Подписан в печать тираж альбома. Пластинка вышла на "Мелодии" (С60-26903-007). Запись была закончена в октябре 1987.
Борис Гребенщиков — вокал, акустическая гитара, электрогитара (4,8) Андрей Романов — флейта (1,3,6,7), синтезатор (3,4,8), вокал (1,3,4,7) Андрей Решетин — скрипка (3,5—7,9,10) Иван Воропаев — альт (1—3,5—10), мандолина (10) Всеволод Гаккель — виолончель (1—3,5,6,9,10), вокал (2,4) Александр Ляпин — электрогитара (1,2,4—6) Александр Титов — бас-гитара (1—10), вокал (1,3,4,7) Пётр Трощенков — барабаны (1,2,4,5,8,10) Михаил Файнштейн — бубен (1,2,4,10), литавры (6) Вячеслав Егоров — тампура (5), чантер (10) В записи также принимали участие: Иван Шумилов — флейта крумхорн (10) Вячеслав Харинов — флейта крумхорн (10) Дмитрий Кольцов — валторна (1,2,5,10) Сергей Щураков — аккордеон (8)
Музыка и слова Бориса Гребенщикова Фото - В. Барановский Художник - С. Дебижев Судьба «Аквариума» удивительна и для своего времени, увы, типична. Пятнадцать лет жизни в рок-музыке, ставшей мироощущением, философией, поэзией, самим существованием. Ансамбль не только жил в этой среде, но и создавал её. Всё менялось: акустика и электроника, рок-н-ролл, блюз, рэггей, тяжёлый рок, панк, новая волна, даже джаз. Были триумфы и были провалы. Была хула, и была хвала. Почти полные запреты сменились всеобщим признанием. Время всё внешнее и лишнее отметает. Остается дух, мелодия, слово. И их воплощение - песни и альбомы, ставшие вехами становления группы. Они ещё не все отлиты в пластмассу, но они состоялись, запечатлев «Аквариум» во времени. Эта пластинка, записанная на фирме «Мелодия» в 1987 году, - середина пути. Это мягкие тёплые краски ранней осени. Время зрелости. Спокойнее и мягче стали мелодии и аранжировки. Приглушённее некогда буйствовавшая гитара Александра Ляпина, тоньше и мелодичнее бас-гитара Александра Титова. Расширился арсенал струнный: рядом с неизменной виолончелью Всеволода Гаккеля теперь солирует скрипка Андрея Решетина («Аделаида»), альт и мандолина Ивана Воропаева («Поколение дворников»). Для того же «Поколения...» был приглашён ансамбль старинной музыки «Musica practica» со своими экзотическими крумхорнами и волынками. А самый «роковый» инструмент - барабаны - оказывается ненужным в доброй половине песен. Вы можете спросить: да рок ли это? На этот вопрос Борис Гребенщиков отвечает просто: «Для нас это не важно. Мы играем музыку». Пятнадцать лет - долгий путь. Трудный путь. Борис Гребенщиков сумел пройти его, сохранив себя в себе. Путь рок-артиста непредсказуем, даже (быть может, в особенности) для него самого. На этом пути отложена ещё одна веха - «Равноденствие». Александр Кан
Студия Юного Техника закрылась на вечный ремонт (т.е. до дирекции, наконец, донесли, что кружок звукозаписи обжили далеко не пионеры). Прозорливый Андрей Владимирович (Тропилло) к этому времени давно успел унести из студии мастер-ленты всех альбомов, сделать с них копии, талантливо замаскировать копии под оригиналы и спрятать копии в тех местах, где их должны будут искать, "если что". Где были спрятаны сами оригиналы, никто уже и не спрашивал. Полтора года нам было негде писаться и только шантажом мы принудили "Мелодию" дать нам студийное время (долгая, но смешная история). Таким образом мы впервые попали в официозную советскую студию. Хоть звукорежиссер и отнесся к нам с неожиданной симпатией, но результат все равно получился громоздким. Жалко, что вторая сторона должна была бы быть совсем другой; но, по вполне определенным причинам, три необходимые песни даже не стали дописываться, их место заняли "Золото", "Аделаида" и "Поколение Дворников" - тоже неплохие произведения, но явно не из этого альбома.
