Борис Гребенщиков: «Я ничего не ищу, мне просто интересно жить» Искусство как духовная практика
Встреча с Борисом Гребенщиковым, лидером группы «Аквариум», прошла 6 февраля в Атриуме Отдела личных коллекций ГМИИ им. А. С. Пушкина. Заявленная тема «О природе творчества и о поиске его внутри себя» на деле была дополнена разговорами о вере и Боге, гармонии и дисгармонии. Вел встречу художественный руководитель театра «Практика», Иван Вырыпаев. Задавать свои вопросы БГ мог каждый желающий, пришедший на встречу. Публикуем выдержки из диалога БГ с аудиторией.
- Для чего нужно искусство и есть ли у него какая-то цель? - Важно, чтобы каждое следующее поколение не было хуже предыдущего. Для этого, нужно делиться опытом, передавать его. Нужно сделать так, чтобы каждое новое поколение могло быть к культуре причастным. Культура ноосферы – это как раз то пространство, куда мы погружаем души новых людей. Я помню, как моя мама вводила меня в ноосферу, чтобы я знал, как себя вести в жизни. Это и есть основная цель культуры - учить, как себя вести в жизни. Мы все учимся, начинаем что-то делать, и люди воспринимают то, что мы делаем, и это что-то передается дальше.
- При помощи этого обучения искусствам с человечеством должно что-то произойти – духовное осознание самого себя, попадание в рай, выполнение эволюционного процесса? Есть ли какое-то движение вперед? - Известно, что когда человечество достигнет совершенства, оно прекратит свое существование, в том виде, в котором мы его знаем. У меня есть подозрение, что никакой цели нет, что никакого движения вперед нет, просто потому, что нет «вперед».
- Вы были на интервью с Владимиром Познером, и сказали ему: «Вы знаете, а я вообще не музыкант». Он воспринял это, как кокетство, так как все знают вас, как музыканта. Так кто же Вы? И чем Вы занимаетесь? - Когда я был маленьким, я еще не был никем. Вероятно, я был человеком. Потом у меня начали возникать предпочтения. Та самая культура начала меня формировать. Я начал понимать, что, скажем, Бах мне нравится, а композитор какой-нибудь, который пишет песни для передачи «С добрым утром» мне нравится меньше.
Потом со мной примерно в 1963-1964 году случился шок от узнавания музыки, которая называлась рок-н-ролл. В конце 1965 года, произошла встреча с группой «Битлз», которую тогда крутили по радиостанции «Голос Америки». И я понял, что со мной все ясно, я знаю, кто я, я знаю, зачем я. С тех пор все, что я хотел делать – это находиться в состоянии этого экстатического счастья, которое мне создавала эта музыка.
Но просто находиться – это не интересно. Хочется и других познакомить с этим состоянием. Также хочется исполнить еще одну задачу – исполнить страсть к собственному творению. То есть, так как мы все сделаны по образу и подобию Господа Бога, имеем в себе главное качество Бога – быть творением, стать творчеством. И совмещение этого желания быть счастливым и творить, привело меня к тому, чем я занимаюсь – пишу песни, пою песни и живу соответствующим образом.Простите, я всегда был не вежлив в отношении музыкантов, я их очень уважаю, но я их очень много знаю. И когда человек стоит на сцене и он прекрасен, талантлив, он гениально играет. Я думаю: «Вот это дар! Это же полубог!». И потом он выходит со сцены и идет в паб, или начинает говорить о том, что ему не додали зарплату за прошлый месяц. Я думаю: «Ну что же это такое!». Поэтому я не могу называть себя музыкантом. Я не и дорос и перерос это слово. Мне не хочется быть музыкантом. Мне хочется быть человеком, который соответствует сути моей любимой музыки. А любимой музыки у меня очень много. Как это называется, я не знаю.
