Пусть все хорошее, что есть в этом альбоме, послужит прекращению войн в России и за ее пределами.
БГ - голос и гитара Олег Сакмаров - флейта, рекордер, йимб Александр Титов - бас А.П.Зубарев - электрическая гитара и клавесин Сергей Щураков - аккордеоны и мандолины Андрей Вихарев - жуир, бубен и тибетский барабан Андрей Суротдинов - скрипки, альты, клавесин и фортепиано + Dave Mattacks - ударные Mick Taylor - гитары (4)&(9) Anthony Thistlethwaite - губная гармоника (9) Песни - БГ Аранжировка - Аквариум. Картина звука - БГ & Kate St John Крестный отец Навигатора - Joe Boyd Все дополнительные аранжировки - Kate St. John Запись и сведение - Jerry Boys (Livingston Studios) Чай и помощь всем - Simon Столица Великобритании - Лондон 3=8 Музыка в "Голубом Огоньке" написана совместно с С.Щураковым Музыкальные фрагменты в "Удивительном Мастере Лукьянове" - Дед и Екатерина-Св.Джон Фото - Феликс Титов, Андрей Усов, БГ и Василиса Аквариум глубоко благодарен Danny Thompson (double bass); Simone Hagiagg (congas); BJ Cole (pedal steel); John Miller (Hammond); David Coulter (didgeridoo); Teena Lyle (vibes); Wayne McIntyre (clarinet); Caroline LaVelle (cello); John Elliott (tuba); Gillian Tingay (harp) и всем членам Wood Green Sax Invaders и Thompson Memorial Brass Band а также Александру Мартисову и Северному Индейцу Онно - за беззаветную работу в Студии Красных Стен. Аквариум благодарен Сергею Андрееву и КФТИ Организация процесса - студия "Добролет" Триарий Records
Все началось в поезде по дороге в Одессу. Я проснулся часа в три утра, мучимый жаждой и ощущением того, что у меня в голове бродит некая строчка и не дает мне спать. "Шумят, горят бадаевские склады..." Какие-такие склады? Зачем шумят-горят? Ответа нет. (В итоге это стало "Катей-Катериной" и даже не вошло в альбом). Но зачин был положен. Песни, которые пишутся сами, практически без участия мысли "автора".
Все продолжилось в нашей деревне тем же макаром. "Поворот", "Фикус" и иже с ними - по песне в день. После деревни - Париж (большой концерт в Theatre de la Ville, через неделю после Окуджавы; именно к этому концерту маленькой местной фирмой Buda Records был выпущен наш первый западный "big hits" - "Boris Grebenshikov & Aquarium, 1991-1994"). Приступ писания песен продолжался. По утрам я сидел в бистро на бульварах, пил кофе и записывал то, что приходило в голову. А в голову приходили "Сестры", "Навигатор", "Гарсон", "Максим-Лесник" и "Мается". Это за неделю. Ответственно говорю вам - такого не бывает. Накат продолжился и в Катманду ("Кладбище" и "Настасьино"). Всю зиму писали на Пушкинской demo (тут добавились "Самолет" и "Таможенный Блюз").Стало очевидно, что общий настрой альбома снова требует звука скрипки и Рюша привел своего коллегу по старинному музицированию Андрея Суротдинова, который немедлено и безукоризнено влился в наши нестройные ряды. Весной втроем с Алексеем Павловичем и Сережей Щураковым мы поехали с концертом в Лондон; там неожидано появился мой старый знакомый Джо Бойд (тот самый, который Incredible String Band, Fairport Convention, Nick Drake, да и пол-истории рок'н'ролла впридачу), отвесил пару комплиментов и сказал, что хотел бы, как сможет, помочь в записи этих песен.