В "Дереве" потребовался аккордеон, и Гаккель привел своего давнишнего знакомого Сережу Щуракова (сам же он, при этом, покинул студию где-то на середине записи).
После смерти Саши Куссуля образовалось пустое место, там, где должна быть скрипка. Новой струнной секцией стали Андрей Решетин ("Рюша") и Ваня Воропаев; они были Куссулевскими знакомыми и когда-то играли вместе с ним - для нас это было достаточной рекомендацией.
Остается добавить, что оркестр крумхорнов и т.п. был услышан на улице и без лишних проволочек приглашен в студию.
После ставшего нам почти родным приюта юных техников, работа в цитадели советской музыки была тяжелым испытанием. Было странно находиться в месте, где все устроено по принципу максимального пренебрежения как к людям, играющим музыку, так и к людям, ее записывающим; как будто процесс записи - это тяжелый труд на благо Родины (наподобие целины и строительства БАМа), который, по определению, не должен быть легок и приятен. Этот невидимый флер до сих пор висит над всеми студиями, связанными с "Мелодией", только теперь к нему добавилась разреженная атмосфера пост-имперской нищеты. Но, несмотря ни на что, мы все-таки ухитрялись получать удовольствие даже там.
"Равноденствие" было лебединой песней Аквариума 80-х годов. Мы уже не вмещались в одну группу - нас физически было слишком много, со слишком разными интересами и подходом к делу. Сакмаров был прав, когда определил "Р", как гимн. Время звало двигаться дальше. Трудно было бы сказать - куда; но - неведомо для нас - капкан был уже готов распахнуться.
БГ. Краткий отчет о 16-ти годах звукозаписи
Мы приступили к записи альбома «Равноденствие» на студии «Мелодии», которая в то время помещалась в Капелле. Впервые за долгие годы мы получили возможность записать целый альбом в «настоящей» студии. Настоящая она была тем, что имела полный набор аппаратуры самого высокого класса, который был возможен в то время в этой стране, только она не имела собственно помещения студии. Аппаратная была на первом этаже, а студией служил зал Капеллы. Зал был всем хорош, говорят, что он обладает лучшей акустикой для камерной музыки, но может быть не совсем подходил для записи того, что принято называть рок-музыкой (я не люблю слово рок и стараюсь им не пользоваться, поскольку люди очень часто путаются, употребляя это слово). Все электрические инструменты писались прямо через пульт в аппаратной, барабаны при записи выставлялись в галерею, примыкающую к залу, а акустические инструменты писались в зале. Тем самым она мало чем отличалась от студии Тропиллы, когда он с этой же студии брал восьмиканальный «Ampex». Использовался тот же самый принцип слоеного пирога, только здесь был фирменный пульт и каналов побольше. Звукорежиссером был назначен Феликс Гурджи. Он был милейший человек, но он явно не имел большого опыта в записи подобного рода музыки, Боб же просто считал, что он ничего не понимает, и сам выступал в роли продюсера. При этом объяснить звукорежиссеру, чего собственно он хочет добиться, он не мог. Мы опять столкнулись с ситуацией, когда сначала записывается ритм-секция, которая ни малейшего представления не имеет о форме песни, то есть о том, что в ней играют другие инструменты. В других же песнях было наоборот, аранжировка делалась на ходу. С этим было легче, поскольку все оказывались в равном положении. В песне «Дерево» я предложил записать аккордеон и привел на запись Сережу Щуракова. Боб категорически отверг эту идею, и Сережа был принят очень холодно. Все же он что-то сыграл, что в конце концов все-таки оставили. Во время записи голосов в песне «Партизаны полной луны», выяснилось, что до этого все пели, как придется. Голоса не были выверены и их стоило исправить. Я никогда не считал себя искусным певцом, просто подпевать в группе было само собой разумеющимся, это было в традициях такого рода музыки. И история знает немало примеров тому, что те люди, которые пытались петь, не были выдающимися вокалистами. К этому числу принадлежали и мои собратья. Короче, при многоголосом пении получалась какая-то ерунда, и я настаивал на том, чтобы выверить все голоса. Когда мы пытались разобраться в чем же собственно дело, мои дружки стали насмехаться надо мной. Это не было злобно, это было просто глупо. Стоило мне что-нибудь начать говорить, это вызывало либо смех, либо воспринималось агрессивно. Мне все это надоело, я повернулся и ушел. Я больше не хотел принимать участие в группе, с участниками которой я утратил общий язык. Запись окончили без меня. В песне «Иван-чай» предполагались подпевки, но после моего ухода об этом позабыли.
