны только после глубого "падения".

Здесь есть куда взлететь, потому что есть куда пасть
В джунглях. ("Джунгли")

Образ "джунглей" так же содержит в себе идею чего-то темного, непроходимого, "глубокого", как и образы "темной воды" или "шахты" - "пещеры".

Идея погружения в глубины бессознательной психики преломляется в метафорах темной и МУТНОЙ (неясной) воды:

Стой машина, мой свет, -
В ЭТОМ ОМУТЕ нечего слышать. ("Стоп Машина")

В МУТНОЙ ВОДЕ не видно концов ("500")

Боже мой, в какой-же ДЫРЕ живет мое племя
ГЛУБОКО ПОД ВОДОЙ, где лицом к лицу не видно в упор ("Зум-зум-зум")

Фрактальное повторение идеи глубоко расположенной "воды" теперь уже в метафоре "колодца" позволяет читательскому воображению расширить значение образа "воды" до идеи "воды колодезной":

Здесь дворы КАК КОЛОДЦЫ, но нечего пить ("Сталь")

"ВОДА в колодце" означает воду, лежащую глубоко, нелегко доступную; воду чистую, питьевую - как нечто жизненно необходимое, живительное, спасающее.

Хозяин, я никудышный фундамент,
И, наверно, плохое ВЕСЛО -
Но, Хозяин, когда ТЫ ЗАХОЧЕШЬ ПИТЬ,
Ты вспомнишь мое ремесло. ("Хозяин")

Метафора "весла" заставляет думать о ком-то плывущем, что само по себе фрактально близко идее духовно "плывущих" матросов (http://vera-klets.livejournal.com/5469.html).

Идея метафоры "детей подземелья" близка идее "жить в потьмах, в темноте, в ночи":

Жили ВПОТЬМАХ, ждали ответа;
Кто там внизу - а это лишь стекло ("Удивительный Мастер Лукьянов")

Вокруг меня ТЕМНОТА, она делает, что я прошу ("Тень")

И эта долгая НОЧЬ была впереди
И я был уверен, что мы никогда не уснем. ("Небо Становится Ближе"(1982))

Былая уверенность Поэта (1982) в том, что "мы никогда не уснем" (даже если ночь, "ночь не заставит меня спать"), обнаружила себя недавно (2004) в утверждении "мертвые матросы не спят". Не спите, не спите, уважаемые "матросы" – граждане России, даже если мы все духовно умерли, надо "рыть" там, в темных глубинах своей души подземный ход, чтобы в один прекрасный день "встать из недр земли исцеленным" или "выйти со смены из шахты", как оттуда только что (2006) вышли не заснувшие в шахтных глубинах своего бессознательного космонавты. Утверждение "жизнь – сон" - это не для нас. Действительно, "человеческая жизнь имеет более одного аспекта"... и каждый решает для себя: спать или не спать, пить или не пить, уходить на дно, оставаться там или всплывать в случаях, если: "чувство юмора рекомендует" "всплыть" ("Я понимаю тебя Садко, но мое чувство юмора рекомендует мне всплыть") из темных глубин бессознательного.

Человеческая жизнь имеет более одного аспекта.
В городе Таганроге есть два Звездных проспекта.
На одном - небеса зияющие
И до самого Волго-Дона
Возвышаются сияющие
Дворцы из шлакобетона.
И по нему каждую пятницу,
Как выйдут со смены из шахты,
Маршируют белозубые
Космонавты.
А на другом все дома в полтора этажа
И по истоптанной траве гуляет коза,
День проходит и два проходит,
Веревка перетерлась, но коза не уходит;
Ей совершенно некуда идти,
Она смотрит в небеса и шепчет "Господи, прости!". ("О Смысле Всего Сущего")

Наш русский (христианский) проспект – это там, где идут к зияющим небесам космонавты. Другой проспект, на котором "дома в полтора этажа" (чуть ли не под землей, по сравнению с "сияющими дворцами из шлакобетона" под "зияющими небесами") – это не наше. Это там, на этом втором проспекте "гуляет коза" - каждая та, которая имеет восточного гуру, поскольку: "даже у моей козы есть гуру" ("Шумелка"). Там, на этом втором проспекте, в отличии от идущих космонавтов, никто, как и коза, никуда не идет (потому как в восточном представлении: "жизнь – это сон"), хотя веревка и перетерлась.

"Дети подземелья" - это надежда выйти на свет и не "увять в кустах". То обстоятельство, что мы - "дети подземелья" - это не так печально, как кажется, потому что каждому восхождению предшествует духовное погружение и для того, чтобы научиться жить, сначала надо научиться "умирать" в темных глубинах своей страдающей души.

Хочешь научиться красиво жить?
Сначала научись умирать. ("Пабло")

Говоря христианскими метафорами, для того, чтобы воскреснуть, надо оказаться сначала распятым, что Россия исторически только что и претерпела.
____________________________________________________________

* "Concerning Rebirth". In: "The Collected Works of C.G.Jung", vol. 9, part I, p. 113 – 147.

Вера Клец

Created 2006-05-26 13:20:07; Updated 2006-12-03 23:25:47 by Pavel Severov

Комментарии постмодерируются. Для получения извещений о всех новых комментариях справочника подписывайтесь на RSS-канал

У Вас есть что сообщить составителям справочника об этой статье? Напишите нам
Хотите узнать больше об авторах материалов? Загляните в раздел благодарностей