- Большинство людей воспринимают Вас не только как человека, близкого к музыке, но и человека, у которого все-таки есть какой-то «message». Вы осознаете, что то, что Вы делаете, имеет некоторое послание, что вы проводник? - Да что Вы, проводник?! Я дверь. Я косяк двери. Я пытаюсь вернуть людей к состоянию нахождения в общечеловеческой культуре. Там счастье. Мне хочется, чтобы мы не жили больше никогда в Советском Союзе, когда культура определялась рамками тех книг, которые изготовляли в стране. Они [рамки], как правило, были не такими уж широкими. Мне хочется, чтобы этого больше не повторялось, по возможности. От себя я ничего не добавляю. Я просто хочу вернуть людям то, что является их естественным наследством, - общечеловеческую культуру. А у нас ведь Лао-цзы был не то что запрещен, но не желателен. Чжуан-цзы - попробуй найди. Мне хочется, чтобы все это было достоянием.
- Когда Вы приходили к своим духовным учителям (Шри Чинмой и другие) вы хотели чему-то научиться? Или вы всегда оставались на территории творчества и хотели у него взять что-то для творчества? - Просто мне стало интересно «то» и «это». Один поп, будучи расстригой, анархист, он, было, привел меня к православию через «Короля Артура» и Толкиена. Как коня, вел меня, и сказал «Хочешь, сходи сюда». И я понял, о чем речь. Мне страшно понравилось православие, как религия. Это нежнейшая, прекраснейшая, великолепнейшая, таинственнейшая религия, которая позволяет русскому, получить все, что нужно.
То же самое с тибетскими учителями - мне было страшно интересно, что у них есть. Я понимал, что это не то, что я ищу, но это подойдет мне. А потом выяснилось, что я ничего не ищу, мне просто интересно жить. И мне интересно попробовать и это, и это, потому что я знаю, что любая религия дает только одно: позволяет людям признаться себе, что кроме Бога ничего нет. И что земля и люди – это и глаза и уши, части тела и кожа Бога. Через каждого из нас Бог воспринимает Землю.
- Считаете ли Вы, что сегодня художнику, актеру, музыканту необходимы духовные практики? - Любое искусство – это духовная практика. Стоит перестать отделять свое искусство от духовной жизни всего человечества. И это есть моя претензия ко всем музыкантам. Они говорят «Богу Богово, а Кесарю Кесарево», а я тут на гитарке поиграю. Нет, дорогой, то, что ты играешь на гитарке, это то, о чем говорил Лао-цзы, это то, о чем говорил Христос, и поэтому уж будь добр, играй на гитарке так, чтобы за тебя было не стыдно.
- Вы глубоко ощущаете некоторую связь с божественным, как вы говорите, в искусстве. Это дар, который снисходит, или к этому нужно приложить усилие? - Я думаю, что надо всем нужно работать. Дар этот, безусловно, есть у всех. Потому что если посмотреть в глаза каждому, любому человеку, то можно увидеть глаза Бога.
- А разве смысл и задача искусства не в том, чтобы помогать человеку раскрывать в себе вот эти божественные свойства? - Это замечательная цель. Но как только я начинаю пытаться писать песню или что-то еще, имея в виду эту цель, это получается настолько скучно, картонно и шаблонно. Когда начинаешь позволять себя вести каким-то тайным потоком в том, что ты делаешь, тогда начинается настоящее творчество. От головы творчества никакого нет. Голова существует только для того, чтобы сориентироваться, где ручка, а где бумага. А все остальное – нужно постоянно учиться, в том числе у самого себя, учиться, как отбросить все существующие правила, как пойти поперек, как быть верным своему сердцу. Нужно следовать своему сердцу – это единственный критик творений, которого я знаю. Сердце напрямую связано с Богом, это наш орган чутья Бога. Если следовать сердцу, то находишь то, что все и искали.
- Профессия помогает человеку в творческом раскрытии, если ты не артист, а менеджер? - Многие финансисты, с которыми я был знаком, признавались мне по секрету, что считают свою деятельность безумно творческой. И я абсолютно им верю. Многие бандиты, которые честно занимаются своим трудом, тоже творчески это делают. Иногда на мою долю дома выпадало мыть посуду. И я был этим недоволен. А потом заметил – это же безумно творческое дело – я борюсь с хаосом, я из грязных тарелок делаю чистые. Любое дело, которым человек занимается с душой, восстанавливает путь к сердцу. Все, что человек делает, вкладывая себя в это занятие целиком, это все творчество.