Всеволод Гаккель. "Аквариум как способ ухода за теннисным кортом", 2000
В 87м году на концерт Аквариума с симфоническим оркестром в «Октябрьском» к нам в гримерку зашёл начальник комитета по культуре А.Т. (замминистра Анатолий Тупикин) и спросил, не нужно ли нам чего. Мы тогда как раз лишились студии Тропилло и я сказал, что нам негде записываться. Он — благословенна будь его душа! — оказался достойным человеком и как-то намекнул «Мелодии», что хорошо бы нас записать. Так случился альбом «Равноденствие». 2020 27 мая. Ответы БГ на вопросы фан-группы "БГявление" ч..2
Эта пластинка в принципе вся была готова в 86-м году, ее нужно было записывать вместо перестройки и концертов в «Юбилейном», это должен был быть альбом, наиболее близкий к тому, что «Аквариум» представляет из себя на самом деле. Но этот альбом не материализовался по независящим от нас причинам, в первую очередь — Сашкина смерть, и это отложилось на очень долгое время. Значит, было нельзя, значит, тогда было рано. Увы! — мне жалко песен. Одна из лучших песен к этому альбому — она существует, но она даже не докончена. Так, судя по всему, она и останется. Ее никто не знает… А вторая сторона «Равноденствия» к истинному «Аквариуму» просто не имеет отношения, за исключением одной… двух песен. «Дерево» и «Очарованный тобой». Три остальные песни не имеют к этой пластинке, по идее, никакого отношения.
БГ, 1992
Пожалуй, это самый неудачный альбом АКВАРИУМА после "Табу". Но "Табу", несмотря на переизбыток курехинских клавишей, все же был живым альбомом, да и на нем были чудесные вещи типа "Аристократа" или "Береги свой хой". Под "Равноденствие" же любой ребенок уснет быстрее, чем под "Колыбельную" с "Дня серебра". Настолько вяло записан альбом! Впрочем, вина здесь не аквариумистов. Когда Бориса спросили, собирается ли он еще когда-либо записываться на "Мелодии", он скорчил гримасу и воскликнул: "Никогда!" Конечно, что же делать, если резкий звук, например, ляпинской гитары воспринимается тамошними операторами как брак. Ухайдокали таким образом напряженно-радостных "Партизан", куда-то дели кульминацию из "Аделаиды", а гимновую "Золото на голубом" превратили в подобие сов. эстрады. Так что, вроде и глупость сморозил поэт Вознесенский про "постпинкфлойдовщину", а вроде и нет...
Что касается новых песен, то они настолько отстраненные, что порой не хочется искать в них никаких смыслов - ни вторых, ни третьих, Единственной песней, сохраняющий аквариумный дух некой тайны, является "Великий дворник". В нем есть что-то, что заставляет его слушать внимательно. Под "Дерево" же, несмотря на его аккордеонную веселость, спокойно можно пить чай и разговаривать: играет что-то там и ладно. В этом самая засада и есть: слова не цепляют. Нет таких ключевых фраз (например, "развяжите мне руки" в "Капитане Африка"), которые заставляли бы мгновенно насторожиться.