Через месяц я отсматривал Livingston Studio и знакомился с Кэйт Сэнт-Джон; она блестяще играла на гобое, знала невероятное количество музыкантов и полюбила наши песни почти так же, как я сам их люблю. Два месяца мы обменивались факсами по несколько раз в день, уточняя детали аранжировок и сравнивая безумие наших методов. Потом наступило лето и началась запись.
Все просто. Садишься в центре на метро, по Picadilly Line доезжаешь до Wood Green, а там - три минуты пешком до студии. Тихое лондонское утро. Джерри Бойз - хозяин и главный звукорежиссер, начинавший еще с Beatles - c прибаутками ставит ленту. Юный Саймон приносит свежесваренный кофе. С чего начнем сегодня?
"Less more flute, please" - кричал Дед из-за микрофона (с тех пор эта специфическая фраза вошла в обиход Livingston Studio). Группы, записывавшиеся в соседней студии, планировали соблазнить Щура, дабы украсить свои произведения небывалой красоты аккордеоном. "Завтра приеду" - сказал Мик Тэйлор. Джерри знал его много лет; "наверно, подтянется к концу той недели" - сказал он; он приехал в четверг вечером и попросил перевести ему смысл песен, потом включил гитару на десятку и сыграл все за двадцать минут.
Из околоземного пространства вышли на орбиту. Мир, наконец, стал единым местом, не разделенным на страны и политические округа.
Вообще, русский становится истинно русским, только перестав зависеть от своего околоточного.
БГ. Краткий отчет о 16-ти годах звукозаписи «Деревенский Сержант Пеппер. Первый альбом, записанный для России за ее пределами, чтобы поднять планку и показать, как может быть записана наша музыка». (БГ) «Концертных предложений с 1994-го по 2000-й год, пока я этим занимался, у группы было примерно одинаковое количество каждый год. Это было связано с так называемым сезонным фактором. Активным и желающим играть музыкантам хочется играть круглый год, а не только тогда, когда этого захотят промоутеры. А, к примеру, январь всегда был месяцем пустым, а играть хотелось. Летние месяцы тоже не слишком богаты предложениями — а играть хотелось. Зато зимой с октября по декабрь случалось по восемь — десять концертов в месяц, в разных местах, что на самом деле бывало довольно утомительно. Могу сказать, что среди промоутеров группы с самого начала моей деятельности и до конца все-таки преобладали энтузиасты. То есть делали концерты потому, что им нравилась группа. Но мотив личного обогащения всегда присутствовал. Расчет у промоутеров неподавляем. С ними тем не менее часто устанавливались теплые, человеческие отношения. Хотя бывали моменты, когда я думал, что пришел настоящий п…ц. Даже когда тебе самого себя не в чем упрекнуть, что бывает нечасто, говорить о проявлениях подлости человеческой натуры не хочется. Но бывало всякое. Люди мне откровенно врали в лицо — когда ложь была совершенно очевидна, они делали это не стесняясь. Угрожали физической расправой прямо в глаза… Эти вещи может рассказать каждый директор. Любой из них может рассказать свою маленькую историю, и все они будут очень похожи. Из этого состоит профессиональная жизнь тур-менеджера группы. Это очень острый конфликт интересов, и в случае, если одна из сторон не хочет компромисса, он просто неразрешим. Здесь всегда на столе лежат деньги, которые нужно разделить. И если одна из сторон эти деньги делить не хочет, то возникает реальная проблема, которую разными способами приходится решать. Иногда убеждениями и увещеваниями, иногда шантажом и угрозами. Это не красит человека и не улучшает его карму. Эта работа очень опасна для душевного и физического здоровья — я понял это только к концу 95-го года, когда в дороге чуть не умер, не обратив внимания на угрожающие симптомы». (Стас