Сидя на красивом холме С.Н. разговаривает с Б.Г. или наоборот С.Н. Лет десять или пятнадцать назад, скажем, поездка в Лондон для записи пластинки была бы неудивительной, потому что ясно: западная технология и прочее, но сейчас, когда в России настроили студий с самой современной аппаратурой и разницы в техническом снабжении и оснащении, казалось бы, нет, для чего человек едет в Лондон записывать пластинку? Б.Г. Ну, наверное, ответ очень простой: потому что у нас все операторы, которых я знаю, даже самые из них лучшие, все равно - сознательно или подсознательно, ориентируются на западные образцы, и это как бы получается second hand, т.к. они все равно считают, что то, что делают на Западе - это так или иначе образец, идеал и идеал недостижимый, и все, что мы в России можем - это попытаться приблизиться к этому идеалу. В то время как в Лондоне, записывая эту пластинку, мы работали с человеком, которому никуда не нужно приближаться, потому что он микшировал Sergeant Pepper, записывал Lady Madonna и т.д. и т.д. Причем мы об этом узнали как бы случайно под конец записи. С.Н. Да, у англичан все самое главное высказывается между прочим.
Б.Г. Да... Видишь ли, это не является главным. Главное, что он - Джерри Бовис, который все это записывал - человек, который с 65-го года работал на Abbey Road, человек с огромным опытом, и ему никуда не нужно приближаться и ничему не нужно подражать, потому что он интересуется тем, что это есть на самом деле, и он пытается из звука сделать то, что из него должно быть сделано, а не повторить чей-то успех.
С.Н. И кто еще участвовал в продюсерской команде? Б.Г. Ну, собственно, он - инженер, и он все микшировал, а сопродюсеры пластинки - вот мы с Kate, a про Kate можно сказать, что она... С.Н. Kate St. John... Б.Г. Да, Kate St. John, она была членом группы Dream Academ довольно долгое время, которую у нас все равно никто не знает, работала с Роджером Ино, со всеми этими ребятками амбиентными, последние три с половиной года играла с Ван Моррисоном, но это опять-таки все - внешний послужной список. А суть в том, что выяснилось - мы очень близко понимаем музыку, на какие-то вещи мы одновременно реагировали. Иногда у меня просто не повернулся бы язык сказать, потому что - неудобно оператора напрягать, так она за меня говорила, точно то, чт я думал по этому поводу. У нее прекрасный талант аранжировщика. С.Н. Она, видимо, играет там не на одном инструменте. Б.Г. Она играет на гобое, на саксофоне и на английском рожке, но главное, что она точно как член Аквариума к этому подошла. То есть являлась идеальным сотрудником. С.Н. Ну вот сейчас, подытоживая пластинку, можно многое, конечно, о ней сказать, но самое главное - что удалось туда ввести колоссальное количество инструментов, насколько мне показалось. Б.Г. Ты понимаешь, ведь важно не это по большому счету для меня. Когда мы слушали Beatles или Stones, или что-то еще в конце 60-х годов, то было неважно, сколько инструментов там играет. Было важно, что та эмоция, которая передается, она передается точно, и даже мы получаем больше, чем мы хотели. И я свои песни писал всегда в расчете именно на это, и это никогда не получалось.
С.Н. Из-за какого-то теоретико-механического подхода?
Б.Г. Ну, по очень разным причинам. Скажем, в России мне было бы неудобно (да и большинству было бы неудобно) напрягать людей, чтобы они в конце концов сыграли то, что нужно. Люди под конец обижаются и говорят: "Ну чего ты от меня хочешь, вообще говоря? Сам на себя посмотри". С.Н. А английский музыкант? Б.Г. А английский музыкант - он делает точно то, что его просят сделать, потому что ему за это заплатили, и он не высказывает своего мнения, если его не просят. С.Н. А как же уважение к себе знаменитое? Б.Г. Так в этом и есть уважение к себе: я прихожу и играю лучшее, на что я способен. С.Н. А не просто требую уважения к себе... Б.Г. Да, ну потому что уважение к себе в этом и заключается, что я не заставляю людей себя уважать, а просто я не позволю себе опуститься ниже определенного уровня. А этот уровень достаточно высок. С.Н. Ну, я опять возвращаюсь к инструментовке, потому что на меня это, во-первых, впечатление произвело, а во-вторых, запомнилось. Удалось, мне кажется, все песни сделать индивидуально, каждой из них придать отдельный характер... Б.Г. Естественно, да, и именно этого и хотелось, но дело в том, что мы пытались это сделать еще 15 или 11 лет назад. Но, к сожалению, тогда, в условиях студии Андрея Тропиллы и при наличии Севы Гаккеля и Саши Куссуля, мы не могли замахнуться на большее. Вот у меня есть в распоряжении виолончель и скрипка, да изредка приходящая флейта, и думать о том, чтобы написать серьезные аранжировки и их сыграть, было нереально. С.Н. Как будет называться пластинка? Б.Г. Она будет называться "Навигатор".
С.Н. По названию одной из песен?