- У Вас есть какие-то критерии на счет того, что такое «добро»? - Тут-то мы и приходим к самому первому вопросу: что же такое культура? Культура неизвестным нам образом вкладывает в нас, обнаруживает в нас, формирует в нас, показывает нам, что правильно, а что нет. И поэтому человек, который вырос на музыке такой-то и такой-то в принципе не будет склонен к поступку, которого он сам будет стыдиться. Культура закладывает основы этики.
- Вы говорите, что творчество – это дар. Но мы знаем также, что для многих творчество – это тяжелая ноша. Можно ли помочь таким людям? - Если человек несет крест, то он несет крест. Он выбрал такой вид креста, и он выбрал такую форму служения. Но он может его и не нести, или может какую-то другую ношу взять.
- Вы много говорите о Боге. А Бог, по-вашему - это что? Бог – это источник всего света, всей любви, всего бытия. Это источник продолжающийся, бесконечный, источник, находящийся все времени, вне пространства. Время и пространство – это детские «загородочки», игра в куклы. Но только этой игре в мы и обязаны своим существованием. А Бог – это все, что находится и в коробочке и за ее пределами. И если кто-то принимает наркотики, то он тоже ищет Бога, только не до конца понимает, как его искать. И пьют люди из-за того, что Бога ищут, и любят, и медитируют, потому что Бога ищут. А как только они понимают, что искать было нечего, так как кроме Бога все равно ничего нет, тут и начинается простая нормальная жизнь, которая стоит каждой секунды. К этому мы все и стремимся.
- Как Вам кажется, может ли быть дисгармоничное творчество? - Чайковский говорил о замечательной силе и необходимости диссонанса в музыке. Гармония есть гармония, но существует борьба между хаосом и порядком. Но как только одно из них победит, жизнь перестанет существовать. Я по секрету вам скажу, очень хочется писать светлые, замечательные, радостные песни. Как только это светлое и радостное переходит какую-то границу, оно становится чудовищно банальным и скучным. Тут начинаешь понимать необходимость и силу дисгармонии.
- Мы живем во время, когда уже все практически изобретено. И нет запретных тем, мы имеем доступ к любой информации. Что нового можно принести в искусство? - Человечество ничего нового никогда не изобретало. Все прошлое человечества всегда было об одном и том же. Человеческая деятельность крайне однообразна. Добиваемся мы всего одними и теми же путями. Но всегда почему-то находятся талантливые люди, у которых получается это сказать так, что ты забываешь о том, что это было сказано. Какой-нибудь Жак Превер, французский поэт, - что до него никто про любовь не писал? Все писали про любовь! Но как-то они сказали об этом так, что думаешь: «Вот это да!». Если Бог нам дал возможность чему-то научиться, что-то передать дальше, передавай спокойно. И не важно, каким образом, важно донести то, что ты хочешь донести.
Несмотря на то, что мероприятие в музее позиционировалось как лекция, БГ захватил с собой гитару и исполнил-таки «под занавес» несколько песен. «Петь лучше, чем говорить» - заключил он.
Атмосфера была приятная и спокойная. В зале собралось порядка двухсот человек, что придало событию некоторую камерность. Встреча была организована в рамках проекта «Практика. Персона» экспериментального театра «Практика», который договорился с ГМИИ им. А. С. Пушкина о регулярном проведении подобных мероприятий.
Записала Елена Дорощенкова
http://www.chaskor.ru/article/boris_grebenshchikov_ya_nichego_ne_ishchu_mne_prosto_interesno_zhit_35146
В четверг вечером я была, возможно, на самой интересной лекции в своей жизни. Потому что лектором был сам БГ! Да-да, это был сам великий Борис Борисыч Гребенщиков! Несмотря на то, что о лекции стало известно всего за несколько часов, зал был переполнен. В музее личных коллекций люди сидели на лестнице, на втором, на третьем этажах, стояли в проходах, в дверях. Все до одного ловили каждое слово БГ! Официально было заявлено, что лекция будет "о природе творчества". Но разговор, естественно, получился более сложным по структуре и философским до крайности по содержанию. Просто о вечном... На то он и БГ. А под конец всех ждал небольшой концерт.