Гагаринов) Весной 1995 года АКВАРИУМ пригласили выступить с несколькими клубными концертами в Лондоне. Акцию организовал Юрий Степанов — бывший музыкант легендарной группы «Мифы», эмигрировавший в свое время в Англию, где успевал заниматься бизнесом, сниматься в кино. Группа прибыла в Лондон в мини-составе: БГ — Зубарев — Щураков, причем у аккордеониста была сломана правая рука (плохо видящий Сергей, поднимаясь по лестнице в студию на Пушкинской, не заметил, что в аварийном доме кто-то убрал часть ограждения лестничной клетки, и упал). Беда не остановила аквариумистов. В итоге в один из клубов в центре Лондона набилось несколько сотен поклонников, еще столько же остались за стенами и бурно приветствовали группу. Заразившись царившими в воздухе флюидами, АКВАРИУМ отыграл фантастически сильный концерт. «Мы сидим втроем на сцене, — вспоминает аккордеонист Сергей Щураков. — У ног Боба очаровательные девушки смотрят на него влюбленными глазами. Не помню, жгли они свечки или нет. но атмосфера была сказочная: мир да любовь». Возможно, что концерт не заслуживал бы нашего столь пристального внимания, если бы на нем не присутствовал старый знакомый Гребенщикова по имени Джо Бойд. Бойд — одна из легенд музыкального бизнеса; человек, работавший с Pink Floyd и REM, продюсировавший Ника Дрейка и Incredible String Band и даже работавший на ньюпортском фестивале 1965 года (где Дилан впервые играл в электричестве). Джо Бойд — жизнелюбивый красавец в духе начитавшегося китайской поэзии Джеймса Бонда — был впечатлен новыми песнями АКВАРИУМА. Первая песня будущего «Навигатора» появилась в железнодорожном вагоне, едущем в Одессу. «Я проснулся часа в три утра, мучимый похмельной жаждой и ощущением того, что у меня в голове бродит некая строчка и не дает мне спать. «Шумят-горят бадаевские склады»… Какие-тание склады? Зачем шумят-горят? Ответа нет. В итоге это стало «Катей-Катериной» и даже не вошло в альбом. Но зачин был положен. Альбом песен, которые пишутся сами, практически без участия мысли автора». (БГ) Часть песен Гребенщиков написал в глухой деревне на полпути к Кингисеппу, где им была приобретена старая изба. «В доме присутствовало ощущение легкой пустоты, — рассказывает БГ. — Там жил трудолюбивый человек, который со временем спился. Он него ушла жена, он продал ворота, двери — короче, пропил все… Родственники забрали его в город, но его неистребимый дух каким-то образом остался». «Я сидел на пне, читал мантры, и у меня в голове сами по себе возникали песни: «Фикус религиозный», «Голубой огонек», — рассказывает Гребенщиков. — Песни валили валом — например, пока я топил баню, написался «Последний поворот». И когда я начал сопоставлять тексты, то понял, что духи этого места настроены на старого хозяина. Человека здесь уже нет, а они к нему привыкли… И я в эту волну попал». Примерно в это же время АКВАРИУМ получил приглашение выступить в Theatre de la Ville в Париже. Гребенщиков приехал в столицу Франции на неделю раньше с целью посетить концерт Булата Окуджавы. Борис бродил по бульварам, сидел в бистро и на салфетках писал тексты новых песен: «Гарсон № 2», «Мается», «Три сестры», «Максим Лесник». …Песни продолжились в Катманду («Кладбище» и «Настасьино»). Новый материал был опробован в Санкт-Петербурге (бесплатный концерт в ДК Ленсовета) и Москве. «Это было то, чего мне всегда хотелось, — люди пришли и услышали программу, в которой нет ни одной известной им песни. И состояние охренения очень сильное — никто не знал, как реагировать. Такой же концерт я сыграл один — под гитару на открытии какой-то художественной выставки в Москве. Судя по откликам, ощущения у слушателей были дикие: мол, какой ужас, какой