Не менее важно то, что на всем альбоме нет ни одного повода улыбнуться, хотя бы улыбнуться, не то чтобы повеселиться, как на "Мальчике Евграфе", или "2-12-85-06". Всё настолько серьезно, возвышенно - звезды, лебединая сталь в облаках, бесконечная роса... что хочется... нет, плакать не хочется. Наверное, по идее должно хотеться молиться, но и молиться тоже не хочется. Правда, те, кто умеет, могут медитировать. Наверное, в этом свой кайф есть.
Конечно, я рассуждаю с точки зрения человека, привыкшего к АКВАРИУМУ с "Прекрасным дилетантом", "Движением в сторону весны", "Капитаном Ворониным". Вполне вероятно, что при повторных прослушиваниях откроются некоторые кайфы; которые по тупости не замечаешь сразу. Будет очень хорошо, если так.
Ключом к пониманию альбома может стать песня "Наблюдатель". Взгляд со стороны, причем с высокой стороны ("он знает, что прав") на все рубилово, которое происходит вокруг. Альбом-призрак. Альбом-наблюдатель. Но всё же хочется, чтобы наблюдатель проснулся.
Что и происходит только в самом конце альбома, в песне "Поколение дворников и сторожей". Слава богу, что она есть на этом альбоме, хотя и выпадает из его сонного царства. По-настоящему честная и мужественная песня. К ней бы еще "Скобелева", "Воронина", - вот был бы альбом! Но - другой. И уж конечно, он назывался бы не "Равноденствие".
Больше всего будут разочарованы покупатели диска, когда альбом выйдет на виниле. Их родители будут спрашивать: "И это есть ваш АКВАРИУМ? Очень милая музыка. Из-за чего только их запрещали?".
Но у обладателей пластинок будет один кайф: они смогут подкрутить стробоскоп на своем проигрывателе, и диск будет играть чуть быстрее. Что и мне все время хотелось сделать на магнитофоне.
А.Старцев"РОКСИ" №14, январь-апрель 1988г. (II)
Вопрос с оценкой "Равноденствия" гораздо серьезнее, чем кажется с первого взгляда. Почти три года "Аквариум" не выпускал нового альбома. Пауза - огромная для них. В эти годы вместилось столько событий в судьбе группы, рок-движения, всего общества! Не ушел ли в прошлое "аквариумный" трамвай? Не стало ли "Равноденствие" для него предвестником зимы? Честно признаюсь: не раз отгонял от себя подобные мысли в годы ожидания нового диска. Его выход должен был решить многое, почти все. Что это будет: живой анахронизм, автоперепевы или новый прорыв? Правда, сомнения почти уходили во время концертов, по мере "накопления критической массы" новых песен. Но альбом - совсем другое дело, здесь не спрячешься за популярность, обаяние, энергетическое воздействие на зал и прочие вещи, которыми вполне владеет "Аквариум" (и на которых может продержаться, не делая ничего нового, много лет - как, к примеру, "Зоопарк").
Каким-то будет новый альбом? Смущало то, что некоторые из предназначенных для него песен виделись гораздо менее интересными по музыке, чем шедевры из "Дня Серебра" и "Детей Декабря", еще более ранние композиции.
Позже выяснилось, что в своих сомнениях "в ожидании Годо", то есть все эти годы перед выходом альбома, я был не одинок.
Отголосок подобных же размышлений позже нашел в самом неожиданном месте - на обратной стороне конверта, в который "Равноденствие" упаковано "Мелодией". Вот слова из аннотации А. Кана: "Эта пластинка... - середина пути. Это мягкие теплые краски ранней осени. Время зрелости. Спокойнее и мягче стали... Приглушеннее... Тоньше и мелодичнее..." и т.д. Такая характеристика усилена фотографией группы в тихом осеннем лесу.