Пишет Эллисив (ellisiv)
А я вернулась с ЛЕКЦИИ!! :) Мы все гадали и спорили (ведь заявлена была лекция), придет ли Борис Борисыч с гитарой, или действительно, это будут только и исключительно слова. И то, и то, интересно. Но если честно, не верилось, что он сможет прийти без гитары. И действительно! Борис Борисович пришел с гитарой!! :) И для присутствовавших сбылась мечта "БГ один с гитарой". Мы пришли за полтора часа до начала, и сначала мне показалось, что народу совсем не будет (ведь практически не было огласки), и совсем немного людей было где-то до полшестого. А ближе к началу по московской привычке люди стали подтягиваться, и в итоге публики было ОЧЕНЬ много. И было много совсем юных, видимо по соцсетям информация распространилась среди студентов. В какой-то момент людей перестали пускать в "партер" на первый этаж, и стали отправлять на "балкон" на третий, а потом и вовсе закрыли вход в музей, оставив на улице десять человек, что было совсем нелогично и нелепо. Народу было много, но все сидели и стояли, затаив дыхание, и публика была очень заинтересованная. Началось почти вовремя, где-то в 8 минут седьмого, сначала вышел Максим Кириллович в вызывающе желтом с фамилией наверное футболиста на спине, и сел в первый ряд, а потом Борис Борисович. Он сел на стульчик, и даже в нашем вполне приличном седьмом наверное ряду его совсем перестало быть видно. У Ивана Вырыпаева чудесные удивительные глаза. Он говорит очень тихо, но очень концентрирует на себе внимание. Говорит очень просто, очень емко и спокойно. Хотя он задавал в общем довольно обычные вопросы, которые уже в основном поднимались в тех или иных интервью и передачах, Борис Борисович был открыто настроен и с удовольствием отвечал. Правда сначала, когда он начал пространно отвечать на первый вопрос, а под нами еще периодически монотонно гудело метро, я заскучала и даже стала засыпать (сработал давний институтский рефлекс - на лекциях моментально отключаться ;D, тем более что институт философии, в котором я училась, располагается в ста метрах от музея, где была встреча, и отдаленный гул проезжающих поездов метро точно так же меня укачивал пятнадцать лет назад :)). Но заснуть мне не удалось, потому что все как-то быстро оживилось. Сначала стало просто весело, а потом Борис Борисович вскочил с места, сказал, что сидя он не может, и стал ходить взад и вперед. Иногда он заходил так далеко (особенно когда Иван Вырыпаев задавал очередной вопрос), что мне казалось, что он сейчас уйдет. Один раз он спрятался за колонку. В общем, не зря он говорит, что никак не может справиться с застенчивостью. Еще он замечательно гладил себе усы и бороду микрофоном разными способами. Ну в общем, что и говорить, смотреть на него было очень приятно. (cardio) Он не похудел, как мне показалось на концертах, но выглядит очень бодро. И кстати не простужен, все в порядке. :) Говорил он то же в общем, что и всегда, ничего нового, да и что может быть нового, если смысла в жизни как не было, так и нет ;D, но слушать было очень и очень интересно. Ощущение общения с очень родным и дорогим и радующим тебя человеком было. И что вот он выбрался к тебе в гости, и как будто рассказывает тебе, ну что же у него там происходит. А ты слушаешь, восторженно распахнув глаза, и очень-очень ему рад. Все-таки он большая драгоценность. Задав свою часть вопросов, Иван Вырыпаев предложил публике микрофон. В этой части все тоже было достаточно обыкновенно, все те же вопросы, все те же ответы, но и необыкновенно, как всегда. Но все-таки так хотелось, чтобы он спел. И когда он наконец начал петь, стало просто очевидно, что именно песни говорят все, о чем можно было сказать. Без слов. От сердца к сердцу. Неизъяснимо, но совершенно понятно. Еще запомнилось, как Борис Борисович рассказал, что "благодаря" Фейсбуку от "открыл" для себя Экхарта Толле, и что в его песнях очень много "тела боли", о котором тот говорит, и что это неправильно, но именно поэтому их все и слушают. В общем впечатления остались самые замечательные и теплые. И удивительное счастье, что все это случилось. Вот видео, но картинка там тяжелая для просмотра, но можно послушать звук. Так же снимала профессиональная камера, и простая со штатива. Может быть будет смонтировано что-то из этого. пишет Даша (Белый_Конь) Авторы видео: Ян Сазонов, Телеканал ТЕАТР, Yana P Bardachenko