беспросветный мрак: как можно петь подряд так много страшных песен?» (БГ) Всю зиму группа писала демо в студии на Пушкинской, 10. Как-то однажды БГ, улетая в Индию, попросил группу набросать на демо свои музыкальные идеи. Вернувшись, попросил их прослушать; помрачнел и больше об этой пленке не вспоминал. «Я надеялся, что без моего контроля ребята отвяжутся и появятся музыкальные идеи, пришедшие в голову не мне. Идеи появились, но — на мой взгляд — сильно умалили сами песни; за авангардом пропали и музыка, и слова. Я бы не смог этого спеть». (БГ) Тем не менее впервые за историю группы были сделаны демо ко всем песням, что сильно упростило процесс дальнейших аранжировок. Бывали периоды, когда предложений было больше, чем группа могла принять, бывало и наоборот — музыканты хотели играть, а концертов не было. (Стае Гагаринов) Один такой период пришелся на это время. «У нас начались разговоры о том, может ли группа существовать в таких условиях. Что АКВАРИУМ уже не может больше держаться вместе. Условий никаких нет, менеджеры — в дикой нищете, жить не на что, концерты не окупаются… И я говорю: «Все, расходимся… Раз такая жизнь нечеловеческая, я начинаю играть один». Мы обсуждали, что «Навигатор» можно сделать сольным альбомом — как, скажем, «Чубчик» — поскольку написались песни, где барабаны были не очень-то нужны… Мы всерьез тогда думали не трогать АКВАРИУМ с надеждой, что АКВАРИУМ играет рок-н-ролл, а Гребенщиков может себе позволить исполнять разные печальные песни». В этот момент, как уже не раз бывало с АКВАРИУМОМ, произошло сразу два явления из разряда чистых чудес. Во-первых, менеджмент группы познакомился с вице-президентом одного из банков Твери, который в советские времена делал подпольные сейшены АКВАРИУМА в Зеленограде и теперь с легким сердцем выделил сумму в $ 50 000 на запись альбома в Англии. Во-вторых, временно пропавший Джо Бойд дозвонился в Питер и радостно сообщил Гребенщикову, что на май-июнь 1995 года в Лондоне специально под АКВАРИУМ зарезервирована Livingston Studio. Кроме того, Джо Бойд знакомит Гребенщикова с Кейт Сент-Джон — красавицей-гобоисткой, восемь лет игравшей с Ваном Моррисоном и очень востребованной в мире британской звукозаписи. «Бойд представил мне Кейт как «девушку, которая во всем разбирается», — вспоминает Гребенщиков. — И мы с ней сошлись просто идеально. А дальше было очень смешно: поскольку компьютеров у нас еще не было, мы с ней обменивались факсами. У меня по всей комнате была разбросана гора факсов по поводу аранжировок: в какое место поставить гобой, в какое скрипки и т. д. В итоге так этот альбом и случился». «Некоторые демо, записанные на Пушкинской, были так хороши, что иногда мне не хотелось в них ничего менять. Я слушал их неделями, решая, что делать дальше. Но в итоге пришел к выводу, что нужно эти русские песни записать по-европейски». (БГ) «Еще до записи «Навигатора» у меня была беседа с Гребенщиковым по поводу аранжировок, — вспоминает Щураков. — И я сказал, что знаю, как можно сделать оркестровку с камерным струнным составом. Но БГ мне ответил: «Ты сделаешь это по-русски, а мне нужно, чтобы это было сделано по-английски». Вот и весь разговор». Британский вклад в эстетику АКВАРИУМА прослеживался еще на нескольких ключевых позициях. На двух треках партии контрабаса сыграл «совершенно легендарный» Дэйв Пегг (Jethro Tull, Donovan etc), а все барабанные партии исполнил Дейв Мэттакс (Fairport Convention), также известный по работе с Клэптоном, Маккартни и Элтоном Джоном. «Мэттакс — реальный профессионал, — вспоминают музыканты АКВАРИУМА. — Он играет очень хорошим звуком, предлагая для одной композиции сразу несколько вариантов. Ему было интересно