Б.Г. Да, и слово точно описывает содержание ее. Потому что "Навигатора" можно по-многому понимать. С.Н. Здесь происходит слияние нескольких струй: во-первых, этой инструментовки, которые по наитию продюсер и коллега создавали вместе, во-вторых, народной подосновы, которая за песнями кроется, и над всем этим веет тибетский дух. Б.Г. Да? Я, честно говоря, не знаю, что там веет, потому что находясь внутри музыки, сложно все это заметить. Но если так, то хорошо. С.Н. Но там же есть просто непосредственные отсылы, там и йогин идет на кладбище... Б.Г. Ну, это скорее не про йогина, а про Россию. С.Н. Ну понятно, но Россия-то тибетская, наша... Б.Г. Я думаю, что Земной шар и был и тем более стал теперь настолько маленьким местом, что одно от другого отделять просто нереально. С.Н. Ну и что теперь будет происходить? Когда пластинка выйдет? Б.Г. Если все будет хорошо, то пластинка должна выйти в начале сентября. C.H. И кто выпускает? Б.Г. Выпускает фирма "Триарий", та же фирма, с которой мы работаем последние три года. С.Н. Ну, народ всегда интересует материальная сторона, и поэтому он будет, естественно, задаваться вопросом: дорогое ли это удовольствие - съездить в Лондон записаться? Б.Г. Нам пришлось впервые в жизни прибегнуть к помощи спонсоров. Ну, спонсоры - это, может быть, жесткое слово. В данном случае руководство Тверуниверсалбанка сказало, что поскольку ты у нас, дорогой, играл концерт, когда мы были студентами, то теперь давай, может, мы попытаемся тебе помочь как-то. Я сказал: да, мне нужно столько-то тысяч долларов, чтобы записать эту пластинку. Они покряхтели, но, вроде, дали. С.Н. Но они дали - это же не подарок, они в какие-то деловые отношения вступили с фирмой? Б.Г. Нет, не подарок, естественно. Я плохо понимаю механизм этот, но они в эту пластинку входят какой-то частью.То есть они рассчитывают на часть прибыли от ее продажи. По мне, так это отлично, главное - чтоб она продавалась. С.Н. Ну да, и опыт в Лондоне, в общем, положительный, и можно надеяться на продолжение его и расширение? Б.Г. Да, я очень бы этого хотел, не знаю, получится это или нет. Но я впервые в жизни записал альбом такой, каким я хотел бы, чтобы он был. То есть я хотел этого двадцать лет, и вот сейчас это получилось. С.Н. Интересно вообще, придет ли времечко желанное, когда подобная ситуация в России возродится? Видимо, не скоро придет, потому что здесь нужно несколько поколений музыкантов, которые себя держат в черном теле и которые, когда их вызывают на запись, играют точно то, что их просят, а не пытаются свою "личину" выставить вперед. Б.Г. Я думаю, что все на самом деле не так плохо, у нас ведь много замечательных музыкантов, которые, вероятно, все это могут сыграть, но, по загадочным для меня причинам, все-таки в России не получается сделать это так, чтобы все сыграли и все получили удовольствие. Потому что здесь все, кто играли, получали удовольствие при этом при всем. С.Н. Тут даже какие-то вопросы тонкой энергетики... Б.Г. Да, скорее всего, потому что здесь все настроено на это. С.Н. Ну, и надо назвать студию, где она была записана. Б.Г. Студия называется Livingston, на севере Лондона. С.Н. Полная студия, 24 дорожки со всеми делами? Б.Г. На самом деле даже больше. Там есть возможность включить еще 24, мы просто этого не делали. С.Н. Синхронизировать 2 машины вместе? Да, на 48 дорог можно много записать... Б.Г. Очень интересно про это говорить, потому что на самом деле я не представляю себе реакции русских на эту пластинку. Она написана в России, для России, записана для России, но какая будет реакция России, я не могу даже отдаленно представить. С.Н. У меня по этому поводу есть формула, которую я, правда, выработал для журнала: "Журнал английский для русских, в России и повсеместно". Б.Г. Ну, типа того, пластинка русская, записана в Англии... С.Н. Пластинка английская, для русских, в России и повсеместно. Б.Г. Пластинка на самом деле-то русская. С.Н. Глубоко русская, только надо будет смотреть реакцию народа.
Б.Г. По крайней мере я знаю одно, и этого мнения не переменю, потому что я горжусь тем, что у нас получилось. Я считаю, что это тот настоящий Аквариум, который... Это начало хорошего настоящего Аквариума. С.Н. Да-да-да, это тот Аквариум, который в небесах, как северное сияние был, ярок, но недосягаем. Б.Г. Выясняется, что досягаем. С.Н. На это надо было потратить 20 лет, играя сначала по квартирам и подвалам, потом пройдя все студии русские, выезжая за границу, переиграв с сотней (не одной) музыкантов... Конечно, это все сливается воедино. Ну что же, огромных успехов! Б.Г. Спасибо, и тебе также. С.Н. И "Навигатор" чтоб держал курс - не знаю там, куда!
Сева Новгородцев Журнал "O!", октябрь 1995 года
Интервью сохранил Вячеслав Синицын
Дополнительные ссылки: Событие: 1995 май - июнь. Запись и сведение "Навигатора" в Лондоне Событие: 1995 1 сентября. "Навигатор"