Все вместе очень похоже на торжественные проводы на пенсию, не правда ли?
И вот альбом появился на свет. В первый раз слушаю его вместе с БГ. Растерянность. Очень многие песни знакомы, но в таком порядке, такой аранжировке и таком медленном темпе... Провал?
Но нет - сразу стало ясно, что здесь есть что-то очень близкое и еще не встречавшееся мне не только у "А", но и в отечественной рок-музыке. Что-то из мира симфоний, квартетов, сонат... Куда-то этот альбом выводит, совсем в другую систему координат. Но все это промелькнуло в подсознании, а в реальности, пока - кажущийся растерянным и сомневающийся Борис, говорящий только о бесталанности звукорежиссеров "Мелодии", о технических несовершенствах записи. Действительно, все просчеты в "саунде" слышны сразу. Но не в этом же дело, по большому счету можно простить и "проколы" ритм-секции, и аранжировочные огрехи. Каков сам материал?
Долго входил в "Равноденствие" - как ни в какой другой из альбомов "Аквариума". От прослушивания к прослушиванию сохранялось ощущение странной замедленности, разлитой по альбому, статичности, замкнутости этого мира, его закрытости. Он стал представляться даже в виде "вещи в себе", все элементы которой "до сборки", до "одухотворения" были ясны и просты, а после - составили непроницаемое для постороннего взгляда целое, некое подобие матового шара, который светит, но непонятно - за счет чего и для кого.
И вот однажды кто-то во мне, сразу же после первых тактов "Иван-чая", произнес слово, которое стало заветным "Сезам, откройся". ГИМН, ГИМН, ГИМН - звучало в голосе Бориса, во всех инструментальных партиях, даже в паузах. Как можно было раньше не заметить этого! Как можно было не обратить внимание на ключик, позволяющий легко и без напряжения вскрыть чудесный ларец и насладиться его сокровищами! Вся структура альбома, каждый гармонический ход, каждая нота определяются его гимнической природой.
Для меня это - открытие. Теперь, забудь я текст и послушай "Равноденствие" на незнакомом языке, все равно понял бы эмоциональное содержание, ощутил бы все смысловые связи. Чему тут удивляться? Те, кто слышал "Равноденствие", вне зависимости от их отношения к альбому, не могут не согласиться с разительным соответствием музыки большинства песен общетипологической характеристике духовного гимна: "любая духовная строфическая песня... образность текста, широкая мелодия, ясный маршевый ритм, общий величавый характер музыки". А альбом в целом - ни что иное, как "специальная книга-сборник - гимнодия".
Да, осознаю, что, продолжая эту параллель, дойду до того, что "Аквариум" - это уединенный монастырь, а живем мы все в эпоху взлета религиозных движений где-нибудь на вершине Средневековья. Что же, и об этом было бы не вредно задуматься. Культурные аналогии - вещь соблазнительная. Девять-десять столетий расцвета христианского гимна от Рима до Константинополя и Москвы - время торжества устного типа музыкальной культуры, эпоха "бардов" в старом смысле этого слова.
Лишь изобретение типографского станка открыло "галактику Гуттенберга", сделало нотную запись широкодоступной и на 400 лет повернуло развитие европейской культуры в сторону сложно организованных музыкальных форм - оперы, симфонии, сонаты - и все более усложнявшегося гармонического языка.
Сегодня же - явный ренессанс бесписьменного музыкального творчества во внешне простых песенных его проявлениях, существующих в своеобразном изустном варианте эпохи НТР - на магнитной пленке; эпоха "бардов" новой генерации, среди которых - и рок-музыканты...
Олег Сакмаров РАВНОДЕНСТВИЕ: Вслушиваясь заново (отрывок)1988 г
Дополнительные ссылки: Событие: 1987 сентябрь. "Начало работы над альбомом "Равноденствие" Событие: 1996. Переиздание альбома "Равноденствие" на фирме "Триарий"