этим заниматься, и в отличие от многих питерских барабанщиков он в значительно меньшей степени был подвержен переменам настроения». И если присутствие Мэттакса на альбоме воспринималось как «производственная необходимость» (незадолго до «Навигатора» АКВАРИУМ покинул барабанщик Алексей Рацен), то появление Мика Тэйлора, бывшего гитариста Rolling Stones — сколь бы эффектным оно ни было — вызывало у части группы легкий ропот. …Появление в стенах Livingston Studio гитариста «Стоунз» вызвало вполне понятный отрицательный эффект у его русского коллеги Алексея Зубарева. «У Зубарева со всей группой существовало тогда некоторое напряжение». (Саша Титов) Тем не менее внутри студии царили рабочая атмосфера и уют. АКВАРИУМ адаптировался в лондонском пространстве и плавно перешел на мировое время. «Less more flute, please», — кричит Сакмаров из-за микрофона Джерри Бойзу, который с прибаутками ставит новую ленту. Приносят свежесваренный кофе — в Livingston Studio начинается рабочий день. Из разговоров неожиданно выяснилось, что звукоинженер и владелец «Ливингстон» Джерри Бойз имел самое прямое отношение к любимой группе и любимому альбому Бориса — во время записи альбома «Битлз» «Револьвер» Джерри был подмастерьем на Эбби-роуд и держал один из восьми карандашей, на которых вертелись кольца ленты, украшающие песню Tomorrow Never Knows. Это совпадение не могло не радовать. Как завершающий штрих Кейт Сент-Джон пригласила шахтерский духовой ансамбль из четырех человек, который в аутентичной манере наиграл английский «трубный зов» в финале «Удивительного мастера Лукьянова». «Продюсерами альбома — в западном смысле этого слова — были я и Кейт. — БГ подвел итоги лондонских приключений на пресс-конференции, состоявшейся летом 1995 года в одном из московских клубов. — Мы сошлись с Кейт в понимании звука, и она помогла нам сделать то, что мы сделали. — к слову, по фантастически низким для Англии расценкам… Я хотел работать в Англии с самого начала, и мне вполне естественно записывать альбом именно там. Я не хочу сказать ничего плохого про русские студии звукозаписи и русских звукоинженеров. но все, что я слышал за 30 лет существования нашей музыки, никогда не выходило за рамки любительской звукозаписи». Последствия не заставили себя долго ждать. Вышедший в сентябре 1995 года 30-тысячный тираж «Навигатора» был сметен с прилавков музыкальных магазинов буквально за неделю. Это был самый продаваемый альбом года (на момент выхода). Все концерты делались с единой рекламой, не случилось только одной вещи, о которой Михаил Гольд жалеет до сих пор. На Новом Арбате, на брандмауэре одного из домов, стоящих в тупичке, администрация группы хотела повесить навигаторовский глаз, чтобы он смотрел на весь Новый Арбат. Не получилось. Но несмотря на это, билеты на три московских концерта-презентации были раскуплены задолго до самого события: организаторам пришлось в «пожарном порядке» делать четвертый, дополнительный концерт. «Несмотря на некоторую нервозность, конечный результат оказался в пользу концепции Гребенщикова,— признается Олег Сакмаров. — Начались радиоротации, посыпались приглашения на концерты в России и Европе. Удивительное сочетание английской сдержанности и русской «разорви рубаху на груди» впервые за последние годы вывели АКВАРИУМ на мейнстримовый уровень в массовом сознании». Книга-фотоальбом "АКВАРИУМ - Сны О Чем-То Большем". "НОТА-Р", "АНТАО"
Дополнительные ссылки: Событие: 1995 сентябрь. Пресс-конференция в клубе "Московский" Событие: 1995 май - июнь. Запись и сведение "Навигатора" в Лондоне Событие: 1995 октябрь. Интервью с БГ о записи альбома. Сева Новгородцев Событие: 2003 апрель. Антология - XVI "Навигатор"